Прошлое, настоящее - будущее.

            Не смотря на поздний час, в кабинете командора Инквизиции горели все свечи и факелы. Куча свитков, донесений и рапортов кипами лежали на столе, угрожая вот-вот свалиться с него на каменный пол. Но за самим столом никого не было. Командор с грустью смотрел на снежные горы, стоя у узкого окна башни. Он наконец решился всё рассказать. Открыться ей. А потом, будь что будет. Если она отвернётся… Значит всё — конец. И видит Создатель — это будет справедливо.       Прерывая невесёлые мысли мужчины в кабинет зашла магесса, тихо закрывая за собой дверь. Улыбаясь всю дорогу, пока она шла к нему, девушка взглянув на его лицо, встревожилась. — Каллен, что-то случилось? — спросила она, подойдя и обнимая его со спины. — Нет… Да. — вздохнул командор, разворачиваясь, медленно убирая её руки и отоходя к середине комнаты. — Я должен… Должен тебе рассказать, пока моя трусость не пересилила мою совесть. — Твоя трусость? Ты с ума сошёл? Ты и трусость — вещи не совместимые! — Подожди… Прошу, не перебивай. Присядь, я всё объясню… А потом решишь сама, достоин ли я твоей… симпатии и доверия. — Господи, да что случилось?! Я не понимаю, откуда столь резкая перемена в настроении? Ведь ещё только днём всё было в порядке… или нет? — Всё это время…я боялся! Боялся, что ты, услышав правду уйдёшь, и я никогда больше не смогу прикоснуться к тебе. Почувствовать вкус твоих губ. — А сейчас? — И сейчас боюсь, страшно боюсь. Но понимаю, что больше скрывать это от тебя не могу. По этому прошу, дослушай меня до конца, прежде… Прежде чем… — Хорошо. Я слушаю. — девушка присела на кресло у стены. Каллен же опять отошёл к окну и, не смотря на неё, глухо заговорил: — Я… Был молодым и наивным храмовником, верящим, что служу вере и справедливости. Я верил, что ограничивая магов в некоторой свободе, я защищаю простых людей. Я верил, что исполняю священный долг. Нет, я не считал всех магов без исключения опасными, и даже с несколькими успел подружиться во время службы… пока не пришёл Мор и в одночасье почти все маги Круга, не превратились в одержимых монстров. Моих друзей зверски убивали на моих глазах: заживо сдирали кожу, вырывали внутренности и подвешивали за них к потолку и стенам, как жуткие украшения. Меня же… Меня они оставили на потеху. Сколько времени они пытали моё тело и разум — я не знаю. Может день, может неделю… для меня это было вечностью... Пока Героиня Ферелдена вместе со своими соратниками не положила этому конец, очистив Круг от демонов и нежити, и освободив Первого чародея... Ха! Я чуть не накинулся на неё с кулаками, когда она с этим стариком убедила рыцаря-командора в безобидности оставшихся в живых магов. Я ненавидел! Ненавидел её, Грегора… Всех! Я как будто сам стал монстром!.. Через некоторое время, как психически неустойчивого, а потому, нежелательного элемента в Ферелденском Круге, меня перевели в Кирквол. По началу моей службы в Киркволе я был практически солидарен со всеми действиями командора Мередит. С моего молчаливого согласия стали усмирёнными десятки магов. Я считал это верным и справедливым решением. Я не видел, не хотел видеть, что из-за своей одержимости и страха перед магией крови, Мередит превращала Кирквольский Круг в настоящую, реальную тюрьму. Я был уверен, что ничего другого они не заслуживают… Магам запрещено было покидать свои кельи кроме времени занятий в классах. Запрещено было общаться друг с другом дольше пяти минут, запрещено было всё. За любую, даже самую незначительную оплошность мага усмиряли… Однажды я собственноручно