Канске
Битва при Каванакадзиме была лишь началом. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы наше войско, после победы над Уэсуги, двинулось назад, в Синано.
Думаю, воины не послушались бы высших самураев, если бы не моё личное вмешательство. После сражения на мосту мой авторитет возрос до небывалых вершин. Меня в одно время смешило и огорчало то, что плоды победы воины приписывали не моим личным заслугам, а неким сверхъестественным силам.
Да, Уэсуги получили не плохую взбучку, но было преждевременно праздновать окончательную победу. Численное превосходство всё ещё было на стороне Кагэторы. Как только вечер вступил в свои права, и, пользуясь тем, что враги зализывали раны, мы снялись с лагеря и отступили.
— Люди не поймут этого! Они припишут битву при Кавакнакадзимы, как наше поражение, — возмущалась Харуна.
В гневе Харуна была прекрасна. Она была подобна огню, которым можно было любоваться долгое время…
Наверное, в тот день я не произвольно выдал себя. Или же соклановцам стало не нравиться то, что Харуна начала больше прислушиваться к моему мнению, не считаясь с остальными.
— Сестра, это ведь глупо — пускать врагов в наши земли, — не унималась Нобусина.
Будучи истинным самураем, Нобусина видела победу лишь в том случае, если Такеде удастся заполучить голову Кагэторы. К слову, многие наши самураи были согласны с ней, но в отличие от неё у них не хватало духа, чтобы спорить с лордом…
— Позвольте вам напомнить, в какой ситуации мы находимся. Не обманывайтесь, завтра Кагэтора придумает другой способ, который принесёт им победу…
— И о каком способе идет речь? — оборвала мои слова Нобусина.
— Кагэтора легко сможет разделить своих воинов на две составляющие, благо у нее хватает компетентных командующих. Если она решится переправиться с двух, а то и с трех сторон, то в этом случае мы не сможем ей помешать. Предвидя ваш вопрос, отвечу, почему Кагэтора не поступила так сначала. Во-первых, она только набирается опыта. Во-вторых, согласованное действие различных частей весьма затрудняется в настоящей войне, — закончил объяснение.
Думаете, мои слова могли убедить остальных, когда они не видели всей картины?
Наше войско находилось в невыгодном условии. Одно крупное поражение могло способствовать потери всего Синано. Лобовое сражение с Уэсуги могло привести к уничтожению нашего войска. Даже если мы отделаемся минимальными потерями, Синано могло восстать…
Я все еще помню лица Нобусины и даже Нобуфусы, которым не понравилась моя идея.
— Знаете, какое сражение лучше? — видя, что меня совсем не понимают, быстро добавил: — то сражение, которое не состоялось. Я предлагаю отступить, пока нам не навязали сражение. Наша цель — избегать открытого столкновения…
— Как можно победить врага, не сражаясь с ним? — удивилась Харуна.
Казалась, она не замечала атмосферы в шатре. Атмосферы, где мое мнение ставилось против большинства…
— Легко. В Синано много укрепленных городов, куда мы сможем поместить воинов, предварительно разделив их. Кагэтора в спешке перешла горы, и, как доносят мои шиноби, она не готова к длительным осадам. Харуна, тебе предстоит забрать часть провизии из Синано, оставив ровно столько, сколько понадобиться крестьянам прокормиться.
На самом деле, этим мог заняться кто угодно. Но я хотел, чтобы Харуна находилась подальше от зоны риска. Я желал огородить ее от войны, но к моему удивлению, Харуна все поняла по-своему.
— Ты боишься, что моё поражение может привести нас к краху. Что же, благоразумно…
Если в Синано войсками будет командовать кто-то другой и проиграет Кагэторе, то это поражение будет приписано главнокомандующему, но не Харуне. В этом случае, кланы в Синано пребудут в сомнениях, предавать ли Харуну или нет…
Я не стал открывать девушке свои истинные намерения.
— Ты так быстро согласишься на это? — не могла принять очевидное Нобусина.
— Да. Канске наш стратег, и вам не пристало спорить с ним о выборе стратегии. Будь посему, мы отступаем…
Как только мы убрались подальше от Каванакадзимы, Харуна обрушила на меня новость, что оставляет часть войска под мою ответственность. Мне не осталось выбора, как подчиниться приказу и вести партизанскую войну против Уэсуги.
