успокаивающий и мягкий

чонгук скулил и краснел, когда утыкался лицом в одеяло, а бедрами елозил по мягкому плюшу. его бедра вздрагивали от искр удовольствия, которые простреливали его тело каждый раз, когда он терся о плюшевого медведя, которого ему подарил его папочка. черт. он слегка качнул головой, чтобы убрать налипшие на лицо из-за пота пряди. он чувствовал, как у него горели щеки. когда его папочка пришел, он бы, наверное, очень разозлился, но чонгук ничего не мог с этим поделать. это было слишком больно, и когда он попытался избавиться от своих неприличных мыслей и пообниматься с медведем от папочки, он просто опустил его ниже. он двинул бедрами и потерся членом о лапу плюшевого медведя. и все, о чем он мог думать, это о том, как его папочка держал бы его за пояс и заставлял чувствовать себя очень, очень маленьким, а еще шептал бы ему слова похвалы на ухо, говоря о том, каким он был хорошим мальчиком и как хорошо он принимал папочкин член. его папочка мог бы развести ему ягодицы и подуть на мягкую розовую дырку. полностью гладкую и смазанную, потому что именно так папочке нравилось. и его мягкая кожа терлась бы о ягодицы чонгука, когда он отлизывал бы ему. чонгук вздрогнул и громко простонал, а потом икнул в конце. после он выпрямился, ухватившись за туловище медведя, и начал двигать бедрами, резкими толчками вбиваясь в его лапу. если бы только его папочка был здесь, чтобы полностью заполнять его и растягивать его дырку до тех пор, пока он не закричит. папочка забрал у него все игрушки, зная о том, что если бы он оставил их, то чонгук бы начал шалить, и, о боже, как сильно бы разозлился папочка, если бы узнал, чем чонгук занимался в данный момент. все его тело дернулось, а потом он захныкал, когда особенно сильно толкнулся своим маленьким членом в медведя. чонгук потянулся к соске, прикрепленной к его большой и мягкой футболке блестящей лентой, и вставил ее в рот, слегка засасывая и стараясь не издавать никаких звуков. потом он немного сдвинулся, одной рукой придерживая медведя, а другой сжимая бедро, прежде чем провести пальцами по ноге, а потом сунуть их под футболку. он провел рукой по животу, чувствуя проступающие кубики пресса, а потом сунул руку немного дальше и сжал сосок. его член, в его светло-розовых хлопковых трусах, дернулся, и чонгук попытался сделать хоть что-нибудь, чтобы удержать себя от того, чтобы позвонить своему папочке и попросить его вернуться домой. но ему это бы не понравилось, потому что он не любил отрываться от работы для того, чтобы приехать домой и сделать выговор своему мальчику, потому что тот был таким непослушным. чонгук сильнее сжал сосок, а потом еще больше потерся бедрами о медведя, чувствуя, что еще чуть-чуть и он кончит. а еще он видел смазку, от которой очень сильно намокла тонкая ткань его трусов. если бы у чонгука было хоть что-то, чем он мог себя трахнуть, чтобы это что-то сильно растянуло его и полностью заполнило– он начал тереться о медведя сильнее и быстрее, не замечая слез, скопившихся в уголках его глаз. потом он сильнее начал сосать соску, желая, чтобы это был его папочка, желая, чтобы он побыстрее вернулся домой, потому что чонгук был таким нуждающимся сейчас. он задохнулся, а потом полностью застыл, и соска выпала у него изо рта. он вздрогнул и толкнулся в медведя еще раз, а потом кончил себе в трусы, выплескивая все из себя с каждым движением бедер. он тихо скулил, а потом потянулся к краю своей футболки, чтобы вытереть ею слезы, которые медленно текли по его щекам. он немного икнул, пока вытирал их, одновременно держась за медведя, а потом потянулся к соске, чтобы снова вставить ее в рот. и, как только он успокоился после оргазма, он услышал, как скрипнула открывающаяся дверь, а потом ровный разочарованный голос сказал: – ты все-таки не послушался, детка?