усмирил одного юношу лишь за то, что он написал любовное письмо своей девушке — ведь подобные отношения были тоже под запретом. — Боже… — прошептала Ария, с ужасом слушавшая эту страшную исповедь. — И всё бы так и продолжалось, если бы однажды я не увидел как один из храмовников в одной из многочисленных камер Каземат насиловал молоденькую девушку, почти ребёнка. Я слышал всё — от криков беспомощной жертвы, до издевательского смеха и бахвальства этого ублюдка, что именно благодаря ему, она находится здесь. По его донесению о том, что она практикует магию крови... Дыхание Создателя! И что завтра её усмирят, ведь приказ уже подписан… Мной. Понимаешь?! Я подписал приказ усмирить девочку не проверив... Я ведь даже не проверил... В тот самый момент, когда я вытащил эту сволочь из камеры и на глазах у собратьев отсёк ему голову, мои глаза наконец-то открылись, и я понял что мы, храмовники, сами являлись одной из причин всех тех ужасов, что творились в Ферелденском Круге. И что, если бы я не был так одержим ненавистью, то увидел бы… Эта ненависть… она так ослепила меня, что… С тех самых пор я пытался исправить мои ошибки. Мередит, поняв, что больше я не во всём согласен с её убеждениями и решениями, стала скрывать от меня свои самые жёсткие и жестокие действия. А потом появилась Хоук. Она была магом, отступницей по правилам церкви, но, в отличии от меня, была хорошим и честным человеком, вычищая это несчастный город от бандитов, воров, убийц и работорговцев. А иногда делала за нас нашу же работу — уничтожала настоящих магов крови, а не запуганных магов в Казематах. Хоук раз за разом убеждала меня в том, что моя предвзятость в отношении магов и магии в корне ошибочна. Когда Андерс взорвал церковь, тем самым начав эту кровопролитную войну, вот тогда я окончательно понял, что Мередит сошла с ума, сделав и меня почти таким же сумасшедшим. Она объявила право Уничтожения для всех магов Кирквола, всех без исключения — включая детей. И я, хоть и с опозданием, но попытался вместе с магессой и её друзьями остановить отравленную своим страхом и ненавистью, командора. Я пытался исправить… Я… Не горжусь тем, кем я был, Ария. И поверь, если бы можно было вернуть всё назад… В своё оправдание скажу лишь то, что к моменту приезда Кассандры и её предложения встать во главе войска Инквизиции, мой рапорт об отставке уже был подписан новым рыцарем-командором храмовников Кирквола. И ещё… Я перестал пить лириум, который, как ты знаешь, употребляют все храмовники, чтобы уметь развеивать магию. Я сорвался с этого «поводка» церкви, пусть даже это и убьёт меня… Человек без магии в крови, однажды приняв его, должен его принимать всегда, пока жив… А иначе… Вот теперь ты знаешь, кто я и что я делал, и ты имеешь полное право презирать … — Он повернулся к креслу, на котором сидела магесса с начала его рассказа, и чуть не упал от неожиданности — она стояла прямо перед ним и молча смотрела, склонив голову на бок. — Чего ты хочешь от меня услышать, Каллен? — прищурив глаза, спросила девушка.