Кагэторе удалось взять несколько замков, однако о быстром захвате больших городов и речи не было. Она отчаянно жаждала сражения, которого мы избегали.
В то время, когда мы простаивали при реке на Каванакадзиме, в Синано клан Санады в спешке собирала новобранцев. Конечно, они были неопытны, но хоть так мы могли пополнить свои войска.
Харуна забрала пять тысяч воинов с собой, в Каи. Это было сделано с той целью, чтобы даже в худшем случае у нас оставалась последняя надежда. К тому же, пять тысяч отборных воинов, лично преданных Харуне, вызывало чувство настороженности у мелких кланов Синано.
Преданность клана Санады положительно влияло в ситуации в Синано. Даже красноречие Мураками Ёсикие не помогало особо, люди в Синано настороженно следили, в чью сторону покажет чаша весов.
Мои вассалы: Масакаге, Косака и Найто заняли крупные города Синано и не пускали войска Уэсуги. Не имея возможности закрепиться на территорий Синано, клан Уэсуги начал понимать своё шаткое положение.
Дело было в том, что Кагэтора запретила грабить деревни. Люди Синано впечатлились благородным поступком лорда Уэсуги, однако на голодный желудок много не навоюешь…
Пока оставленные мне Харуной воины держали оборону в городах, я вместе с Санадой Юкитакой доставали войска Уэсуги, нанося колючие удары по коммуникации врага и быстро растворяясь.
Кроме новобранцев мы не взяли с собой опытных воинов. В случае битвы, потеря новобранцев не так критична для нас, нежели потеря ветеранов.
— Господин, глядите!
Голос Хендо вывел меня из воспоминаний последних дней.
Летний день становился невыносимо знойным, быстрые переходы начали даваться с трудом.
От части леса, куда указывал мой первый помощник Хендо, несло угрозой. Осязаемая тишина, а главное кружившие птицы над деревьями, говорили о том, что нас уже ждали.
Воинам Уэсуги, видимо, надоели наши стремительные нападения. Они решили играть на опережение. До этого преимущество было на нашей стороне. Все же помощь Харуны к простым крестьянам не пошла даром, многие из них с охотой делились с нами информацией…
В отличие от других командиров, Санада Юкитака не зря звался сообразительным. В то время, когда мы нападали с южной стороны, Юкитака проводил схожий маневр с севера. Связь мы держали благодаря приученным птицам клана Санады…
— Что будем делать? — спрашивает Санада Нобуцуна.
Хотя я уважал клан Санады, но все же решил держать Нобуцуну подле себя, для спокойствия души…
— Скажите воинам готовиться, мы примем бой…
Мне пришлось оставить в городе Тоичи отличившийся в битве при Каванакадзиме отряд Акала. Настойка все же действовала отрицательно, на принимавших её воинов. Пожалуй, концентрация первой настойки была крепче, так как у моего отряда снизились физические данные. Быстрые марши они не могли проделывать.
Несмотря на это, одно их присутствие успокаивало жителей города Тоичи…
— Канске, это глупо! У нас мало ветеранов, мы…
— Довольно, Нобуцуна. На нашей стороне элемент неожиданности….
Пока Хендо уходит донести приказ остальным, Нобуцуна произнесет так, чтобы кроме меня никто не услышал ее слова:
— Канске ты изменился. Раньше ты не рвался в бой! Ты не поступал так… необдуманно. Что произошло?
С этой девочкой, которая держала грозное копье, я прошёл многое. Ее не поддельная забота меня тронула, но слова, застрявшие в горле, я так и не смог произнести.
Да и как сказать ей, что только из-за нанесенной личной обиды я потерял голову…
Как я заботился о Харуне, так и она заботилась о своей сестренке Нобусине. Харуна забрала ее с собой в Каи. Но перед этим Нобусина успела сказать мне в личном разговор кое-что, что я до сих пор не могу забыть:
— Канске, я довольно долгое время не вмешивалась в ваши отношения с Харуной. Но, боюсь, у меня не остается выбора. Не забывай, что династический брак сестры предпочтительней. Да и что ты можешь предложить ей? Не забывай своего места. Ты слуга клана — ни больше, ни меньше…
В словах Нобусины присутствовала своя правда. Пожалуй, я понимал это как никто другой. Отец Харуны все еще был жив, а значит он легко мог взбаламутить клан Такеды. Пока клану Имагаву было выгодно дружба с Харуной. Но как долго это продлится? На это никто не мог дать однозначного ответа…
Если призадуматься, Нобусина лично против меня ничего не имела. Она просто произнесла то, о чём многие в клане не решались говорить.
