Думаете, мы просто вещи? Ха-ха три раза! Кактус Вася вам всё расскажет!

      Знаете, у меня очень много свободного времени, и поэтому я, всенепременно, расскажу Вам, мой дорогой Читатель, о своей, безусловно, нелёгкой, кактусячьей жизни.       Живу я на этом свете уже, ни много ни мало, пять лет, а этот подоконник находится под моей оккупацией третий год. Вот вроде рос себе в магазинчике, никого не трогал, и видите ли не пользовался спросом, посему и был отправлен на помойку. Ну конечно, я ж, Васька, из простых! Ни тебе листочка, ни цветочка, одни иголки… Ироды! А вот уже там, так сказать на смертном одре моём, среди ошмётков капусты, драных носков, и ещё чего-то уж совсем жуткого, меня и подобрал Жорик.       Парень он хороший, умный, будущий врач, но со странностями, хотя может это только для меня, простой ботвы, он кажется таким. Живу я не один, у нас большая, и (с натяжкой) дружная семья. О да, семьище, я б сказал. Жор, то на учёбе всё пропадает, то в анатомичке засядет с окочурившимися, то со скелетами возится, а то ещё чего хуже — с преподами медитирует, а мы тут как войне.       Больше всего меня раздражает череп Фергус. Нет, вы слышали? Фергус! Звучит как не самое смешное венерическое заболевание. Нет чтоб назвать его каким-нибудь Йориком, нам надо выпендриться. Зато теперь эта скотина выпендривается перед нами, простыми смердами, болтает без умолку. А теперь ещё спелся с Анатомическим Атласом. Это ж жуть. Помню как-то раз у нас выбило пробки поздно вечером, так, когда заголосил Фер всем стало уж очень ссыкотно, а когда подключился Атлас, так мне вообще стало какотно.       Из-за того, что живём мы, прямо-таки, в однокомнатных хоромах все у всех на виду, даже уединиться не дают. Особенно в такие моменты достают две старые табуретки. Эти клуши всегда перемывают всем косточки, даже тем, у которых их и вовсе нет. Ещё и сквозит им постоянно, то закройте, то откройте эту чёртову форточку! И как я это должен сделать, чем? Но нет, нам лишь бы поорать. Везёт нашему хозяину, он то этого не слышит, а вот когда он мостит своё седалище на одну из них… Кайф!       К слову о выше упомянутом, особой чистоплотностью он не страдает, поэтому старик Граммофон на верхней антресоли постоянно кашляет, как бы харкать чем похуже не начал. Коврик так вообще воспылал пламенной любовью к тапку, так как на него пролили сладкий чай и они слиплись. Хотя утверждать, что это им очень уж и не нравится я не возьмусь. У них тишь да гладь.       Иногда у нас бывают и редкие гости, например, Телефон. Когда он остаётся дома, то начинает вести себя просто по-свински. Постоянно смотрит на всех с высока, учит уму разуму, тыкает в нас своим Гуглом и окейкает им же. Бе, тупое яблоко. А уж когда в него тычут, роняют и мочат, то ор стоит на всю квартиру. Фиг его знает, но он тот ещё изврат, ведь его просто наглым образом лапают, а шторы поговаривают, что он ещё и с хозяином спит. Но, это уже не моё дело, а вот наглый Сабвуфер постоянно с этой темы над ним стебётся.       Как-то раз, одна из немногочисленных пассий нашего многоуважаемого Георгия, забыла тут свою космодралку. Так мы эту Расческу сжили со свету, ибо нефиг тут порядки свои наводить. Даже табуретки Зина и Инна были на нашей стороне. Про Сигизмунда, наш чайник, я вообще молчу, он парень горячий, такую ей попойку устроил, что пару зубчиков пришлось уничтожать хиповатому Пылесосу, дабы скрыть все улики преступления. Зато коллектив мы дружный, это да.       Недавно у нас появились новенькие наушники Кид и Сид, так они постоянно бегают на свиданки, а уж когда появляются дома, то все какие-то потрёпанные и спутанные. Эх, молодёжь. Я в их годы таким не был, хотя был один случай.       В особо пасмурные деньки осени я неустанно пялился в окно дабы найти хоть что-то интересное, и ведь нашёл тогда. В доме на против, на подоконнике голубого окна была она — Роза. Можно сказать, что тогда влюбился я без памяти, однако у меня был соперник. Какой-то грёбанный Фикус её постоянно обхаживал, а иногда (какая дерзость!) закрывал мне обзор. Но любовь и ревность продлились недолго. Нет, Роза трагически не скончалась, и даже не переехала в горшок к этому хмырю, она просто оказалась искусственной. Вот такая трагедия приключилась со мной. Но не будем о грустном.       Особый кипишь стоит у нас, когда Жора готовится к экзаменам. В эти дни мы живём на самой настоящей свалке. Все учебники и книжки начинают ныть и молить о пощаде, некоторые даже начинают спорить о том, кто важнее, и в ком больше знаний, а уж если Гоша перепутает какой-либо из талмудов, и хапнет не тот, то ор стоит такой, словно кого-то вскрывают на живую.       Холодильник в это время страдает особенно, про него так вообще забывают, и в душе у оного становится пусто и одиноко, зато комната наполняется всяческими объедками из Мака. На эту тему уже начинает ворчать Ильич — наш старенький ковёр, времён Первой Динозавровской.       А вот Ноутбук в последнее время стал каким-то параноиком, везде ему заговоры мерещатся, все за ним следят. Это я думаю ему от нашего хозяина передалось, ибо этот садист ему оба глаза залепил наклеечками. Одна с клубничкой, другая с помадой. Угу.       Но мы его любим, ведь благодаря Георгию Зайцеву мы сейчас все вместе. Мы дружно провожаем его на учёбу, наши табуреточки заливаются слезами и крестят на дорожку. Дружно встречаем его в любое время суток, а Зина и Инна ворчат, что припёрся поздно, при этом облегчённо выдыхая и мило улыбаясь.       Всеми силами стараемся заботиться об этом нерадивом ребёнке. Выключаем свет, когда он засыпает над книжкой. Терпим кряхтение Одеяла, изо всех сил спешащего укрыть замерзающие синюшные пятки хозяина, и так же терпим стоны подкроватного монстра, когда мутузим его всей толпой, пока Одеяло ползёт защитить ножку.       Пульт же наш тоже вносит лепту в эту своеобразную заботу — он в отличии от своих соплеменников всегда старается быть на виду. Наши ключи, Лёлек и Болек, когда падают с тумбочки, стараются вести себя как можно тише, и самостоятельно забраться обратно. Косяки ведут себя тише воды ниже травы, и не травмируют Гошу, как и дверцы от шкафов. Я вот защищаю его своей могучей спиной за завтраками от надоедливого лучика солнца, проникающего через дырочку на занавеске.       Что и говорить, но вера в нашего непутёвого хозяина бесконечна. У нас нет четырёх лап и хвоста. Мы не заметны, и не бегаем за ним по пятам. Мы не заглядываем преданно в его заботливые серые глаза, но мы это те, кто тоже думает и скучает, те кто любит и никогда не предаст. Мы простые наблюдатели, душа которых не знает границ. Мы те, кто не вершит историю, но бережно её хранит. Мы те, кто ничего не требует взамен, при этом отдавая всё.