Мой любимый кошмар

Я встретил его на третий день своей жизни в новой съемной квартире. Не знаю, что вообще толкнуло меня с ним связаться, но тогда он показался мне настолько беспомощным, что я решил на время приютить его у себя. Сейчас он живет у меня уже пятый год и совершенно не думает о том, чтобы съехать. Да и я сам ни за что ему этого не предложу. Слишком я к нему привык. Наверное, столь же сильно, как и он ко мне. Он живет в отдельной комнате, в которой всегда должно быть две вещи: кровать и темнота. Единственное нововведение, которое он мне позволил — лампа, которая разгоняет вечную тьму, превращая её в полумрак своим серебристым светом. Просто для того, чтобы я мог хоть что-то разглядеть, когда захожу его навестить. А навещаю я его часто. Три раза в день я приношу ему еду. Что меня больше всего удивляло раньше, так это то, что по возвращению, посуда была идеально чистой. Ни крошек, ни следов, ничего. Словно содержимое просто испарялось. К тому же он никогда не выходил из комнаты. Именно это и заставило меня задуматься о нереальности его происхождения. И после я в этом убедился на свою голову. Помимо потребности в еде вскоре обнаружилась и еще одна, не менее важная. Раз или два в неделю он требовал чужое тело. Поначалу я подпускал его к себе. Пусть лучше так, чем постоянно водить к нему девушку, думал я тогда. Но вскоре я пожалел о своем решении. Если поначалу он был даже ласковым ко мне, то вскоре эта забота сменилась грубостью. После этого я стал договариваться с другими людьми. Парни, девушки, ему было все равно, кто становился его посетителем. Я бы, возможно, злился из-за подобного отношения к моим стараниям, но, видя, какими они выходили из его комнаты, я невольно радовался, что мне не пришлось такого пережить. Но, что самое удивительное, никто из них не рассказывал, что произошло. Словно они ничего и не помнили о посещении нашей квартиры. Быть может это и к лучшему. Подобная идиллия в нашем сожительстве продлилась достаточно долго, но не так давно возникла новая проблема. Однажды, одна из его посетительниц так и не вышла из комнаты. Когда я зашел проверить, что именно с ней произошло, то обнаружил ее уже мертвой. На следующий день мы переехали в другую квартиру. За все время жизни с ним, я привык ко многим его выходкам. Постепенно, с каждым разом, когда я видел его любовников, замечал, что их состояние становится все хуже и хуже. Возможно лишь из-за этого я и не прогнал его после того убийства. Решил, что он всего лишь переиграл. Переборщил с силой. Но в следующий раз, когда я привел ему девушку, та тоже оказалась убита. Когда мы вновь переехали, я решил повременить с новыми любовниками. Все чаще меня мучила мысль, что я укрываю убийцу. Иногда мне даже снилось, как к нам врывается отряд полиции, но к счастью этого не происходило. Я надеялся оттянуть новое убийство как можно дольше. Слышал, как он стучится в двери и воет, требуя жертву, но терпел. Ждал до тех пор, пока его стенания не стали совершенно невыносимы. Тогда я все же привел ему любовника. На следующий день мы снова переехали. Нашим новым местом жительства стал частный дом. Вот уже три дня как вновь стал слышен его вой по ночам. Но на сей раз я больше не хочу переезжать. Нужно найти другое решение проблемы. А пока я посещаю его лишь за тем, чтобы оставить ему еды. Но каждый раз я понимаю, что и его терпение скоро закончится. — Привет, это я. Принес тебе поесть, — открывая дверь в его комнату, нащупываю выключатель и включаю слабый свет, едва ли рассеивающий эту тьму. — Как ты здесь?.. — подхожу ближе к его кровати, держа в другой руке поднос с едой. А он, как и несколько часов назад, сидит в углу комнаты. Бледный, худой, несмотря на то, что я регулярно приношу ему поесть, в одних только шортах, в каких я его