Crazy Russian girl

Спустя день. — Кажется, к тебе домой мы ехали другой дорогой, — удивилась я, когда Тарьей свернул с главного шоссе направо. — И всё-то ты помнишь, — улыбнулся парень и внимательно посмотрел на меня, ожидая новую реакцию. — Интересно, ты хоть раз довезешь меня до аэропорта? — засмеялась я. — Надеюсь, ты будешь не против провести еще пару дней в моем обществе? — прищурился Бё-старший. — Только в моём. — Конечно, я не против, — ответила я и тут же всполошилась. — Стоп! А как же родители твои? Что ты им сказал? — Что отвезу тебя в аэропорт, а затем наведаюсь к себе на квартиру в Осло, — пожал плечами скандинав. — Но ведь мы не туда едем, так? — вздохнула я. — Зачем соврал? — Ошибся километров на 70, — подмигнул любимый. — Не беспокойся! Они прекрасно знают, что я уже взрослый мальчик и не обязан перед ними отчитываться. — Ох, Таря, — покачала я головой и стала осматриваться по сторонам. Постепенно пейзаж маленького городка сменился на совсем деревенский: чаще стали попадаться одноэтажные домики, фермы с зеленой сочной травой и блеющими пушистыми овцами, крохотные часовни, которые хранили не мало историй о себе и много повидали за столько веков. Вдалеке виднелись «сахарные» верхушки гор, укрытых пышными, как взбитыми сливками, облаками. Затем настала очередь густого леса, сквозь который протянулось одноколейное шоссе. Вскоре просветы между деревьями увеличились, и я стала замечать крыши небольших коттеджей, спрятавшихся в чаще леса. Появились повороты на проселочные дороги. На одну из таких вскоре и съехал черный автомобиль норвежца. — А вот и наш домик на этот уикэнд, — Тарьей кивнул на двухэтажный коттедж за невысоким забором. — Очень милый, — улыбнулась я, с любопытством посматривая на бежевое здание с серой крышей. — Должен быть довольно уютным и внутри, — Бё-старший вышел из машины, чтобы открыть ворота. — Удивительное приключение ты придумал, — прикусила я губу от восторга, осматривая окрестности. — Должна же ты наконец увидеть настоящую Норвегию, а не только Холменколленский трамплин, — подмигнул любимый и, приобняв меня за талию, повел в дом. Внутри, как я и ожидала, было просторно, светло, минимум мебели, но вполне уютно. Разложив вещи в спальне на втором этаже, я спустилась вниз на кухню. На широком деревянном столе без скатерти стояли пакеты с провизией. — И когда ты успел затариться? — удивилась я. — Всё предусмотрел, — подмигнул Тарьей. — Вблизи нет ни одного магазина, только фермерские домики, но и там нам вряд ли сейчас что-то продали бы. — Заботливый, — я нежно чмокнула в нос блондина и принялась помогать ему заполнять холодильник. Приготовив легкий, но довольно сытный обед, мы отправились на прогулку по ближайшим окрестностям. — А завтра можем побывать на «Языке Тролля», — предложил любимый, когда мы неспешно возвращались из лесной чащи. Я согласно кивнула и нечаянно зевнула: свежий, даже можно сказать, сладковатый воздух наполнил легкие до отказа и приятно утомил. Так и хотелось прилечь на мягкой подстилке из мха и «утонуть» среди трав и цветов. Вскоре я поняла, что не только окружающая природа действует на меня усыпляюще: погода резко поменялась, и уже через несколько минут земля под нашими ногами стала покрываться маленькими каплями. Начинался дождь… Мы поспешили к домику, но все равно успели намокнуть. Впрочем, Тарьея задело не сильно: любитель всегда одеваться тепло, он вышел на прогулку в толстовке и жилетке, а вот я поверх маечки накинула всего лишь свою тонкую олимпийку. Зуб не попадал на зуб, хотя на дворе уже стояла поздняя весна. — Я сейчас, — кинул Бё-старший, когда мы заскочили в коттедж, и побежал в ванную. — Тьфу, забыл, что