Мои последние выходки не могли быть не замеченными даже моими воинами. Наши нападения становились более дерзкими, каждый раз риск увеличивался.
— Господин, воины будут начеку…
— Движемся медленно. При атаке врага, действуем по схеме…
Новобранцев мы успели лишь обучить партизанской войне. Они не знали видов построения, которые применялись в открытом бою. Зато хорошо усвоили методы сражения в малых группах. Я предчувствовал, что удача вскоре отвернется от меня, и мы угодим в засаду.
Схема боя с врагами, бросившимися из засады, была простой. Асигару с копьями должны были выйти вперед, и направив копье, присесть на одно колено. В это же время, лучники, спрятавшись за ними должны вести огонь по врагу. Те немногие самураи, которые были у нас в наличии, обязаны держать определенное расстояние от основной колонны.
Спрятавшись в засаде, враг не знал, что темп потерян. Появление воинов Уэсуги не стало для нас неожиданностью. Нападение все же было стихийным, слабо организованным.
Многие самураи врага падали замертво, не добежав до нас. А наши асигару хорошо встречали их натиск.
Смотря на развернувшийся бой, я не испытываю чувство удовлетворения. Ведь, что я ни делаю, все это мелко. Харуна все так же недоступна для меня…
Резкий удар копья чуть не сваливает меня с седла.
Должен заметить, мое знамя действует на врагов, как красный цвет на быка. Забавно, но роль приманки выпала мне. Да, не вовремя я поддался меланхолии. Копье задело не сильно, благо доспехи спасли мою шкуру.
— Канске, я вызываю тебя!
Одетый в шлем с рогами, Мураками в этот момент походил на разъяренного демона.
— Я принимаю твой вызов, вместо моего господина, — кричит в ответ Нобуцуна, готовясь напасть на Мураками.
— Цуна, где твои манеры? Схлестнемся, Мураками?! — пришпорив коня, направляюсь на него.
Но все-таки Мураками, ловко ударив меня, успел ретироваться, пока воины не поспели на его выходку. Услышав мои слова, воины напряженно двигаются в сторону от него.
— Канске, ты ранен! — указывает Нобуцуна на мой левый бок.
Красная кровь просачивается сквозь доспехи. Но из-за выработанного организмом адреналина, я не ощущаю боли.
— Пустяки, — успеваю крикнуть, набирая скорость на врага.
Мураками, в свою очередь, мчится на меня. Острие его копья смотрит прямо, и в моей голове проскальзывает мысль, что на этот раз я таки умру, если не смогу сделать то, что противник ну никак не ожидает от меня…
Расстояние сокращается стремительно на столько, что Мураками достаточно выкинуть руки вперед, сжимая копье, как оно настигнет меня. Будучи опытным воином, Мураками успевает проделать это. Я же, в свою очередь, ожидая этого момента, просто прыгаю с коня на него, делая рубящий взмах, держа катану.
Находясь в воздухе, ускользнуть от удара просто невозможно. Но благодаря инерции прыжка, я таки подсуетился повернуться в бок, делая рубящий удар с верху вниз.
Копье Мураками проходит в районе моей груди. Не повернись я тазом с права налево, то удар достиг бы цели. Но вместо этого крайняя часть трезубца копья проходит больно задев плечо.
Мураками, в момент столкновения, поспевает повернуть голову на столько, чтобы увидеть, как прошелся его удар. Но этого достаточно, и лезвие катаны соприкасаются с его лицом.
Этим ударом я нанес Мураками Ёсикие длинный порез, который красовался вдоль левой стороны лица. Толи из-за того, что он находился на мчавшимся коне, толи удар копья откинул меня на несколько сантиметров, но в итоге лезвие меча прошло по лицу, не нанося серьезного урона. Глаза Мураками чудом уцелели.
Это я увидел лишь после того, как поднялся с земли. Из-за прыжка, я не хило завертелся и встретился с землей не очень комфортно.