нашел при первой нашей встрече. Сколько бы я не предлагал ему нормальную одежду, он отказывался. Верно, она и не была ему нужна. Лицо опять скрывали длинные темные волосы. Его можно было бы принять за простого человека, если бы не одна особенность. Из его спины, где-то в области лопаток, росло где-то с десяток черных щупалец. На них не было присосок, как у осьминога, но от этого они не казались приятнее. Обычно он их прятал, и на их месте оставалось лишь что-то похожее на темное пятно, но сейчас, когда он жаждал чужого тела, он не мог их скрыть. Помню, как я испугался, впервые их увидев. Но сейчас, кажется, слишком привык. Поставив поднос на край кровати, я еще с минуту простоял рядом. — Ты же понимаешь, я готов простить тебе что угодно. Но только не убийства… — говорю немного тише и невольно опускаю взгляд. Одно из его щупалец подползло ближе ко мне и сейчас вилось возле ног. Он мог бы легко наброситься на меня прямо сейчас, вместо того, чтобы выслушивать, но знал, кто был его кормильцем. Понимал, что если убьет меня, то ему вновь придется искать себе новый дом. Ведь как бы страшен он ни был, ему было нужно, чтобы кто-то о нем заботился. — Все будет хорошо… — говорю я и, взяв посуду, что принес еще утром, покидаю его комнату. Когда я вновь зашел к нему вечером, ничего не изменилось. Он все так же сидел в углу, хотя посуда была уже пуста. Хотя бы поел… Оставив ему ужин, я уже собирался выйти, как пара его щупалец обвили мои ноги. — Мы сегодня не будем играть, — невольно вздрагиваю, ощущая прикосновение склизкой кожи. Когда я раньше приходил к нему в качестве любовника, они почти не трогали меня. Не то, чтобы мне было противно, но со мной он старался быть похожим на простого человека. Из угла, где он сидел донесся тихий рокот, после чего он все же отпустил меня, позволяя выйти. Всю эту ночь я слышал его вой. Он скребся в стену, что разделяла наши комнаты. Я знал, что ему плохо. Он страдает. И вина за его страдания лежит на мне… Я был уверен, что он меня не тронет… Но, когда я вновь пришел к нему на утро, одно из щупалец сразу же схватило меня за ногу, отчего, потеряв равновесие, я упал на пол, выронив поднос с едой. Почти сразу еще несколько отростков стали обвиваться вокруг моих рук. — Хватит. Отпусти! — от неожиданности не замечаю, как перехожу на крик. Щупальца сразу меня отпускают. Из его угла слышится тихий рокот, могу поклясться, что он пытался извиниться. Но, больше не задерживаясь ни секунды, бросаюсь к выходу. Пара отростков проскальзывают ко мне, за дверь, но я лишь спешу ее закрыть, случайно сильно придавливая один из них, который не успел вновь скрыться в комнате. Снова слышу его вой, и мне становится его жалко. Чуть приоткрываю дверь, позволяя щупальцу уползти в комнату, лишь после этого запирая дверь. За день я больше не заходил к нему, боясь, что он снова захочет меня достать. Я был не против его близости, но знал, что он уже не тот, каким был раньше. Сейчас ему мало простой ласки, ему нравится издеваться над жертвами. Именно этого я и боялся. Этой ночью было удивительно тихо. Ни воя, ни скрежета. Ничего. Несмотря на тишину я все равно не мог уснуть. Что если ему стало плохо?.. Ведь я не принес ему поесть. Где-то ближе к полуночи я уже не смог бороться со своей совестью и пошел на кухню. Разогрев то, что было приготовлено еще на обед, я прихватил несколько булочек с маком. Не знаю почему, но мне кажется, они были его любимыми. По крайней мере, каждый раз, когда я их ему приносил, из-за стены доносилось урчание, словно мурлыкал какой-то очень большой кот. Подойдя к двери, я помедлил, прислушиваясь. По-прежнему ничего. Приоткрыв дверь, заглядываю внутрь. Настолько темно, что не могу разглядеть ровным счетом ничего. — Привет… Я поесть принес, — говорю тихо и по привычке