До утра

— Господин Дзиро, — Нанами стягивала с себя галстук, — Вы когда-нибудь оставались, — пауза, — наедине… с девушкой?       Нанами была пьяна. Она даже не помнила, как забралась к Дзиро, но, по-видимому, этим застала его врасплох. — Н-небесная дева? — Дзиро мотнул головой, не вполне убеждённый, что всё это происходит наяву. — Я сегодня чуточку переборщила с саке, хи-хи… Фух, тут так жарко, Вы же не против? — девушка освободилась от чулков и рухнула на пол.       Тенгу с удивлением смотрел на Небесную деву, лицо которой светилось от счастья и недавно выпитого саке. Раскрасневшаяся и растрёпанная, она сидела на полу, вальяжно подперев собой стену. Пока Нанами тихо напевала знакомые песенки, Дзиро, затаив дыхание, сам того не замечая, ласкал взглядом тонкую фигурку девушки, освещённую полосами лунного света.       Каждый изгиб, каждая складка на одежде, не дающая прелести девичьего тела вскружить голову окружающим мужчинам, каждый выбившийся локон волос теперь казались еще очаровательнее, когда Нанами, залитая светом луны, тихо бормоча себе под нос, улыбалась и тянула какую-то колыбельную. Дзиро, прежде не слышавший песен в исполнении женщины, с трепетом следил за Небесной девой.       Вскоре, правда, Нанами отвлеклась от своей песни и, не твёрдо встав на ноги, поплелась к ворону-тенгу. — Я потерялась, — смущённо пояснила она, расстёгивая на ходу верхнюю пуговицу рубашки, — Вы же позволите мне остаться тут, с Вами, Господин Дзиро?       Слышать своё имя из уст хорошенькой девушки, которая, к тому же, черт знает что делает с твоим сердцем, — это одновременно и большое удовольствие, и большая беда. Ведь Дзиро на протяжении своей жизни находился среди мужчин, и этим объясняется вся его гамма неловких чувств. — Может, Небесную деву проводить до… — Нет-нет-нет, — строго перебила Нанами, покручивая в воздухе указательным пальчиком, — я останусь здесь. Ведь вы этого тоже хотите, не так ли?       Нанами, то ли несуразно споткнувшись, то ли специально всем телом навалилась на Дзиро, которому едва хватило сил, чтобы держать себя в руках. Непонятные ощущения наперебой атаковали его бдительность и самоконтроль. «Плохо дело, — обеспокоенно думал он, держа Богиню за плечи, — если так пойдёт и дальше, я совсем перестану что-либо соображать». — Упс, — Нанами игриво рассмеялась, прижимаясь грудью к телу Дзиро, — кажется, я на что-то приземлилась.       С этими словами она принялась ощупывать гору мышц под собой и, радостно хихикая, уткнулась Дзиро в шею.       Трудно описать, что сейчас творилось в душе тенгу. Его терпения и самообладания уже не хватало, чтобы держаться от Небесной девы на приличном расстоянии. Достаточно приличном, чтобы всякие грязные мысли (откуда они только взялись?!) не лезли ему в голову. И все эти прикосновения, этот жар, исходящий от Её хрупкого тела, эти выдохи, которые обжигали его кожу на шее, Господи, как тяжело не поддаться их пленительности!       Небесная дева в самом деле хороша: рассыпанные по плечам тёмно- каштановые волосы, румяные мягкие губы, точёные линии скул и на редкость правильные черты лица…, а глаза… Именно глазам отчасти обязан Дзиро этим пылким восхищением перед Небесной девой. Взглядом она покорила его ещё тогда, у дерева сакуры, когда оно впервые за долгое время зацвело благодаря её волшебству.       Да, образ милой Небесной девы Дзиро хранил в своём сердце с того самого дня, и хоть тогда он ещё не понимал, как сильно она его околдовала, сердце его чувствовало, как что-то внутри меняется. Обычно жизнь его протекала в одном и том же направлении, но после этого случая мысли тенгу перестали ему подчиняться: он все чаще уходил от реальности к тому моменту, когда Небесная дева одарила его своим взглядом, когда он бестолково схватил её за руку и был так близко, что чувствовал разносимый ветром приятный запах женского тела. Дзиро уже и не надеялся вновь почувствовать это, но, кажется, Небесная дева к нему благосклонна, тогда как вороны из окружения сторонятся его из-за сурового нрава и твёрдости характера.       Дзиро сидел, боясь пошевелиться, потому что ласковые руки Богини накрепко обвились вокруг его шеи. Нанами привстала на коленках, причём не заметила сама, как короткая юбка высоко задралась, оголяя круглые бёдра. Взгляд тенгу метнулся сначала туда, а потом, смущённый и… и возбуждённый? Дзиро резким движением высвободился от объятий Небесной девы и с силой вжался в стену. Нанами, заметившая растерянность тенгу, с притворной тревогой приблизилась к нему и тихим-тихим голосом начала: — Мне интересно, Господин Дзиро, — тут она на секунду остановилась, вплотную склонившись над лицом парня, — ведь у вас нет ни одной женщины в деревне. Неужели вы никогда не были с девушкой?!       О Боги, ну разумеется, не был! И не помышлял об этом, пока в его жизни не появилась Небесная дева.       