мы полотенца только наверху оставили. Фыркнув, парень схватил меня за руку и потянул на второй этаж. Выхватив несколько махровых полотенец, скандинав принялся обтирать меня прямо поверх майки: мокрую насквозь курточку я скинула еще на пороге. — Сейчас согреешься, потерпи, — мой милый обжора не на шутку взволновался. — Что ж я сразу камин не растопил. — Тарь, да всё хорошо, всё в порядке, правда, — улыбнулась я и посмотрела в голубые «капельки». — Подумаешь, под дождь попала. Ну не сахарная же я, не растаю. Я рассмеялась, представив себе эту картину, и вдруг словила себя на мысли, что растирания постепенно прекращаются, но выпустить из объятий, которые становятся всё крепче и крепче, блондин не спешит. Взгляд Тарьея заскользил по лицу Татьяны так же, как несколькими месяцами ранее в библиотеке. Сейчас всё немного иначе: они вместе, любят друг друга, не замечают, как проносятся минуты во время долгожданных встреч. Но она, как и прежде, нуждается в его защите: стоит хлопает своими карими глазенками, убеждает, что всё хорошо, а на самом деле, дрожит от холода и влаги. Нежная, беззащитная, трогательная и такая близкая, родная… Парень касается губами лба Новиковой и вдыхает аромат её влажных волос, еще сохранивших свежесть весеннего дождя, ставших приютом для нескольких листочков, которые норвежец аккуратно вынимает из растрепавшейся прически. Его тело пылает, равно как и сердце, и хочется поделиться этим огоньком с девушкой, согреть её, приласкать. Мужские руки окончательно покидают тонкую талию, отпустив замусоленное полотенце, и смыкаются на хрупкой шее, нежно потирают её, а затем начинают перебирать длинными пальцами слипшиеся локоны. Губы на мгновение припадают к розовым устам, собирают с них «сладкий нектар» и перемещаются уже ниже, прокладывая дорожку вплоть до ключицы, выпирающей из-под лямки намокшей майки. Сырая ткань отвлекает от истинного наслаждения чувствовать нежное тело, и Тарьей спешит избавиться от неё, задирая элемент гардероба всё выше и отмечая, что кружевной лиф, оказавшийся под майкой, очень даже нравится ему. Внезапно дыхание спортсменки учащается, но явно не от удовольствия и возбуждения. Мгновение, и биатлонистка неловко отталкивает Бё-старшего, а потом обхватывает себя руками и отворачивается, спрятав стыдливый взгляд. Норвежец в одну секунду прикидывает, что могло послужить подобному повороту. — Ты никогда не… — его не до конца озвученный вопрос повисает в воздухе. — Да не, — девушка снова вздрагивает и не поворачивается. — Дело в другом. — Если не хочешь, можешь не рассказывать, я пойму, — биатлет поднимает с пола еще одно полотенце, сухое, и накидывает Тане на плечи, а затем очень осторожно приобнимает её за талию и кладет подбородок на плечо. — Я не собираюсь настаивать на близости, если ты этого боишься. Новикова облизывает пересохшие губы и выдает истинную причину отторжения любимого. — Ты здесь совершенно не причем. Всё мои тараканы в голове. Понимаешь, я — не ханжа, просто… — в приятном голосе появляются нотки неуверенности и легкая хрипотца. — Мой прошлый опыт не очень удачен. Когда всё случилось, то было не так, как я представляла: спонтанно, даже немного грубо. Может, это и не правда, и я сама себе придумала ужастик. Но теперь мне тяжело представить, как всё будет происходить дальше. Разумеется, у меня есть и мысли, и желания, а вот выплеснуть их… — Тш-ш-ш, не продолжай, — парень подхватывает спортсменку на руки и аккуратно укладывает на кровать, накрывая пледом. — Поспи немного, прогулка выдалась утомительной. — Тарь, я правда желаю быть полностью твоей, но не знаю, как что делать, как помочь себе самой, — Новикова прикусывает губу