Наследник

POV Никита       Спустившись с лестницы, я увидел Арину. Точнее сложно было понять, она ли это. Знаете, сейчас такая мода, носить костюмы разных животных, называя их японско-китайско-корейским словом «кигуруми». Так вот, сейчас спиной ко мне стоял огромный, пятидесятикилограммовый Пикачу. Идентифицировать Чернорукову мне удалось только благодаря ее матово-черным ногтям, которые по непонятной мне причине не хотели стираться даже смывкой для ногтей (да, все мы небезгрешны, я так ее разыграть пытался).Она же меня не увидела, ибо стояла на стуле, головой Пикачу погрузившись в кухонный шкаф. Именно погрузившись своей желтой головушкой с ушками-рожками. И это в прямом смысле.       И какой-то черт дернул меня напугать Арину… Тихо подойдя к ней, я резко защекотал это желтенькое чудо, отчего оно с визгом свалилась… Не на пол, а на меня.       У меня в спине что-то хрустнуло, и начало жутко болеть. И все бы — ничего, но…        — АХ. ТЫ. Ж. ИДИОТ. ТВАРЬ. ТЫ. ТАКАЯ. — Кричала Чернорукова, ударяя меня после каждого слова. — Я. ЖЕ. ИСПУГАЛАСЬ. МАТЬ. ТВОЮ.        — Черт, больно же! — Я попытался схватить ее руки, что удалось мне не с первого раза. Но, «лишившись» рук, Арина начала бить ногами. И, по закону жанра, нехило зарядила мне коленкой в пах так, что искры из глаз полетели. POV Арина        — АХ. ТЫ. Ж. ИДИОТ. ТВАРЬ. ТЫ. ТАКАЯ.-Выкрикивала я, с остервенением избивая напугавшего меня Легостаева. — Я. ЖЕ. ИСПУГАЛАСЬ. МАТЬ. ТВОЮ.        — Черт, больно же! — Так тебе и надо.       Но тут Никита схватил мои руки своими, тем самым меня «обезоружив». Но Арина же не сдается. И тогда в ход пошли ноги. Коленкой правой ноги я ударила бедного парня прямо в пах. Легостаев завыл, а мне стало действительно стыдно. Да и жаль его.        — Прости, прости, прости, прости, прости, прости! — стала извиняться я.        — Нифига у тебя удар, Чернорукова! — Прошипел-просипел Никита, все еще лежа на полу в позе калачика.        — Ну прости-и-и-и, я же нечаянно-о-о-о! — Я сделала котика из Шрека. — Ну-у-у, Ники-и-ита-а-а-а!        — Да простил я тебя уже, оставь меня помирать одному!        — Да не преувеличивай ты… — Я подошла к холодильнику, дабы достать льда.        — Ты решила заморозить меня, чтобы не мучился? — Парень взглянул на меня грустными глазами. — Думаю, гуманней будет усыпить!        — Нетушки, ты нужен мне живым! Держи, мученик! — Со смешком я отдала ему пакет со льдом. — Должно стать легче.        — А можешь дать мне его прямо в руки? — После этих слов я присела на корточки, что было катастрофической ошибкой.       Эта зеленоглазая тварь изловчилась так, что опрокинула меня на себя, при этом закинув льда мне за шиворот. Тогда началась холодная война, в ходе которой мы кидались льдом, убегали друг от друга, дрались подушками, щекотали друг друга. При всем при этом были интересные звуковые эффекты. Крики, маты, и смех. Наш смех в тот момент был чем-то средним между гиеной и тюленем. И вот при этих утренних догонялках на паркете Легостаев поскользнулся. Нехило так бухнулся.        — Все нормально? Живой? Встать можешь? Ничего не сломал? — Обычно в подобных случаях задают один из этих вопрос, я же задала все. Подряд. Без остановки.        — Встать могу, только плечо капецки болит! — Никита шипел от боли, в тщетной попытке подняться. — Кажется, даже встать не могу…        — Давай помогу!       С трудом подняв эту многокилогаммовую тушу, я посадила ее на диван. Вот всегда случится что-то подобное. Я полезла в морозилку, в попытке выбрать что-то более холодное, но менее травмоопасное.        — Льда нет, но я нашла мороженое! — оповестила я, выуживая из недр хранилища всей замороженной жрачки огромный брекет.        — Кидай!        — Нет уж! Не хватало тебе еще и по голове получить сегодня! — я вооружилась мороженым, тарелками и ложками и пошла к дивану.       Разложив половину мороженого по тарелкам, а другую половину прифигачев к никитовскому плечу, мы принялись просто разговаривать, до тех пор, пока Легостаев не подорвался с места с криком:        — МАРИНА!!!