Гроза

Шинья счастливо улыбнулся, восхищённо смотря на мальчика, который так легко и быстро залез по высокой лестнице до её конца. Черноволосая голова почти касалась паутинного потолка библиотеки, а тоненькие, но значительно более мужественные, чем у самого Шиньи, руки потянулись к толстой пыльной книге. И уже совсем скоро эта самая книга лежала перед ним на столе. Жутко хотелось чихать от пыли, но он удержался, после чего кинулся к хмурому старшему мальчику на шею. Старая заброшенная библиотека наполнилась счастливым детским смехом, и он был настолько заразительным, что Глен засмеялся вместе с Шиньей. За большими грязными окнами, огороженными железной решёткой, небо превратилось в огромное серое покрывало из туч, что темнело всё больше и больше практически с каждой минутой. Ветки голых деревьев слегка качались от морозного осеннего ветра. Глен поморщился и закусил губу, смотря на погоду снаружи. Мелкий Шинья с детским искрящимся любопытством в голубых глазах уже листал толстую книжку. Его взгляд цеплялся за редкие чёрно-белые картинки, а маленькие пальчики продолжали перелистывать жёлтые страницы. «И зачем она ему вообще была нужна?» — с раздражением подумал Глен, наблюдая за ним. В свои шесть мальчик едва ли мог различать даже самые простые иероглифы, не то чтобы сумел прочесть целую книгу. — Шинья, нам нужно идти, — почему-то совсем тихо сказал Глен. Если они промокнут, родители их по головке явно не погладят. На него посмотрели грустные аквамариновые глаза, и у Глена появилось стойкое желание потрепать его белоснежные волосы и сказать, что он пошутил, и Шинья может оставаться в этой обители пауков и пыли ещё сколько угодно времени. Но это было огромной роскошью для них. Скоро должен был начаться дождь, а, возможно, и целая гроза. — Хорошо, Глен~ — протянул Шинья и принялся застёгивать свою курточку. Пальцы не слушались, поэтому Глен, тяжело вздыхая, присел перед ним и начал застёгивать переодически заедающий замок. У Шиньи в его детских глазах целый мир, когда в них отражается Глен, а на пухлых губках расцветает яркая и широкая улыбка. Как только Глен собрался подняться на ноги и взять шарф, руки мальчика обняли его за шею и их щёки соприкоснулись. — Глен, я тебя люблю, — искренне шепчет Шинья, и Глен может только тепло улыбнуться и крепко обнять в ответ. В такой пасмурный и холодный день он держит в своих руках маленькое солнце, греющее его где-то изнутри. В этот самый момент неподалёку засверкала молния, освещая их вздрогнувшие фигуры, а уже совсем скоро старые стёкла затрясло от прокатившейся волны грома. — Чёрт, пошли быстрее. Может, мы ещё успеем добежать, только книгу свою спрячь. Его дёрнули за руку. Он посмотрел назад. — Я боюсь... — просипел Хиираги, сжимаясь и опуская наполненные слезами глаза. Глен закатил глаза, но ничего не стал говорить. Ему ли не знать, как это, иметь детские и порой совершенно иррациональные страхи. Он до сих пор не мог спать без света, хоть мать и заходит к нему каждую ночь, выключая ночник и оставляя его один на один с темнотой. Глен старше Шиньи всего на два с половиной года, но он уже чувствовал за него огромную ответственность и то, что он должен быть для него хорошим примером, а не трусом. Старший мальчик подхватил испуганного Шинью на руки и погладил по голове одной рукой. Он подошёл к потрёпанному кожаному дивану, такому же старому, как и всё в этой библиотеке, и посадил на него Шинью. Тот задрожал, когда молния и гром повторились. Глен сел рядом и стянул с себя плащ, укрывая им друга. Шинья прижался к его боку и вжал голову в плечи. Крупные капли начали бить по стеклу резко и неожиданно. Тихая библиотека наполнилась шумом с улицы, дыханием двух мальчишек и шуршанием одежды. — Ты всё ещё боишься? — одними губами поинтересовался Глен, закидывая голову назад и смотря на постепенно увеличивающееся пятно на потолке. Крыша течёт. — Немного, — признался Шинья, жмурясь от очередного раската грома. — Но Глен тёплый и мне хорошо. Глен улыбнулся. — Ты тоже тёплый, — утыкаясь носом в волосы, пахнущие домашним печеньем, говорит старший. — Когда будет гроза и мне будет страшно, — горячо шептал Шинья, прижимаясь к чужой груди, — я буду приходить к тебе, хорошо? — Я всегда буду рядом, малыш, — пообещал Глен и поцеловал Шинью в лоб. У него в груди странное чувство, но, кажется, оно хорошее.