от обиды и внимательно смотрит на норвежца. Понимающая улыбка появляется на лице Бё-старшего: — Предоставь это мне. Он нежно проводит по волосам спортсменки и, легонько поцеловав её в губы, прикрывает за собой дверь в спальню. Девушка облегченно вздыхает и, повернувшись на бок, вскоре задремывает на несколько часов. Когда Татьяна проснулась, за окном уже было довольно темно, но по-прежнему слышалось, как барабанит дождь по крыше. Девушка потянулась и поднялась с кровати. Интересно, чем занимается её возлюбленный? Она открыла шкаф и, натянув сухую футболку, выглянула в коридор. Картина, что предстала её глазам, мягко говоря, ошеломила: по обеим сторонам каждой ступеньки стоят свечки-таблетки и освещают ей путь. «Совсем как для самолета на аэродроме» — сравнение, что пришло биатлонистке в голову — забавно и безумно, но сейчас она и не может мыслить здраво: еще не до конца проснулась. Однако, такая красота начинает к себе манить, хочется поскорее узнать, что ждет её дальше, если уже сейчас перехватывает дыхание. Спортсменка раздумывает несколько секунд, а затем бросается снова в спальню к шкафу. Легкая туника на пуговичках и с длинным рукавом будет уместна и к романтическому ужину, если такой запланирован норвежцем, и к простым посиделкам и разговорам по душам, о котором призадумалась сама Новикова. Переодевшись, россиянка выскальзывает за дверь и прикрывает её, но не до щелчка: скорее всего, когда они вернутся сюда, она снова будет у него на руках, так зачем создавать лишние препятствия… Вдох-выдох, вдох-выдох, и девушка начинает спускаться вниз босиком, аккуратно и почти неслышно ступая на полированную лестницу из дерева, породу которого решила зачем-то угадать. Но что это? Спустив ногу с последней ступеньки, спортсменка вдруг ощущает под ногами нечто воздушное и мягкое. Опустив взгляд на свои ступни, она понимает, что попала теперь на дорожку из лепестков белых роз, которая тоже подсвечивается, но уже свечками, плавающими в прозрачных стаканах всё с теми же лепестками и белыми камушками. Улыбка, как у ребенка, который впервые попробовал пройтись босиком по песку, расплывается на её губах: что еще придумал этот нереальный человечек? Дорожка ведет в какую-то комнату. Что там таится, Таня не знает: завозилась с распаковыванием вещей и готовкой, и даже не осмотрела весь дом, — но догадывается, что это явно не кухня или еще одна ванная. Почему-то сейчас перед ней всплывают воспоминания как Тарьей впервые её поцеловал, как признался ей в любви, услышал её признание, как они часами обсуждали свои проблемы, делились сокровенным и просто наслаждались тишиной. И этот дом начинает ей нравиться всё больше и больше. Он излучает огромную любовь, можно сказать, светится изнутри. Ах, какое же чудесное «гнездышко» выбрал любимый сладкоежка! Но сейчас не время для длительного любования «здешними красотами». Отогнав воспоминания и прочие мысли, Новикова касается раздвижных дверей и легонько толкает их в стороны. Картина, представшая глазам, шокирует её, в хорошем смысле слова. Электрический свет «взял на сегодня отгул», поскольку повсюду расставлены широченные в диаметре, белые и цвета слоновой кости, свечи; в камине потрескивают поленья, но огонь не завораживает так, как белоснежная «поляна» перед ним, в последствии оказавшаяся ковром из овечьей шерсти. И когда только Таря успел придумать и соорудить всё это? К импровизированной «лежанке» у каменного изваяния ведет очередная дорожка, на сей раз из розовых лепестков, которые сменяются красными уже самого ковра и частично разбросаны по нему. Внимание девушки привлекает поднос, стоящий на невысоких ножках на полу — на таких обычно приносят