— Думаешь, ты один жалеешь о том, что совершил когда-то? Ты изменился, так почему ты уверен в том, что не изменилась я? Ненависть съедала меня почти так же, как тебя... И, быть может, тогда, в самом начале, я бы и стала… Но это, как и многое другое в прошлом. Больше во мне нет той злости и ярости ко всем храмовникам без исключения. Я перестала ненавидеть когда поняла то же, что и ты. Нет плохих храмовников и хороших магов. Есть плохие и хорошие люди. А что касается тебя… Может, ты и не поверишь, но мне нравится тот человек, кем ты стал. — Даже после?.. — Каллен! Ты дорог мне, и никакие твои прошлые поступки это не изменят! И даже не вздумай думать по-другому! Знаешь, я слышала одну интересную поговорку: « Кто не без греха — первый бросьте камень». Поэтому судить, а тем более осуждать тебя я не буду, да и не за что. Всё, что было — то было! Главное - ты признал ошибки, и сейчас всеми силами стараешься их исправить... И на счёт лириума тоже. Я полностью поддерживаю твоё решение. Как бы не было тяжело и больно, но ты справишься, и я помогу тебе в этом! И ты не умрёшь — я не позволю! Посмотри на меня, слышишь? И если я нужна тебе так же, как и ты мне, то я буду рядом. Я буду с тобой! Навсегда! — обхватив его лицо ладонями, и смотря прямо в глаза, Ария постаралась вложить все чувства, всю веру и надежду в этот взгляд. — Любимая… — не думая больше ни о чём, сквозь слёзы облегчения Каллен, со всей страстью, на какую был только способен, схватил магессу в стальные объятия и прижался поцелуем к её мягким, податливым губам.       Не видя и не слыша ничего вокруг, они, самозабвенно целуясь, попятились к письменному столу. На пол с него полетело всё — бумаги и свитки, чернильницы и перья, кружки и горящие свечи. И даже если бы комната вспыхнула огнём — они бы этого не заметили, срывая друг с друга одежду, последнюю преграду между ними. Накрыв глубоко и тяжело дышащую девушку своим телом, подняв и прижав её руки над головой, Каллен не сдерживаясь вошёл в неё одним резким и мощным толчком, заставив вскрикнуть от неожиданности и боли. И тут же, не давая ни ей, ни себе времени опомниться, целуя её лицо, шею и ключицы, стал медленно и равномерно двигаться в ней, то входя до упора, то почти полностью покидая её тело. И вскрик боли перешёл в хриплые и рваные стоны удовольствия, данного Богом и природой. Обхватив талию мужчины ногами, девушка бёдрами задвигалась навстречу, ускоряя темп… Толчок… Первый… Второй… Третий… Пятый… Он вздрогнул всем телом, падая на неё и отпуская руки… Она выгнулась, широко открыв глаза… И мир взорвался миллионами осколков. Они прошли сквозь тела как электрический ток, вызвав у обоих полустон-полукрик высшего наслаждения. Одновременный оргазм охватил их так мощно и громко, что в глазах потемнело, сердца остановились на мгновенье, и они решили, что сейчас просто умрут. Умрут, и снова воскреснут, не размыкая объятий, слившись в единое целое! И больше никогда не станут существовать отдельно! Навсегда! Навечно!       Где-то вдалеке играла красивую мелодию лютня и слышались голоса за стеной башни, но им было всё равно. Мокрые от пота и изнеможения, они оба лежали, боясь даже пошевелиться, чтобы не разрушить этот миг полного удовлетворения и гармонии, охвативших их тела и души. — Прости… Я не сдержался… — наконец, приподнявшись на локтях, прошептал Каллен, глядя на Арию с такой всепоглощающей любовью, что у неё перехватило дыхание и слёзы непрошено навернулись на глаза. — Хмм… у нас ещё вся ночь впереди… — Я люблю тебя, Ария.       Он видел, как она идёт к этой башне. Он видел, как она закрыла дверь за собой. Он знал, он чувствовал, что произойдёт там сегодня. Всем существом рвался туда, чтобы остановить. Не допустить… Но выйдя на мост, соединяющий его покои с этой проклятой башней и уже протянув руку чтобы открыть, выломать дверь и вырвать её из объятий другого, остановился. В бессилии сжав руки в кулаки, развернувшись, он побежал сломя голову вниз по лестнице. Прочь.       