Стакан

Когда я потянулся к стакану с водой, шёл уже десятый час ночи. За окном давно стемнело, и мой рабочий стол освещал лишь тусклый свет настольной лампы. Я попытался отпить немного воды, но в рот не попало ни капли. В недоумении глянув на стакан, я заметил, что он совершенно пуст. "Пустой стакан", - мысленно произнёс я. Эти слова неожиданно перенесли меня в прошлое: на двадцать, а то и больше, лет назад. *** Я в недоумении стою посреди простенькой комнаты, выкрашенной в сине-белую палитру. Кое-где краска потрескалась и сошла, но это только облагораживало помещение. - Ну так и что ты скажешь? - отвлёк меня от созерцания стен ехидный голос. - Насчёт чего? - не понял я. Парень с девушкой, сидевшие за пианино рядом с окном, захихикали и переглянулись. - Ну как же? - начал парень. - Ты ведь разбираешься в искусстве. - Критик, - хихикнула девушка. Я не нашелся, что ответить, потому просто продолжил рассматривать комнату. Мой взгляд зацепился за пианино, такое же синее с потрескавшейся краской, как всё в этом помещении. Складывалось впечатление, словно время взяло на себя роль дизайнера и, как по мне, прекрасно справилось с этим. - Может сыграть тебе ещё? - вновь подал голос парень, его явно распирало от смеха. Я слегка нахмурился. Нет, меня не задевали их насмешки, я лишь задумался как меня вообще занесло сюда. В частную гимназию на окраине леса, вдали от шума и пыли большого города. - Хватит, отстаньте от него! - заступилась за меня Лу. Лу - моя кузина Луиза. Она уговаривала меня приехать к ним в гимназию больше года, в конце концов я сдался. Она стояла так тихо, что на мгновение мне показалось, что я один на один с этой парочкой пианистов. На первый взгляд, они были несерьезными, высокомерными, любящими насмехаться над всеми людьми. И отчасти это было правдой, но когда они начинали играть... Это было бесподобно, звуки словно становятся материальными и обволакивают тебя, заставляя забыться во времени и пространстве. Но этот рассказ не о них. Та поездка запоминалась мне совсем другим. Прошло ещё полчаса, прежде чем в комнату ворвалась девушка, с каштановыми волосами, связанными в непонятный пучок, где-то сбоку. Она была на взводе и, не теряя ни секунды, бросилась к парочке. Я никак не мог понять, что она говорит, но она усиленно пыталась поднять их и потащить за собой, на что они отчаянно сопротивлялись. Я было решил, что это не прекратится ещё долго, но в один момент девушка отстала от них. - Да ну вас! - обижено фыркнула она и собиралась уже уйти, но наконец заметила меня с кузиной. - О, а это кто? - спросила она, удивлённо рассматривая меня. - Критик, - вновь хихикнула пианистка. - А ну! - одернула её Лу. - Правда? - удивление сменилось заинтересованностью, девушка без стеснения продолжала разглядывать меня. - Не хочешь пойти со мной? - Не стоит, парень, она ненормальная, - начал было пианист, не дав мне и рта раскрыть. - Да кто бы говорил! - вспыхнула девчушка. - Ну это же не я фотографирую один стакан на протяжении трёх лет! - в тон ей ответил парень. - Один стакан? - спросил я. - Покажешь? - Да! - обрадовалась она, развернувшись ко мне. - Конечно, да! Она схватила меня за рукав и дёрнула в сторону двери, еле удержавшись на ногах, я последовал за ней. Комната, в которую она меня привела, была гораздо просторнее той, с пианистами. Условно она делилась на две части: фотостудию и галерею. В последней стены были почти полностью завешены черно-белыми фотографиями. На каждой из них был изображен лишь один предмет – пустой стакан, как и говорил пианист. Фотографии были сделаны под разными углами, в разное время суток, с разным освещением и на разном расстоянии. Я шел вдоль стен и внимательно осматривал каждую работу, они шли в хронологическом порядке: от самой первой до самой последней. Их было около сорока, может, тридцать шесть или тридцать семь, каждая имела свое настроение и свою атмосферу. Переходя от фотографии к фотографии, я влюблялся в них все больше и больше. Когда я закончил с осмотром, я развернулся к их автору, той самой бойкой девчушке, что привела меня сюда. На удивление, она не следила за мной, в ожидании моей реакции. Девушка стояла ко мне спиной, в той части, где была фотостудия, и что-то внимательно осматривала. Осторожно подойдя к ней, я заглянул ей через плечо: на высокой гипсовой подставке стоял тот самый пустой стакан. Чтобы вы знали, в этом стакане не было ничего особенного: высокий узковатый стеклянный стакан, без каких-либо граней и узоров. Все так же тихо я отошел в сторону, стараясь не потревожить девушку. Присев на стул у стены, я просто стал наблюдать. В гимназии я пробыл еще трое суток, каждый день я посещал эту фотостудию, сидел все на том же стуле и следил за Мэри-Лу, так звали ту девушку. Мы не разговаривали, а она даже не смотрела на меня, просто ходила вокруг стакана. Знала его вдоль и поперек, я мог бы поспорить, что она узнала бы его среди сотни таких же стаканов. В последний раз, когда я был у нее, Мэри-Лу вдруг осенило и она впервые при мне взялась за фотоаппарат. Меня охватило волнение, и я заерзал на стуле, ставшим уже моим. Недолго нацеливаясь, она щелкнула затвором и тут же бросилась к небольшой двери в дальнем углу фотостудии, которую я раньше не замечал. Она захлопнула ее за собой, и с тех пор я ее не видел. К моему отъезду из гимназии, она так и не вышла, а больше я никогда и не посещал этого места. Позже я узнал от кузины, что и та фотография не удовлетворила Мэри-Лу. Поиски продолжались. А через несколько лет, может, двенадцать или тринадцать, когда я уже успел и позабыть этот случай, мне попалась газетная статья о фотографе Марии-Луизе Кестнер и ее выставке под названием «Пустой стакан». Имелось так же небольшое интервью непосредственно с самой Марией-Луизой, в котором она рассказывала о долгих годах работы, и, что она, наконец, достигла своей цели. Я был на этой выставке, все также тихо и, не вызывая внимания, вновь обошел все работы. Конечно, было много новых, не виданных мной раннее, но я влюбился и в них. Но главная и последняя фотография Мэри-Лу превзошла все мои ожидания, я, наконец, понял, что она так усердно искала. *** Повертев в руке стакан, я хмыкнул и вернулся к реальности из зыбких песков воспоминаний. Я посмотрел на графин на краю стола, там еще плескалась прозрачная вода, как раз на один стакан. Заполнив его, я тут же выпил все до дна и, улыбнувшись, вернулся к работе.