Почти 30

- Я теплом осяду на твоих губах… - шептала девушка сквозь улыбку, когда прижималась своим гибким телом к Джину. Она трогала его под одеждой и жадно впивалась в губы, пока он опирался о стену ночного клуба, там, где не светят фонари, но чувствуется вибрация от громких басов. – Ты обо мне никогда не забудешь. - Поли… На самом деле, Джин, что называется, был слишком стар для всего этого дерьма. Ночные клубы, горячие поцелуи в туалетах и обжимания на танцполе остались далеко позади, в отрывных двухтысячных, когда ему было двадцать. Тогда с ним происходили и грандиозные пьянки, и кружащая голову любовь, даже драки – то, чем должна запомниться молодость. Тридцать для него всегда было концом. Сейчас без пятнадцати минут как ему исполняется «конец», он держит в руках девичье тело, такое соблазнительное своими изгибами, называет по имени ту, которая смогла опьянить собой до счастья и улыбок, и это лучшее, что могло с ним произойти, чтобы почувствовать себя живым. Поли едва ли дашь восемнадцать: она невысокая и с очаровательным лицом японского ребенка, у нее маленький вздернутый нос и на корейском она говорит очень умело, поэтому ей всегда удается произнести сокджиново имя по-особенному, манерно, с вызывающими нотками в голосе, как будто зовет на авантюру. Джину ужасно это в ней нравится, а еще то, что, когда она говорит свое глупое «Ты обо мне никогда не забудешь», он серьезно верит. Поли снова припадает к его губам, покрасневшим от частых поцелуев, делая из интимного соприкосновения что-то совершенно немыслимое, когда кусает, а потом быстро зализывает появившуюся капельку крови. Джину хочется укусить ее в ответ, чтобы перестала так в открытую дразнить, провоцировать. Но у нее это прекрасно получается. «- Это девочка, - устало начинает коллега по работе, имя которой Джин за два месяца в школе не смог запомнить. – Талантлива, она, однозначно, создана для учебы, но ее поведение… - женщина останавливается, перебирая в голове слова, как бы помягче донести до Джина, классного руководителя выпускницы, что с этим надо что-то делать. – Оставляет желать лучшего. - Я понимаю. – успокаивает своим бархатным голосом. Он у Джина, правда, классный – самый идеальный для преподавательской деятельности или трансляций на радио. - Так сделайте что-нибудь с этим! Не громко цокая каблуками, женщина вышла из учительской, оставив Джина думать, как решить эту головоломку, повязанную на поведении и оценках. И вот бы найти к ней чит-код. Страшно думать, сколько занимаются старшеклассники, готовясь к сдаче экзаменов. Джин вел один из подготовительных курсов по литературе, потому оставался со своей группой почти до закрытия школы, когда за окном начинает золотить закат и все вокруг делаются до того ленивыми, что с ними невозможно ничем заниматься. Отпустить их по домам было тем, за что ученики его любили. Все разошлись, Джин остался мыть доску. Он меланхолично натирал мокрые круги тряпкой, задумчиво переступал с ноги на ногу, даже начал тихо напевать себе под нос мелодию. - Мне можно остаться на дополнительные? Сердце Джина пропустило удар и забилось в бешеном темпе. Поли сидела за последней партой, освещенная золотыми лучами, на губах ее замерла хитрая улыбка, а в глазах Джин точно не видел особой тяги к знаниям (она же без того все нужное знает), тем более, сейчас, когда она встала и медленно двинулась к Джину навстречу. - Ты что тут делаешь? – Джин с каждым ее шагом к себе - тупел. Мысли в голове путались, и накатывало чувство волнения. - Глупый вопрос. – промурлыкала девушка, приблизилась, обойдя стол, и присела на его край. - Взяла и осталась. Держать себя в руках – вот, что для учителя главное. - Отлично. – спокойно произнес Джин, мельком смотря на то, как лежит на соблазнительном изгибе бедер форменная юбка, как аккуратно заправлена тоненькая белая рубашка в поясок и на том месте, где находится грудь, пуговки чуть оттопырены, а ткань едва видимо топорщится. – Нам как раз надо поговорить. – Он положил тряпку на стол. – С оценками все прекрасно, но другие педагоги недовольны твоим поведением. - А вы? – удивилась Поли, заправив темный локон волос за ухо. - Что «я»? - Вы всем довольны? - приблизилась она. - Нет, но… - замялся Джин, и этой секунды хватило, чтобы Поли протянула руки вперед, к его лицу, огладила щеку своей маленькой ладошкой, как делают глубоко увлеченные люди, и припала к чужой груди, спрятав в нее лицо. В Киме пропало все учительское – он остался стоять так, как есть, с дурацким лицом человека, у которого внутри чувства диапазона от крайнего непонимания до любовного обожания, потому что ТАКИХ сокровенных моментов с ним еще не происходило. - Ах, Джин, Джин, - прошептала она горячим