Accidentally in love

Break the skin, 'Cause I can't tell where your body ends and mine begins. Tear the flesh, I woke today feeling like some kind of masochist. You manifest, You bring things to be, And your mojo witchcraft, honey, it's working on me. I must confess, Pull, beg, and plead, That I need your kiss like the ocean needs a breeze. Сегодня был один из тех немногих дней, в которые Джин была рядом со мной. Мы готовились к занятиям под моим любимым деревом, расстелив клетчатый плед, прихватив с кухни легкие закуски и много лимонада. Деньки стояли все еще теплые, но в воздухе уже чувствовалось дыхание приближающейся зимы. Листья в массе своей были окрашены яркими красными, желтыми и бурыми красками, и свет, пробиваясь сквозь крону дерева, становился каким-то особенным, очень теплым и уютным. А может, ощущение теплоты и уюта было вызвано тем, что мы с Джин общались совсем как в старые времена… - Какая-то ты странная сегодня вообще-то, - неожиданно заявила Джин, переворачиваясь со спины на живот и подтягивая к себе тетрадь с конспектами. – Какая-то не такая… тихая слишком. Колись, что случилось? Я молчала, ощущая, как лицо заливают потоки предательского жара. Я мучительно раздумывала, как и что сказать Джин, потому что признаваться мне пока не хотелось… Нет, она непременно узнает, но, пожалуйста, пусть не сейчас! Неожиданно перед нами, словно из-под земли, возник Питер. После того, как сняли гипс, он практически постоянно передвигался так, что увидеть его было нереально. Исключение составляло только время, которое он проводил со мной. Очаровательно улыбнувшись, он хлопнул себя по лбу рукой, как будто вспомнил о чем-то важном, исчез и через мгновение снова появился перед нами, но теперь в его руках был огромный, какой-то лохматый и будто бы обгрызенный, букет полевых цветов. Вставая с пледа, я неловко хихикнула. - Привет-привет, - Питер кивнул Джин, перевел взгляд на меня, шутливо поклонившись, вручил букет. - Спасибо, - едва слышно прошептала я, зарываясь чудовищно красным лицом в массу цветов. Питер притянул меня к себе и нежно чмокнул в лоб. - Как себя чувствуешь, помидорка? – шепнул он мне на ухо. Уууух! Ненавижу это его «помидорка»! - Нормально, - так же тихо ответила я. – И не называй меня больше так! Питер только усмехнулся. - Зайду к тебе вечером, ладно? У меня сейчас тренировка, и у Джин тоже, кстати, - уже погромче объявил он. – Тебя Чарльз зайти к нему перед тренировкой просил. Еще раз чмокнув меня, он снова пропал из виду. Я, перебирая цветы в букете, повернулась к Джин, и застыла. Лицо подруги было очень бледным, а выражение глаз таким, что если б была у нее такая способность – испепелять взглядом, - она б непременно ею воспользовалась. - Как ты могла?! – тут же обрушилась она на меня, вскакивая с пледа. – Кейт, ты же его не любишь! Так нельзя! Как… да зачем… зачем ты это… ЭТО сделала?! С одной стороны, мне хотелось наброситься на нее в ответ, но с другой… с другой, я точно знала, что она абсолютно права, и в глубине души я не только соглашалась с ней, но и испытывала чувство вины. Очевидно, та самая моя глубина души оказалась сильнее желания ужалить лучшую подругу, которая меня предавала, и я стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу, теребя цветы в букете, и глядя в землю. - Кейт, - немного успокоившись, Джин попыталась заглянуть в мое лицо, - почему? Он ведь такой хороший парень, он не заслуживает, чтобы с ним… так. Я сглотнула неожиданно появившийся комок в горле. - Он… ну, я думаю, он сам разберется, - хрипло сказала я. – Он ведь старше нас, и, должно быть, всяких девчонок у него перебывало… - Причем тут это?! – снова вспыхнула Джин. – Он любит тебя, Кейт, любит по-настоящему! Разве ты не чувствуешь? - Какая тебе разница, в конце концов, - теперь вспыхнула я, и подняла, наконец, глаза. Продолжить я уже не смогла. Джин выглядела расстроенной, а в ее глазах стояли слезы. - Джин… Я бросила цветы на плед, и бросилась к лучшей подруге, чтобы заключить ее в объятья. - Ты же себе хуже делаешь, дууууурочка, – длинно всхлипнула Джин. – Я же о тебе забочусь. О тебе. Мы уже так давно не были настолько близки, давно уже не обнимались даже просто при встрече, словно между нами стояло что-то… прозрачное, невидимое глазу, но очень сильное, отталкивающее. И теперь смятенной, напуганной, смущенной душе стало тепло и легко, так, будто вернулось что-то родное, то, без чего