Прочь из замка, мимо кунари и тевинтерца с гномом, выходящими из таверны, мимо удивлённой охраны ворот. Прочь, пока Скайхолд не остался далеко позади, а бегущие ноги не превратились в четыре лапы. Добежав до края долины зверь резко остановился, и тогда на всю долину разнёсся отчаянный, полный муки вой. Жёлтые глаза пылали ревностью и болью — «Помоги мне, друг! Я погибаю…» — Что же я наделал… — Чёрный волк задумчиво смотрел на мутный горизонт Тени. Общение с подругой всегда приносило ему покой, вот и сейчас он, смирившись с произошедшим, лишь печально смотрел вдаль. — Элгаар, скажи мне, разве можно любить так — до безумия? Я готов был убить смертного только потому, что он притронулся к тому, что принадлежит мне?  — Позволю себе напомнить, что эта женщина не принадлежит тебе. И никогда не принадлежала…  — Пока не принадлежит, Элгаар. Пока… -Так ты что, передумал? Не замечала за тобой такого… — пожала плечами Элгаар.  — Мне только нужно убрать этого Каллена с дороги.  — Они любят друг друга, Солас. Даже ты не сможешь разрушить эти чувства.  — Глупости. Разрушить можно всё.  — Это подло…  — Знаю. Но иного пути нет. Пока он рядом я не смогу быть с ней.  — Но…  — Мне нужна Ария, и я сделаю всё, чтобы она была со мной. — зарычал волк, яростно блеснув глазами. — А как же её чувства? Тебе всё равно, что она любит его? Ты хочешь уничтожить её любовь, она не простит… — Не простит, если узнает… Он не достоин её, и она поймёт это… Скоро поймёт. Ты же знаешь, что она не просто обычная смертная. Она — это нечто большее! У неё, как и у меня, есть вторая сущность. А её кровь… Она тоже другая. Тогда я решил, что это яд, но теперь я сомневаюсь в этом.  — Ты не рассказывал. Что ты видел?  — Когда её принесли замёрзшую, с кровоточащей раной на боку, я увидел… Какие-то странные серебряные прожилки. Как будто в крови что-то было. Что-то чужое, постороннее.  — Её кровь была как будто разбавлена серебром? - неожиданно вскинулась Элгаар.  — Да.  — Не может этого быть! Разве это возможно?! — впервые на памяти Соласа его подруга была настолько удивлена услышанным, что начала говорить сама с собой.  — О чём ты? Ты что-то знаешь об этом?  — Есть очень древняя легенда… Я её почти не помню, ведь это было так давно, что... Странно… Хм… Что-то вроде того, что когда-то, ещё когда не было ни людей, ни гномов, а элвены делали лишь первые шаги на пути к своему бессмертию, освоиться в этом мире им помогал странный человек, с золотыми нитями в крови. Кто-то считал его богом, а кто-то самым первым живым существом на этой земле… Это было за тысячи лет до нашего с тобой рождения… Это всё, что я помню.  — Никогда не слышал о такой легенде. Ты что-то перепутала. Человек? В те времена? Нет, этого не может быть. Люди появились намного позже, чем мы. Да ещё и золотая кровь… Нет, я сомневаюсь в этом. Сравнивая её с этим древним существом, ты точно ошибаешься — люди не живут так долго, и кровь у неё была с серебром, а не с золотом.  — Может быть… Но тебе не кажется это странным? Девушка — человек, со второй сущностью, со странной кровью, умеющая не пускать тебя в свои сны, с огромной магической силой не доступной простым смертным, пробудила в тебе целый букет чувств и эмоций. Да таких, что я с трудом узнаю тебя. Ты всегда был самым мудрым, самым рассудительным и вдумчивым из нас, а теперь, посмотри — ведёшь себя, как безумный ревнивец. Эмоции просто бьют фонтаном. Она, конечно, не богиня и точно не элвен, но быть может она является потомком этого существа из легенды? Если так, то твой отказ от неё был самой большой ошибкой. Она вышла из Тени, и быть может самой судьбой была предназначена для тебя, а ты не поняв и не приняв, тут же отверг этот дар… Если это так, то… Хотя это не важно, теперь не важно… — Я всё исправлю! Когда я получу её, я расскажу ей про мой мир, каким он был до моего… До моего поступка. Покажу ей всю красоту Тени и ушедшую в небытие прекрасную цивилизацию… Покажу и объясню, что всё это можно вернуть…  — А о том, что нужно для этого, ты ей расскажешь? Ты расскажешь ей, что нужно сделать, чтобы вернуть твой мир?  — Нет… пока нет.  — Но она узнает…  — Конечно… Но тогда, когда я получу её, я уже смогу справиться со своими чувствами к ней. И тогда она либо останется со мной, либо…  — Либо её ждёт та же участь, что и остальной её народ? — слова духа заставили волка обернуться.  — Мне будет больно, впрочем, как всегда, но у меня не будет выбора, если… если она отвергнет... Ничто не сможет нарушить моих планов. Ничто и никто.  — Тогда приготовься к тому, что тебе придётся убить её. Судя по твоим рассказам эта женщина не пойдёт на такое. Я чувствую, что она станет твоей погибелью. Твоей, и всего, что тебе дорого…  — Нет, Элгаар. Будь уверена, что я этого не допущу… Она будет моей! Если же нет, то... от своей цели я не отойду ни на шаг… Мне пора, спасибо, что выслушала. — Я всегда готова выслушать тебя, Солас… Будь осторожнее, ты ступил на опасный путь. — прошептал дух Мудрости, смотря, вдруг загоревшимися фиолетовым цветом глазами на место, где растворился в воздухе чёрный зверь.       Ранним утром перепуганная служанка, растолкав охрану у дверей, забыв даже постучаться, вбежала в спальню леди посла, как раз заканчивающую свой утренний туалет. Развернувшись на стуле, Жозефина с возмущением глядела на нарушительницу её покоя. — Лия! Что за манеры?! Тебя не учили стучаться, прежде чем войти в чужие покои?! — Простите меня ради любви Создателя! Я бы никогда не осмелилась, но… Но, моя госпожа! Она исчезла! — Как? Куда исчезла?! Объясни по порядку? — подскочив от испуга, вскричала девушка. — Вчера вечером она отпустила меня, сказав, что собирается сходить в таверну к господину кунари, а потом лечь спать. Я ушла к себе, а сегодня утром зашла к ней, что бы разбудить и помочь одеться… И… И… Она даже не ложилась — кровать не тронутаяяаааа!— расплакалась маленькая эльфийка. — Перестань плакать! Может она уже встала и… Ну не знаю… Уже пошла по своим делам? Может она вообще не возвращалась из таверны? Хотя нет, она никогда там надолго не задерживается… — Я первым делом побежала туда. Она ушла из таверны ещё до полуночи. И люди видели, что она направлялась к себе. Я уже весь замок оббегала! Всю главную башню! Ни в конюшне, ни в саду, ни в кузнице… Нигде её нееет! Я спрашивала у охранников ворот и дозорных. Кроме господина Соласа вчера из замка никто не выходил. Говорю Вам, её похитили! Убили и похитилииии! — Так не бывает, Лия! — проговорила наспех заканчивая дрожащими руками причёску, Жозефина. — Идём. Нужно ещё раз расспросить охранников и… Создатель! Она наверняка у Дориана! Они часто болтают у него в комнате, и иногда почти до самого утра! Ох, Лия! Ты меня с ума сведёшь своими страхами! — Я была у господина Дориана — он спит… — Откуда ты знаешь? — А-а-а… дверь была полуоткрыта. — Полуоткрыта? Странно… Ну, значит… Значит она у Быка или Кассандры. Или у Сэры, в конце концов. — Я была у них всех, точнее почти у всех. Господин кунари… Он был с господином Дорианом… А все остальные спят. — у девушки начиналась истерика. — Идём. — не слушая больше всхлипов служанки, Жозефина вышла из комнаты и быстрым шагом направилась в главный зал, заставляя бежать за ней эльфийку. Тем временем, жители