шепотом в сильное мужское плечо. – Если бы ты понимал человеческие чувства, как свою литературу... А потом так быстро, как смогла, поднялась на носочки и соединила свои губы с джиновыми, так же оглаживая щеку и прижимаясь самыми интересными местами к другим самым интересным местам, чтобы быть ближе и разделять на двоих каждое движение и вздох. Сам углубляя поцелуй, старший думал лишь о том, как красиво закрыты ее глаза и какой горячий у нее язык, когда девушка ему отвечает. - Я буду слушаться, если указывать мне будешь ты. И Поли правда стала как шелковая. Может, она все-таки умеет держать обещания?» - Поехали ко мне? – выдыхает Джин в изгиб бледной шеи, проводит по ней носом, пока нежная, пахнущая миндальным молоком кожа не скрывается за воротником черной рубашки. У него больно тянет внизу живота, дыхание давно сбилось и стало прерывистым. - Не-а. – несносно вертит головой девушка, ухмыляется, зная, что ее послушаются и сделают, как ей хочется. - Ты хочешь, чтобы я взял тебя прямо на улице? – чистой воды блеф. Они оба понимают это. Становится смешно до чертиков, но сползать смеяться девушке на грудь, Джину одно удовольствие. Компромиссы тоже часть отношений – Джин предлагает гостиницу, Поли, через сладкую дымку перед глазами, говорит о клубе, около которого они сейчас есть. Не сложно догадаться, что через десять минут они делают друг другу хорошо за дверью туалета, едва освещенного, с едким запахом химикатов и освежителя воздуха. Музыка просачивается даже сюда, затрагивает вибрацией что-то в груди. Или это их сердца так бешено колотятся в ритме электроники. Им жарко, поэтому одежда долго не хочет стягиваться с мокрых тел, но поддается, когда Джин чуть не рвет тонкую плотную ткань чужой рубашки, пытаясь расстегнуть пуговицы. Внутри него кипит страсть, как бывает в ведьменных котлах, в которых варится приворотное зелье. Кажется, в Джине этого зелья налито по самые уши, потому что думать трезво никак не выходит, да и не может такого быть, чтобы его не подначивало что-то странное так крепко сжимать в руках талию Поли, кусать до алых отметин ее плечи и шею, втягивать ртом тонкую кожу, распуская беспорядочные засосы. - Джин... – зовет Поли самым красивым голосом на земле. Она сжимает его волосы в своем кулаке и тянет назад, заставляя лихорадочно заглянуть к себе в глаза. - Найди, – шипит она, прижатая к холодной стене. – В правом кармане… И Джин находит, ощупывая мягкие половинки поверх джинсовых шорт Поли – пара презервативов в блестящей упаковке с клубникой или бананом, уже не разобрать. Он отрывает один зубами, собирается вытащить, но Поли больно выдирает презерватив прямо из его зубов, отстраняется, чтобы потом умелыми пальцами расстегнуть ремень на чужих штанах, вжикнуть молнией и забраться рукой к самому нежному и отзывчивому, тому бугорку, приподнимающему боксеры старшего. Пальцы плотно смыкаются на члене Джина, двигают в сумасшедшем темпе по всей длине, а Поли снова лезет целоваться глубоко и жарко, делаясь в разы желаннее. Натянув резинку, она даже не отрывается от чужих пухлых губ. С каждой новой минутой хочется большего. Джин разрывает поцелуй и снова прижимает собой, расстегивает шорты и стягивает их с гладких ног валяться на пол. - Потерпи, милая. – шепчет Джин, когда входит в девушку. Он усаживает ее на себя и дает держаться за свои плечи, расцарапывать длинными ногтями кожу до красных полос и кусать шею, пока Поли зажмуривается так сильно, как может, из-за крышесносной заполненности внутри. Кажется, за тонкой дверью кабинки кто-то ходит, включает воду в раковине, но Поли с новым толчком стонет Джину на ухо, тихо просит не останавливаться и сама прижимается к сильному телу напротив, закинув ногу на бедро. Им жарко. Они пылают изнутри – дикой страстью, алым маревом удовольствия и желанием обладать друг другом. Жесткая стена, в которую втрахивает ее Джин, холодит спину, оставляет на ней некрасивые отпечатки. Поли хватается за чужую шею, чтобы прижаться еще сильнее и почувствовать большую эйфорию от момента, когда Джин понимает жест и целует с развязным мокрым звуком. Старший двигается в ней размашистыми движениями, входя глубоко, и Поли некогда думать, как кайфовали от этого его бывшие, те суки, которых каждая нынешняя, по идее, должна ненавидеть. Но Поли им благодарна хотя бы за то, что они дали Джину бесценный опыт в сексе. - Джин… - повторять это имя единственное, на что способна Поли в момент самого пика. Они кончают одновременно. Внутри по всему телу растекается приятное, сладкое чувство конца быстро расходится с кровью по венам, и это правда очаровательно, как нежно Джин чмокает девушку за ухом, сжимает легкое тело в объятиях и говорит: - Поехали домой.