жизнь немыслима. - Джин… я люблю тебя, очень люблю, - бормотала я, чувствуя, как отступает, растворяется эта невидимая стена. – Но Питер… ты не думай, он мне нравится, очень нравится, просто я… - Ты еще любишь Чарльза, - Джин не спрашивала, Джин утверждала. Все это время, что мне казалось, будто она отдаляется, она оставалась рядом, даже ближе, чем раньше. Я отодвинулась слегка от нее, и взглянула ей в глаза. Да, Джин чувствовала мою необоснованную ревность и боль, и старалась меньше общаться со мной, чтобы мне было легче. Все то время, что в моей душе творился ад, лучшая подруга была этим писателем*, - постоянно забываю его фамилию! – поэму которого про путешествие в ад, рай и чистилище, мы будем изучать недели через две. Она путешествовала в моем аду вместе со мной, и пыталась взять на себя часть моих страданий. А я не давала ей даже шанса помочь… Я смаковала свою боль, как самый последний мазохист, не давая себе самой права поделиться и спросить совета. - Я… так запуталась, Джин, - наконец, все, что я чувствовала, прорвало плотину отчуждения и хлынуло наружу слезами. Я, захлебываясь, рассказывала Джин все, все, что скрывала. Все… кроме одного. Мне показалось, что изменилось нечто неуловимое. Будто бы Питером овладело какое-то нетерпение, особое возбуждение, требовавшее… чего-то другого, не того, что мы обычно себе позволяли. Как любая девушка почти семнадцати лет, я, конечно, очень много знала о сексе. Но я им еще не занималась, вот в чем загвоздка-то была. И сейчас мне неожиданно стало страшно. Когда Питер прервал поцелуй, чтобы отдышаться, я крепко зажмурилась и быстро пробормотала: - Ты знаешь, а я девственница. Он хрипловато рассмеялся и принялся покрывать быстрыми поцелуями мое лицо, шею, открытую в вырезе рубашки часть груди. - Я могу остановиться, - прошептал он. – Кейт, если ты не готова… - Нет, я готова, - резко и решительно сказала я, открыв глаза. Питер держал мое лицо в ладонях и почти касался своими губами моих. Его глаза были так близко, что казались почти бездонными… но где-то в их глубине я видела Чарльза… его лицо, легкую улыбку, которой он наградил меня, когда увидел, как Питер легонько чмокнул меня в щеку у него на глазах… Это была искренняя и теплая улыбка, улыбка человека, который радуется за кого-то другого… А мне так хотелось, чтобы он… чтобы он – что? Приревновал меня к Питеру?.. Может быть… Чтобы он не был таким радостным… Теперь я сама поцеловала Питера, дрожащими руками взяла его руки и потянула их к себе под рубашку. - Ты абсолютно уверена? – Питер все еще медлил, что, вообще-то не было ему свойственно. – Кейт, пойми, мне не нужен именно секс как таковой, мне нужна ты. Если ты еще не хочешь… Мне захотелось заплакать от этой нежности, которая звучала в его голосе. Он еще не говорил мне, что любит… но разве эти слова нельзя считать признанием? - Нет, нет, Кейт, не плачь, ну что ты, Кейт, - забормотал он, сцеловывая слезы с моего лица, крепко обняв, он посадил меня к себе на колени. – Прекрати, помидорка, слышишь? Ну зачем ты тут сырость разводишь? Я не буду ничего… слышишь, не буду, если это… если это пугает тебя. Это дурацкое прозвище «помидорка», которым он меня наградил за мою способность краснеть по любой причине, было произнесено с такой любовью, что мне просто ничего больше не оставалось. Я всхлипнула в последний раз, провела ладонью по лицу, глубоко вздохнула и потянула его футболку вверх. - Я хочу, - прошептала я. – Я очень хочу, Питер. Пожалуйста. Он дал мне снять с него футболку, но по лицу было видно, что он все еще сомневается и думает, что я делаю это только ради него. Я делала это не ради него. И даже не ради себя. Я делала это для Чарльза. Ведь этого он хотел? Этого? Уже когда мы были полностью раздеты, и его горячие губы спускались по моему животу все ниже, я закрывала глаза, и видела только Чарльза, только его… В тот момент, когда влажный язык коснулся чего-то, что я никогда не называла ни вслух, ни даже мысленно, мне показалось таким нелепым, что мои мечты о Чарльзе всегда заканчивались на поцелуе. А Питер был нежен, Питер старался, Питер никак не приступал к главному, все подготавливая и подготавливая меня, и лишь когда я действительно расслабилась, и даже начала едва слышно постанывать, не думая уже ни о чем, он… - Вот так, - прошептал он в промежутке между поцелуями, - тебе не больно? Прислушавшись к себе, я поняла, что практически ничего