завтраки в постель в зарубежных фильмах. Темная высокая бутылка, маленькая прозрачная, явно с водой, ваза с виноградом, клубникой, бананами, ломтиками ананаса и дольками белого и черного шоколада, два бокала для вина и белая, едва раскрывшаяся, роза на длинной ножке — всё, что вмещает в себя импровизированный столик, настолько гармонично, что можно любоваться вечно. Он даже вспомнил про её любимый шоколад. Точно волшебник… Девушка снова делает вдох-выдох и «первый шаг». И стоило изящной ступне только коснуться розовой «дорожки», как из спрятанных неизвестно где динамиков «полилась» тихая-тихая музыка. Она хочет попытаться угадать мелодию, но на талию ложатся крепкие руки, и все идеи из головы тут же «сдувает ветром». Расслабленность, которая присутствовала еще пару секунд назад, тоже решает покинуть девушку и с радостью уступает место дрожи и ступору. Она прикрывает глаза и не движется, ожидая, что парень предпримет дальше. Одна рука отпускает её талию. Почему? Зачем? — Мисс Новикова, может быть, ты приоткроешь глаза и поймешь, что я предлагаю? — в голосе не слышно ни капли иронии. Он ровный, спокойный, и, как всегда, успокаивает. Она выдыхает и приподнимает ресницы. Оказывается, свободная рука теперь протянута перед ней ладонью вверх. Так он всего лишь приглашает её потанцевать! Вот глупышка… — Ваш намек понят, мистер Бё, — Таня принимает условия «игры» норвежца и позволяет повести себя в танце. Из колонок льется прекрасная иностранная песня, начинающаяся со слов «From this moment, life has begun…». Спортсменка снова прикрывает безмятежно глаза и утыкается носиком в шею скандинава, который «обновил» парфюм. Привычный, но немного крепче, чем обычно, аромат одеколона одурманивает. Скоро биатлонистке станет легче, еще пару минут блаженства от пока еще скромных прикосновений, и она уже «смирится со своей участью», она в этом уверена. — Милое платье, но что-то я раньше его не видел? — Ты часом не собирался примерить весь мой гардероб? — Ох, всё же раскусила… Обоюдный смех раздается в гостиной. Девушку действительно стало «отпускать»: она даже не дернулась, когда атлет притянул их вытянутые руки к себе и поцеловал её запястье. Ну вот, сейчас всё произойдет: с её руки он переключится на губы, а потом шею, плечи, которые обнажатся, потому что его рука уже потянулась к пуговицам и даже расстегнула верхнюю… — Танюш! — голос становится чуть громче привычного. — А? — в одно мгновение биатлонистка покидает свои размышления. — Тебе не жарко, милая? Его вопрос звучит недвусмысленно, или ей опять кажется? — Мне? Э-э-э… — россиянка по-прежнему не поднимает своего взгляда. Вот как вошла в гостиную, так и смотрит в пол. Но сейчас её глаза осмеливаются посмотреть чуть выше. Пуговицы все на месте: никто ничего не расстегивал и, видимо, пока не собирается. — Я просто хотел предложить закатить рукава на твоем платье. Душновато немного в комнате, тебе не кажется? — Бё-старший легонько сдвигает ткань до женского локтя. — Угу… да, надо бы… — кивает Таня, замечая, что любимый тоже переоделся. Черные льняные брюки слегка волочатся по полу и прикрывают босые ступни, вместо футболки с толстовкой — тоже черная льняная кофта с овальным вырезом, небрежно расстегнутыми пуговичками и закатанными рукавами. По телу девушки расплывается странное, но приятное тепло. Чемпиону идет любая одежда, он сам её красит, но сейчас и вправду выглядит особенно классно. Такой близкий, родной, домашний. И спортсменка сообщает ему об этом, слегка краснея. — Ещё бы песок под ногами, и я поверю, что мы попали в рай, — последняя её фраза звучит особо трепетно. — Будет тебе песочек. Правда, белый, — скорее всего, блондин