***

Глен еле сумел продрать сонные глаза и приподнять голову, осматриваясь. Тусклый свет освещал тёмную комнату, и Глен повернул голову, чтобы понять, что свет идёт от ночника, стоящего на прикроватной тумбочке. Мужчина сел в постели и угрюмо посмотрел вперёд себя. Шинья забрался в огромное кресло с ногами, держа в руках книгу. На нём была белоснежная рубашка, доходящая юноше до колен, а на ногах мягкие тапочки в виде собак. Ичиносе видел эту бледную кожу и поджатые губы, а ещё ужас в больших глазах. Шинья дрожал. — Ты испортишь себе зрение, если будешь читать при таком освещении, — с упрёком заметил Глен и сложил руки на груди. Ветки деревьев били по крыше и окнам, неприятно для слуха царапая стекло. Бешеный ветер завывал какую-то непонятную, только себе известную песню. Глен нахмурился, вспоминая свой сон. Картинки из прошлого продолжали преследовать его даже в двадцать три года. Ну, хотя бы не кошмары. Глупый страх темноты он всё-таки смог преодолеть и теперь может спать в абсолютной темноте, но под боком всегда должно быть тёплое и родное тело. Сейчас его не было. Это злило и растраивало. Вспышка молнии и взрыв грома. Глен готов был поклясться, что слышал тихий и отчаянный вскрик в это мгновение. По бледной щеке юноши быстро скользнула слеза. — Не мучай себя, — просит Глен и умоляюще смотрит в бездну его глаз. Глупый Хиираги возомнил, что сможет преодолеть свои мысли и страхи, но это приносит лишь ещё больший ужас и страдания не только самому Шинье, но и мужчине, который ненавидит переживать за кого-либо. А переживать за Шинью ещё и очень больно. Шинья слабо улыбнулся, прикрывая лицо обложкой книги. Было слышно его сбившееся дыхание. — Глен, пожалуйста, спи дальше. Я в порядке, просто... книга интересная. Глен раздражался. Он вдохнул и выдохнул, пытаясь привести мысли в порядок и не сорваться на разгеройствовавшегося Шинью. В принципе, он раньше был таким же упрямым, так что он прекрасно понимал стремление парня. Но собственное сердце разрывалось, когда он смотрел на такого бледного и дрожащего Шинью. — И поэтому ты читаешь её "вверх ногами"? — усмехнулся Глен и медленно поднялся с кровати. Шинья неуверенно поднял на него взгляд, смотря с немой просьбой, после чего спрятал половину лица за длинной чёлкой. Глен хмыкнул, когда тот подпрыгнул от звука очередного раската грома. Ичиносе забрал из его рук толстый том и отложил его на рядом стоящий стол, не разрывая зрительного контакта. Неожиданно для них все звуки и весь мир перестали существовать. — Пошли в кровать, — шепнул с нежностью Глен и нагнулся к его лицу, соприкасаясь лбами. Он чувствовал дыхание Шиньи на своих губах и коже, и это рождало в его груди до сих пор непонятное, но уже такое знакомое тёплое чувство. Шинья слегка кивнул головой на его слова и закрыл глаза. Его дыхание становилось ровным и спокойным. Глен слегка улыбнулся и осторожно подхватил лёгкое тело на руки. Так знакомо. Холодный нос уткнулся в его грудь и потёрся об открытые ключицы. — Ты тёплый. — Ты говорил то же самое, когда мы были ещё совсем детьми. — Надо же, ты тоже это до сих пор помнишь, — тихо засмеялся Шинья и прижался к его груди сильнее. Глен сам не знал почему, но в такие моменты они всегда переходили на шёпот, словно был страх того, что их кто-то мог услышать. Уложив на практически остывшую постель немного успокоившегося, но всё ещё дрожащего Шинью, Глен лёг рядом, укрывая их обоих одеялом. Шинья снова прижался к нему, ища тепла и защиты, а уже через мгновение его светловолосая голова лежала на груди мужчины. Он слушал стук его сердца и просто дико хотелось кричать о том, что из-за него сердце Глена бьётся намного сильнее. Их взгляды снова встретились. Рука Глена потянулась к ночнику. Костяшки пальцев больно ударились о тумбочку, но ему всё же удалось выключить ночник, погружая комнату в темноту. Дождь на улице усилился. Вспышка молнии полностью осветила спальню. Глен заворажённо смотрит, как лицо напротив осветилось белым светом, губы приоткрылись, а кожа стала будто прозрачной и такой привлекательной. — Я так сильно люблю тебя, — выдохнул Шинья и закрыл глаза. Чувствовать его рядом с собой настолько тепло и хорошо, что Глен теряется в ощущениях и не может толком сказать, что с ним сейчас происходит. Шинья уютный, тёплый и домашний, он пахнет чаем с пирожными и книгами. Его кожа до одури сладкая, и Глен часто ловит себя на мысли, что он бы с удовольствием съел его всего, не делясь не с кем. Шинья, чёрт возьми, настолько любим им. — Ты говорил мне это сотню раз, — притворно бурчит Глен и видит на его губах такую знакомую полуулыбку. — Я тоже люблю тебя, придурок. — Умеешь же ты испортить момент, — возмущённо говорит Шинья. Глен ничего не сказал в ответ, лишь коварно улыбнулся. Через секунду Шинья лежал уже под ним, внимательно рассматривая нависшего над ним Ичиносе. Шинья осторожно протянул руку к его лицу, касаясь холодными длинными пальцами щеки. Он погладил большим пальцем нежную кожу, и всё внутри него замерло, когда наблюдающий за его действиями из-под наполовину прикрытых век Глен положил свою руку поверх его и потёрся о тыльную сторону ладони щекой. Шинья шумно сглотнул и приоткрыл рот, чтобы легче было дышать. Голова кружилась. Глен приблизился и мягко накрыл его губы своими, сминая их в нежном поцелуе. Хиираги снова закрыл глаза и начал отвечать на поцелуй, рождающий внутри целую бурю. Он обвил руками шею Глена, зарываясь пальцами в жёсткие тёмные волосы на затылке. Язык Глена скользил по его губам, а горячие руки аккуратно гладили плечи, постепенно стягивая с них рубашку. Сгорать от ощущений просто потрясающе, если честно. Этой ночью за ними никто не смог бы подсмотреть. Их нежную любовь не могла видеть даже Луна, спрятавшаяся за тучами. Они окружены страхами, но продолжают жить благодаря робким прикосновениям и общему воздуху между их губ. Глен избежал своих страхов благодаря Шинье, который греет и заботится о нём. И теперь они оба верят, что Шинья сможет забыть и о своём страхе. — Будь со мной всегда. Вечность... — Вечность. Потому что больше Шинья не дрожит во время грозы.