не чувствую. Ну, уж боли точно не чувствую. - А… Это все? Откровенно говоря, это было как-то… разочаровывающе. Вроде бы ходили всякие страшные слухи про реки крови, ужасную боль и наглых, противных мальчишек, которым все равно и которые только хотят этого самого секса, и ни о чем не заботятся, и даже не думают о том, что девушке может быть больно. Питер коротко всхрапнул, в глазах его плясали смешинки. Снова целуя меня, он пробормотал: - Нет, еще не все. -…И что?.. Ну, что ты потом почувствовала? – Джин заворожено слушала меня, сжимая мою руку и посверкивая жадно горящими глазами. – А… кровь была? Она даже голос понизила. Мы посмотрели друг на друга и практически синхронно захихикали. - Когда… когда я встала, - я на секундочку жутко смутилась, но отважно продолжила, - ух, сколько крови-то, оказывается! Я аж испугалась! Но больно вообще не было. Зато сейчас сидеть неудобно. И ходить тоже. Мы захихикали еще громче. Внезапно перед нами появился объект наших обсуждений. - Джин, мы тебя заждались там, да и Чарльз интересуется, где ты, - не сразу заметив выражения наших лиц, протараторил он. Мы захихикали вообще как ненормальные. Как… как в старые добрые времена. Лицо Питера обрело нежный розовато-пепельный оттенок. - Джиииииииин, - угрожающе протянул он. – Похоже, ты читала мои мысли, так? Я же просил! - Просто ты думаешь слишком громко, - Джин покидала в сумку учебники и конспекты, и встала. – Кейт, мы еще вечером поговорим, ладно? Я кивнула. Питер смешно приподнял брови и украдкой погрозил мне пальцем. Я только похихикала. Когда Джин удалилась на достаточно большое расстояние, с моего лица медленно сползла веселость. Я была уверена, что подруга все равно не изменила своего мнения. И еще я думала о том, что так и не сказала ей об одной очень важной вещи. Я собрала плед, положила его в рюкзак и направилась к особняку, когда вдруг услышала доносящийся из-за кустов плач. - Эй, кто там? – я раздвинула ветки и увидела девочку лет одиннадцати, которая плакала над кучкой сломанных веточек. Я не помнила, как ее зовут, знала только, что в школе она появилась совсем недавно. Я села рядом с ней на корточки. - Ну, что случилось? Меня Кейт зовут, а тебя? - Ме-мелисса, - пробормотала девочка. – У меня не получается. Не получается! - Погоди-ка, - я достала из клапана рюкзака платок и аккуратно вытерла им личико Мелиссы. – Что у тебя не получается? Может, не нужно плакать, а нужно попробовать еще раз? И все непременно получится. - У меня не получается веточки сращивать, - Мелисса робко взяла у меня платок и высморкалась. – У меня способность такая – все сломанное чинится сразу. А теперь не получается! Где-то в груди зародилось смутное тревожное чувство. - А ты много раз пробовала? – спросила я, отгоняя от себя это чувство. - Мно-о-го, - Мелисса икнула. – Вчера еще, и сегодня тоже. Не получается. У меня вот тоже не получалось… летать не получалось. Полгода уже. Хотя я все время пробовала… Так, может, дело не во мне? Может это… ну не знаю… мутантский вирус какой-то? Вдруг еще у кого-то начали пропадать или совсем пропали способности? Вдруг эти «кто-то» скрывают это, как я? Я решительно встала. Что ж, думается, нужно попробовать разузнать об этом побольше. Если еще хотя бы у двух-трех мутантов пропали способности или даже просто ослабли… Тогда я пойду к Чарльзу и во всем признаюсь. Тогда надо будет делать что-то. Я помогла Мелиссе встать. - Слушай меня, пока никому не говори об этом. И не плачь больше. Может быть, потом твои способности снова вернутся. - А если нет? – Мелисса серьезно посмотрела на меня. - А если нет… я тебе помогу. Я все исправлю. Я протянула ей руку. Мы вместе дошли до центрального входа в особняк и остановились. Прямо перед зданием стояла машина «Скорой помощи», окруженная небольшой толпой учеников. Я велела Мелиссе идти в ее комнату, и бросилась к толпе. - Что случилось? - У Китти Прайд тяжелое сотрясение мозга, - прошептала Джубили. – Ей очень плохо. - Но как так вышло? – до глубины души удивилась я. - Она… с ней что-то случилось, - продолжила Джубили. – Она, как всегда, через стену хотела пройти, бежала за Гордоном, он ей чего-то сделал, я не знаю, чего. В общем, бежала, хотела через стену срезать и вдруг ка-а-а-ак врезалась головой в эту стену! - Ничего себе, - едва слышно прошептала я. Значит, нас уже трое таких, у кого способности вдруг отказали… Хватит, решила я, нужно идти к Чарльзу.