сейчас улыбается. Они научились уже чувствовать, какие эмоции выражают их лица, и для этого не обязательно смотреть друг на друга. — Ну да, белый, — вздыхает Новикова, думая, что Тарьей намекает на снежные трассы, на закатку. — Только мы вдвоем. Накупаемся, нагуляемся. И обещаю, никаких тренировок, — его голос постоянно завораживает, пленяет, а уж сейчас… — Так мы, правда, поедем на море? — биатлонистка резко вздергивает голову вверх и всматривается в голубые глаза. — А ты подумала, что я позволю тебе всё лето пыхтеть на сборах под крики тренеров и писк клаксонов болельщиков? — скандинав не может жить без своего хитрого прищура. — Пройдем закатку, и обязательно куда-нибудь съездим. — Ты всё же читаешь мои мысли, — девичье лицо расплывается в улыбке. — Поэтому и устраиваю подобные сюрпризы, — подмигивание тоже «конёк» Тарьея. — И делаешь меня бесконечно счастливой, — Татьяна взвизгивает и, забыв про свою осторожность, повисает у любимого на шее, обвивая ногами бедра. — У тебя это получается не хуже, поверь, — парень притягивает девушку к себе покрепче и, наконец, целует в губы. Как же хочется научиться вытаскивать «думалку» и убирать её куда подальше, когда происходит подобное: осторожность снова возвращается к россиянке, заставляя вздрогнуть. Только не отстранится! Пусть он удержит её хоть силой! Она не может больше бегать… Но всё снова прерывается. — Не против немного подкрепится? — мужское дыхание совсем не сбилось, сердечко стучит ровно, даже когда Бё помогает «слезть» с себя, поддерживая возлюбленную за бёдра. И как можно обладать такой выдержкой? — Жажду утолить я тоже не против, — сейчас перед глазами встает только одна «кухонная картина». — Лимонада, прости, не захватил, — конечно, блондин тоже вспомнил забавный момент. — Но мы, кажется, уже решали эту проблему… И откуда в биатлонистке взялась смелость и кокетство? — Что-то припоминаю, — за ухмылкой следует неожиданный, но не менее приятный, чем «тогда» поцелуй, даже мурашки такие же, и прекращается так же внезапно, правда, теперь по «вине» Тарьея. Он помогает своей девушке сесть на «ковер» поближе к огню, сам опускается на колени и протягивает белоснежную розу. — Спасибо! — спортсменка с улыбкой вдыхает аромат цветка и с наслаждением наблюдает, как красная жидкость разливается по бокалам. — Признайся, что всё же ты — волшебник? — Только учусь, — кажется, сегодня будет побит «рекорд» по прищурам. — На брудершафт? — А мы, по-моему, и так на «ты», — усмехается Новикова, получив свою порцию. — Тогда просто за нас, — подмигивает парень и чокается своим фужером о Танин. — За нас, — кивает она и делает несколько глотков. В бокале оказывается не вино, а гранатовый сок, сладкий, терпкий, сразу же хочется утолить эту приторную «жажду» и, кажется, оба знают, как это сделать. На этот раз поцелуй длится подольше. Вскоре девушка понимает, что уже уронила розу и поставила свой бокал на пол, что закинула одну руку за шею любимого, а свободной водит по его могучей спине, ощупывая рельеф каждой мышцы и пытаясь почувствовать их силу даже через кофту; что хочет сорвать «помеху» из ткани и словно кошка, выпустить свои коготки. Но сигнал «Ну вот, прямо сейчас…» уже тут как тут: снова дрожь, мурашки, табуном бегущие по рукам, ослабление «хватки». — Следующий тост за тобой, — на этот раз норвежец отстраняется с немного сбитым дыханием. Одышка для спортсмена такого уровня невозможна, значит, тоже забылся. Сигнал оказался неложным… В бокалах на самую малость повышается уровень жидкости, мужское лицо снова выражает безмятежность, женское, напротив, «мелькает» разными чувствами. — Тост? — выдержки россиянки не хватает, чтоб сосредоточиться, не