Потеря крови от нанесенной раны все же дала о себе знать, и у меня начала кружиться голова. К счастью, Мураками тоже отнесся серьезно полученной ране. Текущая кровь по бровям, мешала ему охватить все обеими глазами.
Но все же Мураками желал заполучить мою голову сильнее, нежели я его. Стоявшие воины сразу же набросились на Мураками, но он без проблем ушел от них на коне.
Наши самураи, легко выходя в тыл нападавшим, поставили точку в этой битве. Мураками стало не до моей головы…
***
— Канске, тебе больно? — спрашивает Нобуцуна, помогая перевязывать рану на боку.
При этом во взгляде девушки нет и капельки сочувствия. Всё верно, в глазах Нобуцуны я сам был виноват во всем этом.
Резиденция города Тоичи не могла сравниться с резиденцией города Кацурао. Но после проведенных ночей в лесу, подобные мелочи не замечаешь.
— Аккуратней, больно же…
Раны не были глубокими, но в порядке лечения Нобуцуна активно намазывала лекарство. Местные давно научились использовать горные травы в медицине. Чтобы раны зажили в приготовленную смесь клали соль…
— Терпи, сам виноват, — недовольно ворчит Нобуцуна.
Если честно, мне трудно сказать, что огорчало девушку больше: то, что я получил раны, или не дал ей сразиться с Мураками. Что и говорить, трудно понять логику самураев, и уж тем более логику слабого пола…
— Знаешь, Цуна. Тебе не подходит ворчание. Становишься похожей на бабушку…
На мои слова девушка туго затягивает тряпки. От боли у меня выбивает воздуху из легких, и наворачиваются слезы на глазах.
— Прости, Канске. Я не хотела…
— Ладно уж, помощница ты моя. Скажи лучше вести от принцессы Ю не пришли?
— Нет…
Принцесса Ю как-то поздно сориентировалась собрать воинов из Южного Синано. С засады прошло не так много времени, как все кардинально изменилось.
Узнав, что город Тоичи является нашей базой с Санадой Юкитакой, Мураками оставил попытки вернуть себе город Кацурао и в данный момент занят осадой Тоичи.
Силы Уэсуги раздельно как бы осаждают города, где размещены наши воины. Они это делают с той целью, чтобы гарнизоны, объединившись, не ударили в тыл армии Мураками, пока он ведёт осаду города Тоичи.
Мураками Ёсикие может позволить себе вести такую манеру войны. В отличие от него, у нас мало сил. В крупных города от силы наберутся две тысячи наших опытных воинов. А остальные защитники лишь из числа добровольцев.
— Нобуцуна, я ведь велел тебе уделять больше времени тренировкам!
Санада Юкитака недовольно смотрит на свою дочь.
— Юкитака, это моя вина. Я попросил Цуну помочь мне…
— Цуну?
Лорд клана Санады недоволен, что его дочь так близка со мной. Нет, будучи хитрым парнем, Юкитака видит выгоду в нашей дружбе.
Однако, он знает о моих отношениях с Харуной.
Его тревоги мне понятны, я бы тоже на его место не хотел бы, чтобы моя дочь стала наложницей. Хоть и ради клана…
К тому же, Харуна не потерпит вмешательства в наши отношения подобным образом. Все эти мысли легко прочесть, и я добавляю вслух:
— Тебе не о чем беспокоится. Даю тебе слово, что рядом со мной честь и здоровье Нобуцуны не пострадают…
Юкитака удовлетворен моими словами, но парень велит своей дочери удалиться.
— Она наследница клана, Канске. Я не могу…
— Я ведь тебе сказал, Юкитака. Не о чем волноваться. Тебе ведь известен нрав Харуны, вряд ли она позволит мне смотреть на другую…
После моих слов, Юкитака разразился смехом. Я тоже последовал его примеру, отчего раны отдали болью в теле.
Можно было вполне назвать Юкитаку хорошим приятелем, но не более. Понимая, что слова о Харуне подняли бурю в моей душе, решил переключиться на насущные дела:
— Есть какие-нибудь новости?