Дзиро, правда, пришлось собрать оставшиеся силы, чтобы дать ответ настойчивой собеседнице: — Для воронов-тенгу существуют запреты относительно женщин, и тех, кто их нарушает, без послаблений наказывают.       Нанами молча кивнула головой, как будто ожидала этого ответа, и рассмеялась: — О, я уже слышала что-то подобное… Кажется, воронам-тенгу нельзя даже и смотреть на женщину, — Богиня Земли прикусила губу, — но, Господин Дзиро, если я сделаю так, вы разве отвернётесь от меня?       Нанами одну за другой расстёгивала пуговицы на рубашке, и по мере того, как из-под ткани начинала выглядывать изящная девичья грудь, ещё не полностью окрепшая, но упругая и красивая, по мере того, как рубашка давала взгляду пройтись от самой шеи до пояса юбки, дыхание Дзиро становилось всё тяжелее и тяжелее. Он чувствовал, как его плоть перестаёт ему подчиняться: внизу слишком явно выпирал внушительных размеров… эм, бугор, и Нанами тут же это заметила. Ещё она заметила, как огненно-красным стало лицо тенгу. Довольная ухмылка проскочила по её губам.       Дзиро ужаснулся своему недостойному, как ему казалось, поступку, хотя и знал, что в данном инциденте от него ничего не зависело. Всё же он быстро очнулся и вскоре стоял лицом к стене, пытаясь скрыть своё смущение и стыд. Нанами снова весело хихикнула и, поднявшись, сбросила с себя рубашку (Дзиро боковым зрением увидел, как она полетела на пол) и мёртвой хваткой уцепилась за спину парня: руки её моментально заключили торс Дзиро в обруч, и плавным движением Богиня вжалась в его дрожащее от напряжения тело.       Так они и стояли: Дзиро с раскрытым ртом, вдавившись кулаками в стену, и Нанами, прильнувшая к его спине. Парень часто и громко выдыхал, словно пытался успокоить самого себя и выпустить пар. При этом он даже через одежду ощущал, какой горячей и нежной была Небесная дева, всё время целовавшая его спину.       Дзиро мысленно боролся с собой, но каждый раз Нанами склоняла его на свою сторону. Ещё немного и внутренняя борьба разрешится не лучшим образом, но… кого это волнует, если рядом с Ней так хорошо?       Небесная дева сжимала в объятиях Дзиро, пока тот, ошалевший, пытался отдышаться и хоть несколько прийти в себя. Краска всё ещё не сходила с лица, да и вокруг стало так жарко, Боги, хоть сейчас взлетай в ледяную высь неба. — У меня тоже, — прервала тишину Нанами и, ухватившись за парня левой рукой, ногтями правой принялась чертить на его спине незамысловатые фигуры, — у меня тоже… не было мужчины. Одно время, казалось, я была влюблена в Томоэ, моего хранителя, но, ну, не знаю, это так… хм, странно, потому что всё это глупости, ведь он меня не любил… Господин Дзиро, вы тоже, — Нанами неловко запнулась, но, набравшись смелости, выдала: — вы тоже меня не любите?       Дзиро густо покраснел, но резко развернулся и, не отводя взгляда от лица своей Богини, громко ответил: — Клянусь, я пытался с этим бороться, но не могу. Я слаб в сравнении с твоими чарами, Небесная дева. Я полюбил тебя ещё тогда, у дерева сакуры, но у меня и в мыслях не было… — Тш-ш-ш, — Нанами приложила палец к его губам и, ничего не отвечая на реплику Дзиро, плавно взялась за его руки.       Она заскользила ими по линии талии и медленно оставила их на пояснице. Дзиро в эти секунды, вероятно, забыл, как дышать. — Больше ни слова, — предупредила Небесная дева и, склонив парня к себе, с жаром припала к его губам.       Нанами целовала его шею, скулы, нос, словом, всё лицо, пока Дзиро с выпученными глазами притягивал к себе Богиню за её поясницу. В нём, кажется, тоже сделалась перемена, потому что в один момент он вдруг начал отвечать Богине взаимностью. Руки его наконец исступленно носились по телу Нанами, то с осторожностью обрисовывая очертания груди, то с жадностью сжимая ягодицы и бёдра.       Нанами тихо выдыхала и с трудом держалась на ногах от подкатившего разом вожделения и приятных ощущений. Она закрыла глаза и полностью отдалась во власть Дзиро; тому хватило и минуты, чтобы понять её желание.       Дзиро бережно поднял Небесную деву и понёс её к своей постели. Уже там он пристроился сверху и, раздевшись, трясущимися руками потянул юбку Нанами вниз, затем снял с неё нижнее бельё, затем… В сущности, ясно, что было затем. Можно только сказать, что ничего подобного Дзиро никогда не испытывал и вряд ли испытает что-то так же остро и ярко, как сегодня, тут, находясь рядом с Богиней. Она извивалась под ним, как ужаленная, впивалась ногтями в его кожу и кусала за руки, которыми тенгу не переставая гладил её лицо.       Два тела слились в танце страсти так прочно и цело… жаль только утром всё это кончится. Останутся лишь воспоминания, которые будут казаться невероятными, больше даже похожими на сон, и жизнь потечёт ровно так же, как и текла раньше: также будет светить солнце, такими же будут люди вокруг, такой же останется серая повседневность. Всё будет таким же, кроме этой ночи. Уж она-то никогда не будет похожей на предыдущие или последующие. И это хорошо, так и должно быть.