то что бы заметить, как Тарьей аккуратно поднимает цветок с пола и ложится на шкуру, опираясь на локоть. Новиковой просто не до этого: в голове сейчас сплошная неразбериха. Она поджимает ноги под себя и принимается размышлять на тему тоста. Ой, а это что? Кожи на ступнях касается шёлк белоснежного цветка, который потом «перебегает» повыше, к коленям, затем еще выше, и слегка задирает и без того мало что прикрывающую тунику. Медленно-медленно символ чистоты и невинности продвигается по пуговицам, на мгновение задерживается в районе последней застегнутой, аккурат возле груди, и снова продолжает «ползти» к шее, вызывая мурашки и холодок. Парень смотрит на любимую, прикусив губу и улавливает каждое её вздрагивание, с чего, как кажется Тане, ловит неземное удовольствие. Он что, так играет с ней? Котяра, одним словом, настоящий Котяра. — Тебе говорили когда-нибудь, что ты похож на кота? — шепчет биатлонистка, пытаясь восстановить дыхание и отвлечься. — Нет. Но мне очень приятно услышать подобный комплимент, — подмигивает Бё. — Значит, за котов и их кошечек? Звон бокалов. Поцелуй. На сей раз едва уловимый. А потом тишина. Они смотрят на огонь, наслаждаются обществом друг друга. Напряжение россиянки немного спадает, она начинает расслабляться, но ненадолго… — На самом деле, мне просто хочется, чтобы твою голову как можно скорее покинули ненужные мысли, — выдает вдруг Чемпион, приподнимаясь с «ковра». — Прости, — карие глаза, равно как и щёки, «вспыхивают». — Всё хорошо, родная, только перестань заранее готовиться к чему-то, — заботливым тоном произносит скандинав, а потом наклоняется к девушке и шепчет прямо в ушко. — Всё происходит тогда, когда ты меньше всего этого ждешь. — Мы теперь просидим тут до начала сезона? — Татьяна решает разрядить обстановку смехом. — Я готов просидеть с тобой вот так всю вечность, — серьезным тоном отвечает спортсмен. — Тарь, — вздыхает Новикова. На её губы ложится указательный палец: — Я всё понимаю, поэтому доверься, пожалуйста, мне, как делала это всегда. Доверься, расслабься и просто подумай о чем-нибудь другом. — Постараюсь, — кивает девушка. Ребята не обижены друг на друга только что произнесенными словами: биатлет всего лишь боится невзначай спугнуть любимую своими действиями, а россиянка понимает, что давно уже пора избавиться от своей стеснительности и надумок. Эти чувства сейчас совсем некстати и только мешают наслаждаться паре друг другом в полной мере. Проходит еще немного времени. Заводятся разговоры о воспоминаниях, потом о ближайшем будущем. Тарьей в чем-то соглашается, Таня где-то спорит, но в целом, они уже знают, как переживут скорую разлуку. Мысли пары сходятся, но при этом не подавляют «иные пути». Наслаждение разговорами и обществом друг друга, порой в минутной тишине, продолжается. Из вазочки постепенно исчезают фрукты и шоколад: Новикова позволяет Бё-старшему кормить себя с рук, и сама осмеливается на подобное, не преминув напомнить о корзине с лакомствами в качестве лекарств одним январским днем. В голубых глазах вспыхивает знакомый блеск: парень кивает, сообщая, что всегда будет оберегать девушку. Стеснение постепенно покидает её: она уже и забыла, почему дергалась и что было не так. Внезапно накатывает новое чувство. Спортсменка улыбается и произносит: — Хочу сказать сейчас один тост. Он немного странный и, наверное, тяжелый для твоего восприятия, но надеюсь, общий смысл ты поймешь. Норвежец с интересом присматривается к возлюбленной и ждёт. Выдохнув и прикрыв глаза, она начинает немного сбивчиво, но с выражением читать вслух: — С небес на землю опуститься с тобой пускай мы не спешим, Две вольных и кристальных