— Да. Уэсуги разделили войска. Сеть наших шиноби узнала, что Кагэтора увела пятнадцати тысячное войско в сторону Кодзуке…
Вероятность, что дошедшие до нас новости были правдивыми была высока. Кагэтора, конечно, хотела победить нас, клан Такеды. Однако, ее целью было провинция Кодзука. Титул Канто Канрэй был не пустым звуком. Оно обязывало Кагэтору к активным действиям…
— Что же, это не может не радовать. Клану Ходзе придется туго…
— Пусть повоюют и за нас, — радуется Юкитака.
— Но все же меня тревожит эта Кагэтора.
— Почему? Я слышал, что ты одолел ее при Каванакадзиме?
Не замечая последние слова Юкитаки, продолжил:
— Земля Кодзука не покорена Ходзе. Стоит Удзиясу дать слабину, как вся Кодзуке примет сторону Кагэторы…
Юкитака переваривает эту мысль и отвечает:
— Если так все будет, то следом Уэсуги попытается отыграться за прошлое поражение. Но время покажет, нам надо разобраться с Мураками…
Наши силы разбросаны по округе. Пока пребудет помощь из Каи, наша судьба может решиться. Полагаться мы могли лишь на себя…
— Если не станет Мураками, мы сможем наведаться в Этиго…
Глаза при этом Юкитаки горят огнем. Он таки предвкушает это событие.
— Нет. Если мы вторгнемся в Этиго, то нам придется вести войну со всей провинцией…
Юкитака сразу понял, что местные будут отчаянно бороться, применяя тактику, которой мы пользовались против Мураками. Монахи в Этиго легко смогут возглавить оборону, пока Кагэтора будет отсутствовать. А та, в свою очередь, попытается отыграться, вторгнувшись в Каи…
— Ладно, оставим пока это. Как нам быть с Мураками?
— Есть ли на примете твоих людей, осведомители Мураками?
— Да. Наши шиноби следят за ними…
— Передай весточку через них Ёсикие.
***
Выждав, когда Солнце займет такое положение, что будет светить в лицо воинам Канске, и следовательно, в спину воинов Уэсуги, Мураками делает знак самураям готовиться.
Предатель Санада и коварный Канске укрывались в городе Тоичи. Мураками знал, стоит их запереть в городе, как остальные разбросанные силы Такеды не смогут вести достойную войну…
След от лезвия меча Кансе побаливал, но Мураками не обращал на это внимание. Мысль, что вскоре ему достанутся головы Юкитаки и Канске будоражили его кровь.
Что и говорить, достойный самурай ищет достойного противника. Ёсикие даже слегка огорчился, услышав через своих людей в городе, что Канске решился вывести воинов и принять бой.
Конечно, осада города хлопотное дело, и предложение Канске было выгодно Мураками. В открытом бою набранные наспех новобранцы Канске не смогут долго устоять.
В глубине души Ёсикие вспыхнуло опасение, а не хитрит ли Канске и на этот раз?
Стратег Такеды был на удивление изворотлив в придумывании хитроумных планов. Даже Кагэтора поразилась, увидев, что после Каванакадзимы враги ушли, бросив занятую позицию.
Вначале Кагэтора и ее свита пришли к мнению, что Такеда вовсе не грозный враг, каким ее считали остальные. Но уже тогда, Мураками ждал от непонятных действий врага подвоха.
В войне в Синано армия Уэсуги не продвинулась и на шаг. Родина Мураками все так же находилась под властью Харуны. А всему виной был Канске…
Но опасение сразу же ушли вглубь, как будто их и вовсе не бывало.
Все-таки даже Канске отчаялся и решил принять смерть как истинный самурай, на ратном поле.
Воины Мураками в нетерпении, они наблюдают, как ворота города открываются, и воины врага выходят занимать позицию.
За истечением небольшого времени, воины Канске располагаются за стеной города Тоичи. Однако, глаза Мураками замечают, что начало происходить черте что.
Перед воинами врага начали выходить простые горожане.
Мураками замечает, что среди массы людей есть и дети, и женщины. В руках у женщин и детей камни и ножи.
Они даже ножи привязали к палке, чтобы было как наподобие копья. В руках мужчин было всё, в дело пошли даже мотыги и лопаты…
— Суда, ради всех богов! Ты видишь тоже, что и я?!
— Да…
Мрачный голос верного Суды донесется справа от Мураками.