включаю лампу. Он все еще сидит в своем углу, даже не поворачиваясь на мой голос. Щупальца на сей раз лежат рядом с ним, и лишь иногда одно переползало на новое место. К моему удивлению поднос, что я приносил еще утром, как и всегда лежал на кровати вместе с пустой посудой. Поставив принесенную еду у входа, подхожу к своему сожителю. — Прости, что убежал. Я не хотел, честно. Я всего лишь испугался, — легко улыбаюсь и кладу руки ему на плечи, чувствуя, как он легко вздрагивает. — Больше не буду так делать, обещаю, — наклоняюсь к нему и, убрав пряди темных волос, целую в щеку. Замечаю, что щупальца, словно очнувшись, заскользили к моим ногам, ласково обвиваясь вокруг. Кажется, переборщил с поцелуем. Я не думал извиняться таким образом. Пытаюсь отступить, что он довольно просто мне позволяет. — Прости… Но я не хочу играть… — только я успеваю это сказать, как он впервые за это время поворачивается ко мне. Пустые белые глаза, отдают тусклым свечением, что сильно привлекает внимание в полумраке. Он выглядит расстроенным, даже скорее обиженным. Словно ребенок, хотя мы с ним на вид примерно одного возраста. Он издает тихий рокот и протягивает ко мне руку. — Если… Если ты не будешь убивать, я приведу тебе кого-нибудь… — наконец сдаюсь я. Даже если и убьет… Я не могу вынести его взгляда. Я слишком к нему привязался, чтобы видеть, как он страдает. Но на мои слова он лишь мотает головой. — Не хочешь? Тебе… нужна их смерть?.. — невольно сглатываю. Видимо мой сожитель уже вырос с той поры, когда ему хватало лишь секса. Но я снова не угадал. — Так чего ты хочешь? Вместо ответа он поднимается с места и подходит ближе, замирая всего в шаге от меня. Он тихо урчит и кладет мне руки на плечи. От этого простого жеста меня всего пробивает дрожь. — Но… Почему? Тебе ведь всегда хватало чужих, — мне безумно хочется вновь убежать, пока есть эта возможность, но… Я уже пообещал ему. А знаю, что он серьезно относится даже к простым обещаниям. Он лишь улыбается, открывая ряд заостренных клыков, и проводит рукой по моей шее, где остался едва заметный след от его укуса, когда он впервые потерял контроль. Неужели он скучал?.. Да, я его приютил, заботился о нем все это время. Но почему тогда он вспомнил обо мне именно сейчас? Впрочем, сейчас куда важнее другое… — Если… Если правда так хочешь… — невольно опускаю взгляд. Я знаю, что, если сам не разрешу, он никогда меня не тронет. Но я больше не могу слышать его вой по ночам. Мне жалко моего домашнего монстра… Приблизившись, он ласково провел рукой по моей щеке, в то время как несколько щупалец уже обвили мне ноги и руки, так что возможности уйти у меня уже не было. Легко ухмыляясь, он толкнул меня, и я бы непременно упал, если бы еще несколько отростков не подхватили меня поперек туловища, удерживая над полом. Для столь худого и хрупкого на вид он был невероятно силен. Удерживая меня навесу, он проводит рукой по моей груди, выпуская когти. Затем спускает руку ниже, одним движением срывая нижнее белье и оставляя меня без одежды. Хорошо, что сплю без пижамы. Боюсь ее я бы также лишился. Притягивает меня ближе, так что мне снова удается увидеть его лицо. Снова улыбаясь, он наклоняется ко мне, накрывая мои губы поцелуем. Лишь поддаюсь, чуть приоткрывая рот, позволяя его тонкому почти змеиному языку, пробраться внутрь. Мне становится невероятно хорошо. Невольно замечаю приятный запах, повисший в воздухе. Стараюсь прижаться ближе к нему, что дается с трудом и глубоко вдыхаю. Запах исходит от его кожи. Такой приятный… Чувствую, как по телу разносится тепло. Теперь уже прикосновение щупалец не кажется таким неприятным. Он отстраняется, оставляя меня во власти тентаклей. Помимо тех отростков, что удерживали меня в воздухе появились другие. Они ласково скользили по коже, словно