и гости Скайхолда уже начали просыпаться и выходить из своих покоев. В том числе и Варрик, который, умывшись и приведя себя в порядок, решил сходить перекусить что-нибудь в таверне. Выйдя из своей комнаты он был чуть не опрокинут спешащим послом, казалось даже не заметившей что с кем-то столкнулась. — Эй! Осторожнее!.. Леди Жозефина? Что случилось? Ой! Искренне прошу меня извинить, я… Я очень спешу. — пролепетала бледная девушка, собираясь выбежать из дверей замка. — Подождите, да что случилось? — Вы видели Инквизитора? — спросила посол у гнома, когда тот преградил ей и эльфийке путь. — Сегодня нет. Ещё не видел. — Госпожа пропала! — Заламывая руки снова заплакала служанка. — Она не ночевала в своих покоях. — Ах, вот в чём дело… Успокойся, милая! Твоя госпожа не пропала! Просто вчера вечером у неё были очень важные дела, поэтому она и не ложилась. — облегчённо вздохнул гном.— Ты зря перепугалась, да ещё и леди Жозефину всполошила. Поверь мне, с твоей госпожой всё хорошо… даже очень, если она не ночевала у себя.       Леди посол растерянно посмотрела на хихикнувшего Варрика: — Тогда где она? — Да! Где? Я искала везде, её нет в замке! — Везде, да не везде… Скорее всего, вы с ней просто разминулись. Успокойся, и ступай! Твоя госпожа скоро вернётся, а ты вся в слезах. Что она скажет, когда увидит твой распухший носик? Ступай в её покои, милая. Не переживай, она скоро придёт.— успокаивающе улыбался гном отправив переставшую плакать эльфийку восвояси. — Её ты быть может и успокоил, Варрик, но не меня. Где она? — строго спросила Жозефина. — Моя госпожа! На этот вопрос вы можете ответить сами. Где же может быть наш прелестный Инквизитор, если она не ночевала у себя? У друзей её нет? Из замка она не выезжала?.. И самое главное — с чего это не слышно голоса нашего командующего армией, который обычно в это время уже гоняет солдат по плацу? — заговорщицки подмигнул ей гном. — Не может быть! Она у него?! Ты уверен?! — не веря своим ушам воскликнула Жозефина. — Практически на сто процентов, как любит выражаться наша Снежинка. Но тс-с-с… Мы ничего не знаем и не видим… — Доброе утро. — К смеющимся собеседникам, улыбаясь, подошла Лелиана. — Варрик, мне одна птичка напела, что ты должен мне пять золотых. — Не спорю… Вот, получайте свой честный выигрыш. — И ты уже в курсе, Лелиана? Почему я всегда всё узнаю последней? — немного обиженно проворчала Жозефина. — Ну, не обижайся. — рассмеялась девушка. — Видишь ли, Жози, к удивлению одного нашего агента, который пришёл отдать копию рапорта нашему доблестному командору, дверь в его кабинет, обычно открытая в это время, оказалась заперта. Искренне беспокоясь, он позволил себе выяснить причину столь необычного явления. Выяснил. Вернулся ко мне с очень смущённым видом. Так что, сегодняшний смотр и тренировки пришлось перенести на пару часов позже. В конце концов, даже командору хотя бы иногда можно поспать подольше... ну, или не поспать. — Лелиана! — с укором прошептала леди посол. — Как он вообще посмел подглядывать! И надеюсь, ты сказала этому невоспитанному человеку, что не стоит распространяться об увиденном?.. А что он увидел? — О-о-о… — начала было тайный канцлер довольно пикантную историю своего агента, когда рядом с ними открылась дверь, и из неё с непроницаемым лицом вышел Солас. Сдержано поздоровавшись, он быстрым шагом вышел во двор Скайхолда. — Лия говорила, что сегодня ночью он выходил из замка. — провожая его взглядом, сказала Жозефина. — Не просто выходил, а бежал, как ошпаренный… — задумался Варрик. — И понятно, почему.