Вечность

Уилл с каждым тысячелетием хорошел, умнел и учился чаще держать себя в руках. Хрупкое тело сохранило подростковую у людей угловатость, но уже сейчас было понятно. Скоро мальчик превратиться в статного и красивого демона с длинным белыми волосами и ярко-голубыми глазами. -Твой чай ,брат, все как ты любишь,-прошептал тихо Уильям, заходя в кабинет старшего Сайфера. Старший лишь искоса наблюдает, откинувшись на спинку кресла. Тонкие и жилистые руки порхали над столом, выставляя с подноса пару чашек, блюдца и ложки. -Спасибо,-сухо ответил Билл и взял чашку в руки. Горячий и пряный напиток приятно обжег горло и согрел изнутри не хуже спиртного. Ненавязчивая забота, бесконечное послушание и огромное доверие в лице только одного существа. Уилл знал, когда властителю измерения снов надо расслабиться и отдохнуть. И сейчас именно его пальцы, обтянутые белыми кожаными перчатками, массировали затекшие от неудобной позы плечи. Эти же пальцы чуть позже с особенной бережливостью расплетут тяжелую косу и легонько проведут вниз по спине. Этих же пальцев Билл коснется в благодарность легким касанием губ. Поднимет чуть затуманенный взгляд на близнеца и самую малость позволит себе провести рукой с нажимом по чужой пояснице, обнимет за талию и прижмет к себе. -П-пожалуйста, не надо…-прошепчет синеглазый, уходя от поцелуев. А теплые губы все равно продолжат касаться голубоватых веснушек на высоких скулах, румянца на бледных впалых щеках. Младший демон ловко вывернется, как только губы коснуться подбородка, и убежит, прижав поднос к груди, не слыша хриплый смех ему в след. Если бы у Уильяма Сайфера было сердце, то сейчас оно стучало бы в горле, отдаваясь тяжелым и жарким набатом по всему телу. Когда Билл заходит в свою спальню после тяжелого рабочего дня, на самом краю кровати уже сидит Уилл. Кажется, он не отдавал ему подобных приказов с неделю, но младший сам приходит сюда каждый вечер. Смущенно глядя в пол и комкая в пальцах бархатное покрывало, отводит взгляд как только слышит шелест одежды. Холод пальцев чувствуется даже через кожаную перчатку, когда ладонь опускается на щеку, а большой палец с нажимом проводит по губам. Краснеет сильнее и сдавленно выдыхает, когда его сухих и искусанных касается чужой язык. Они целуются жадно, голодно, кусаясь и стукаясь зубами, до сбитого дыхания и фейерверков перед закрытыми глазами. Сайферу определенно нравится с каждым разом все больше и больше смущать брата. Короткая дорожка поцелуев по тонкой шее заканчивается укусом у самого воротника рубашки. Руки неспешно стягивают сначала голубой жилет, а за ним следом на пол летит и остальная одежда. Горячие губы и холодные пальцы кажется терзают нежную кожу, оставляя синяки и царапины. Каждый укус становится меткой. Уильям податливо выгибается на шелковых простынях, подставляясь под новые, более горячие и болезненные ласки. -Мазохист,-раздается смешок возле вмиг покрасневшего ушка. Подготавливать младшего Билл не любит и потому входит в расслабленное под ним тело одним плавным толчком, закинув худые ноги на свои плечи. Уильям наслаждается тем моментом, когда искристая боль сменяется чем то невообразимым. Горячим, вязким, обволакивающим. Он уже сам насаживается на член, стонет и выгибается почти до хруста. Перед глазами пляшут звезды, когда Билл берет его нежнее и аккуратнее прежнего второй и третий и четвертый раз. Широким мазком ярко-фиолетовый язык слизывает соленые капельки с щек, а руки не перестают прижимать к себе маленького демона. Если бы Билла спросили, с кем он хочет провести вечность, то демон разума лишь хмыкнул бы в запутанные и чуть влажные голубые волосы, обнимая расслабленное после оргазма тело брата.