птицы, мы в райском свете видим мир. Как книги мы полны сюжетов и тайной делимся во тьме, Ну, а с приходом розовых рассветов, сгораем в солнечном огне. И знаем, разделить друг друга, теперь ни ты, ни я не дам, На улице резвится вьюга, но в нас бушует океан. Красные пятна покрывают девичье лицо, и кое-как набравшись смелости, Таня открывает глаза и смотрит прямо на любимого. — Невероятно. Это ведь ты сочинила, да? — кажется, сердечко атлета всё же немного сбилось с привычного ритма. — Я не все сравнения и слова понял, но всё равно, это — восхитительно. Какая ты удивительная, и как же я люблю тебя. Чокнувшись бокалом, парень не дожидается, пока Новикова хотя бы пригубит сок, и сразу целует её. Нежно, не вызывающее, но как-то по-новому. Благодарная улыбка появляется на лице биатлонистки. — Я тоже тебя люблю и очень рада, что тебе понравилось, — она, наконец, «добирается» до напитка. — Попозже я попробую тебе пояснить некоторые моменты. — Еще бы не понравилось. Это — редкий дар. А я даже если встану головой на лыжи, то никогда не смогу выразить свои чувства в подобной форме, — кажется, творение россиянки действительно зацепило Бё-старшего не на шутку. Представив себе озвученную только что картинку, Татьяна начинает смеяться, так и не убрав бокал от губ и, конечно же, немного проливает на себя: — Ой… Красная струйка тут же начинает сбегать по подбородку, потом по тонкой шее, ключице и, наконец, попадает в ложбинку между грудями, из которых от случившегося так и готово выпрыгнуть женское сердце. Один девичий взгляд, и выдержка скандинава летит ко всем чертям: буквально отбрасывая в сторону свой бокал, он, как хищник, «бросается» на любимую, впивается в губы, неистово «рыча» и тяжело дыша. Девушка вздрагивает, но лишь на мгновение, затем отвечает на страстные поцелуи. Изящная женская рука выпускает стеклянный сосуд и присоединяется к своей «сестрице», которая отсчитывает позвонки на идеально накаченной спине уже под кофтой. Парень зарывается в густые волосы руками. Слышен щелчок, «звон» пластика о пол. Каштановые локоны «растекаются» по плечам и спине, еще прикрытых черной туникой. Задыхаясь от нежности, Новикова чувствует, как очень медленно и осторожно её укладывают на белый «ковер». Дорожка из поцелуев на шее и ключицах вызывает очередной табун мурашек и «ожоги», неумелые царапины и «укусы» на атласной коже пробуждают едва слышное «мурчание» Котяры. И больше нет ни капли дрожи, никаких мыслей, только желание, страсть и любовь… Дождь барабанит по крыше, ночь во всю властвует в ближайших городах северной страны, и где-то там, в уютной гостиной, белоснежная хрупкая роза, брошенная неподалеку от пушистого ковра, окрашивается в гранатовый цвет… Бё просыпается от шума за окном: противный ливень усилил свои удары по крыше и стеклам, раздаются раскаты первого весеннего грома. Как им повезло с погодой во время дневной прогулки, и как жаль, что Таня не слышит сейчас чудесные звуки природы: спит как котенок, только что клубочком не свернулась и не мурлычет. Изогнувши спину и немного потянувшись на руках, ну точно Котяра, спортсмен приподнимает любимую, чтоб отнести наверх. Она едва не просыпается от этого, но, к счастью, просто поворачивается к парню уже лицом, утыкается носиком в грудь, сладко причмокивает и, закинув руку на мужскую талию, начинает нежно посапывать. Нащупав свободной рукой плед, который по счастливой случайности захватил сюда вечером, норвежец накрывает себя и возлюбленную. Она тем временем еще сильнее прижимается к его груди.  — Девочка моя, — Тарьей, едва касаясь, проводит ладонью по каштановым волосам и обнаженной женской спине. — Мой Ангел… My crazy Russian girl...