изучая тело. Один из них спустился к низу живота, поглаживая возбужденную плоть. Невольно ловлю себя на мысли, что мне мало простых прикосновений. Словно чувствуя мое желание, щупальце обвило орган. Это принесло странные ощущения. Оно словно пульсировало, то сокращаясь, то ослабляя хватку. Невольно закусываю губу и запрокидываю голову. Может быть я зря боялся… Забывшись приятными ощущениями, не сразу замечаю, как другой отросток растягивает колечко ануса, проталкиваясь внутрь. С него выделяется столько слизи, что подобное продвижение не составляет ему труда. А он все такой же нежный… Невольно улыбаюсь и стараюсь расслабиться. Почувствовав, что никакого сопротивления больше нет, щупальце ловко проскальзывает внутрь, отчего я невольно вскрикиваю. Не то чтобы было так больно, но само щупальце оказалось толще, чем его кончик. Чувствую, как удерживающие меня отростки сильнее сжались, удерживая меня на месте. Видимо решил, что я сейчас все же попробую убежать. В какой-то попытке успокоить любовника, подаюсь бедрами навстречу, разрешая ему продолжать. Он ослабляет хватку, а отросток внутри начинает движение, упрощая себе путь слизью. Вскоре я уже настолько привыкаю к этому, что он решает продолжить свою игру. К тому отростку добавляется второй, который мое тело принимает уже не так легко. Сильнее прикусываю губу, стараясь заглушить стоны, когда он оказывается внутри. Щупальца никак не желают подстраиваться друг под друга, двигаясь в разном темпе. Это не дает полностью расслабиться, и лишь сильнее заводит. Отросток, обвивший член, стал сжиматься сильнее, отчего я прогибаюсь в спине, насколько мне позволяет мое положение. Другие щупальца тут же фиксируют мое тело, не позволяя лишних движений. От этого становится невыносимо. Не в силах вынести эту пытку, срываюсь на стоны, которые тихим эхом отражаются от стен комнаты. Он вновь оказывается рядом. Заставляет сильнее запрокинуть голову и проводит руками по открытому горлу. Вздрагиваю, наспех облизывая губы. Невольно ощущаю, как к щупальцам, что продолжали терзать мое тело добавляется еще одно. Вот теперь мне уже становится больно. Срываюсь на крик, невольно сжимаясь. Лучше бы я этого не делал. Стало лишь больнее. Пытаюсь вырваться, но тентакли удерживают меня в прежнем положении, не позволяя отстраниться. — Хватит. Не надо больше… — вздрагивая, с трудом проговариваю слова. В ответ слышу лишь недовольный рокот. Притягивает меня ближе к себе и вновь целует, властно проходясь языком у меня во рту. Снова вдыхаю его запах. По телу разносится жар, отчего я прерывисто выдыхаю, вынуждая его прервать поцелуй. Боль уже не так привлекает к себе внимание, сменяясь невыносимым удовольствием. Хочется еще… Расслабляюсь, позволяя третьему щупальцу присоединиться к другим, и вновь срываюсь на стоны, когда они задевают простату. Каждый толчок заставляет меня вздрагивать, извиваться в удерживающих меня отростках. Он снова улыбается, опуская меня ниже и вынуждая открыть рот. Он резко входит, отчего я едва удерживаюсь, чтобы его не укусить, и сразу же начинает двигаться. В какой-то момент уже не могу этого выдержать, закатывая глаза. Чувствую, что вот-вот кончу, но щупальце, ласкающее мою плоть, замирает, крепко обхватывая головку и сдавливая, что даже сквозь дурманящий запах, чувствовалась неприятная боль. Как бы я не извивался, напряжение в теле не спадало. Он отстраняется, позволяя стонать в полный голос. Слышу его довольное урчание, краем сознания понимая, что в этом и состоит его пытка для меня. Безумно приятная и одновременно ужасная. Пытаюсь выровнять сбитое дыхание, но он не позволяет даже этого, садясь на пол и жадно целуя. Не могу заставить себя даже толком вдохнуть, отчего перед глазами начало мутнеть. Отстраняется и с какой-то заботой проводит