— Что мы будем делать?
— Хороший вопрос, Суда. Мы отступаем…
— Но как же…
Дело было вовсе не в том, что численность врага возросла. Если делать ставку, кто победит в этой битве — ответ очевиден. Но враг продаст свою жизнь задорого. К тому же, вся Поднебесная после осудит эту резню…
— А как насчет осады?
— Не принимая этот бой, мы увеличим боевой дух врага. Ясно же, что в штурме эти отбросы будут биться, не жалея сил. Не зря говорят, загнанная в угол крыса, а кусается больно…
Мураками планировал, что после осады жители отдадут Канске и Юкитаку ему в руки, пообещай он, что не тронет город. Но город после прошлой войны был предан стратегу Такеды.
К тому же, время играло против него. Подмога, так или иначе скоро объявится в Синано…
Бросив последний взгляд на толпу, стоящую возле города, Мурками глазами ищет знамя Канске, но так и не находит. Он с удивлением отмечает, что его собственное отступление не сильно огорчает его.
«Что же, мы еще повоюем, Канске», — произносит Мурками вслух, признавая свое поражение.
***
Битва за провинцию Кодзуке…
Усами Садамицу, главный советник Уэсуги Кагэторы, восхищался своей госпожой.
Воины Уэсуги жаждали битвы, их боевой дух был высок, как никогда. Что и говорить, даже клан Такеда поостерегся выйти в открытый бой.
Оставив часть своей армии, Кагэтора вышла к земле Кодзуке. Шиноби старика проработали на отлично. Бывшие владения клана Уэсуги жаждали оказаться под стопой Кагэторы.
То, что она пыталась исполнить обещания, данное Норимасе, вдохновляло людей присоединиться к силам Уэсуги. Популярность Кагэторы в простом народе была настолько огромной, что Ходзе Удзиясу побоялась оставлять основную силу в столице провинций Кодзуке, Миновы.
Каждый город в Кодзуке гудел, и Удзиясу не могла игнорировать это.
Стратегия уклонения, которой воспользовалась Такеда, была не выгодной клану Ходзе. Удзиясу просто могла лишиться Кодзуке, не успев даже пролить крови воинов Уэсуги.
Равнина для битвы идеально подходила для развёртывания стольких воинов. План Кагэторы был настолько безупречен, что у Усами не было сомнений в том, кто выйдет победителем из этой битвы. Несмотря на то, что в этой битве численность воинов Удзиясу превышала их в два раза.
Барабанные сигналы возвещали о начале битвы.
С обеих сторон начались движения. Будучи стариком, Усами остался в штабе наблюдать за битвой в стороне и следить за координацией воинов Уэсуги на поле.
Битва с первых минут началась яростно. Воины с обеих сторон не жалели сил, лишь продвинуться вперед. Центр Удзиясу возглавляла сама, рядом с ней стояли ее лучшие воины.
Против них, со стороны Уэсуги стояли воины в белых накидках и с оружиями нагинатой.
Смотря на то, как центр Уэсуги начал поддаваться натиску Ходзе, старик задорно рассмеялся. Он отчетливо представлял, как скоро изменится в лице лорд Удзиясу.
Словно прочитав мысли Усами, левый фланг Кагэторы начал стремительно отбрасывать врагов назад.
Дело было в том, что перед лучшими воинами Удзиясу бились не сохэи, а обычные воины, наряженные в одежды сохэев.
Отборная часть войска Кагэторы легко задавила своей мощью правый фланг врага.
Подтянувшийся резерв в ту же минуту ударил по центру построения воинов Ходзе, где лично билась Удзиясу.
Хоть воины Удзиясу бились самоотверженно, они не смогли противостоять натиску с двух сторон.
На эту битву Кагэтора взяла свое знамя, где было написано «Дракон».
Люди Ходзе воочию убедились, что с Уэсуги Кагэторой им не совладать…
Поняв, что битва проиграна, Удзиясу начала отступать. Было ясно, что ее воины были привычны к войне, так как паника не царила среди них.
Кагэтора, в свою очередь, не стала преследовать врага…
— Ну что же, эта земля теперь наша, — усмехнулся Усами Садамицу, глядя на простирающуюся равнину.
Однако, возникшая мысль о клане Такеда стерла улыбку с его лица…