рукой по моим волосам, зарываясь пальцами в светлые пряди. Слышу уже привычный рокот, когда он ласково улыбается. — Хочу… Хочу тебя… — шепчу, едва выговаривая слова. Он довольно облизывается, после чего держащие меня тентакли поднимают меня, придерживая в вертикальном положении, и поворачивают лицом к нему. Не в силах держать голову прямо, утыкаюсь лбом ему в плечо. Чувствуя, что мне дали небольшую свободу, обхватываю его талию ногами и прижимаюсь ближе. Одно из щупалец покинуло мое тело, уступив место плоти своего хозяина. Двигаюсь сам, сжимаясь, стараясь сделать ему приятно. В полубессознательном состоянии нахожу его губы, слабо целуя. Он обхватывает меня за спину, придерживая. От его прикосновений становится невероятно хорошо. Чуть отстраняя меня, припадает губами к моей шее, оставляя засосы и чуть покусывая кожу. Новый отросток, обвив горло, придерживает мне голову. Сильно вздрагиваю, когда еще одно щупальце проскальзывает внутрь, и сильно сжимаю те отростки, что держат меня за руки. Я уже настолько растянут, что боюсь сделать лишнее движение. Он отпускает мои руки, и я тут же упираюсь ими ему в плечи. Еще стараюсь двигаться сам, боюсь уступать ему инициативу. Но сил на это практически не остается. Замираю, слабо выдыхая. Почти сразу жалею о своем решении. Щупальца внутри начинают двигаться, и в следующий момент меня пробивает сильная боль. Вскрикиваю, запрокидывая голову, и крепко сжимаю его волосы, вызывая недовольное рычание. Он сильнее сдавливает мое горло, отчего помутнение в голове становится лишь сильнее. Смутно догадываюсь, когда закончится это истязание, но слабо понимаю, что я могу до этого и не дотерпеть. Когда сил практически не остается, отпускаю его плечи, безвольно повиснув на еще придерживающих меня отростках. Уже толком не соображая, с трудом вытягиваю одну руку, касаясь ближайшего щупальца, которое практически сразу обвивается вокруг моей руки. Чувствую, что он и сам уже на пределе. Притягиваю руку к себе и провожу языком по щупальцу, которое сильнее сжалось от моих действий. Но, видно догадавшись о моих мыслях, ловко пробралось мне в рот, после чего давление на шею несколько ослабло. Чувствую, как от его когтей по спине начинает течь кровь, как и на местах новых укусов. Должно быть безумно больно, но от его запаха, я почти не обращаю на это внимания. В какой-то момент чувствую, как по его телу пробегает дрожь, и он замирает, сильно впиваясь клыками мне в плечо. Где-то пару секунд он остается неподвижен, а после все же отпускает меня. Щупальца медленно, даже осторожно покидают мое тело, после чего отстраняется и сам хозяин. Лишившись опоры, я едва не падаю на пол, но он вовремя придерживает меня, позволяя нормально лечь на спину. От проступившей боли в порезах лишь вздрагиваю, так как даже на крик уже не хватало сил. Чуть приоткрываю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Нависая надо мной, он только улыбается, одобряюще урча, и склоняется ниже. Рвано выдыхаю, чувствуя прикосновения его языка на своей плоти. Берет в рот, проходясь по всей длине и лаская юрким языком. У него это получается настолько приятно, что пары движений хватает мне для того, чтобы кончить. Облизывается и подползает ближе, награждая новым поцелуем, от которого становится так легко и приятно, что я невольно улыбаюсь. Когда он отстраняется, я так же остаюсь лежать на полу, не в силах заставить себя даже подняться. Не помню, как долго длилась эта пауза, но спустя, возможно, пару часов, я вновь почувствовал его прикосновения. Он поднял меня на руки и перенес на кровать, ложась рядом со мной и прижимая к себе. Последнее, что я замечаю перед тем как провалиться в сон, это его мурлыканье, напоминающее кошачье. Кажется, он уже успел съесть те булочки с маком, значит, я всё-таки прощен…