Жить с тобой

- Стайлз, подожди. Я не могу так быстро,- Лидия бежала за слишком активным Стилински, который уже был давно впереди. Ей казалось, что в этом мире существовал только он и никого больше. Только эта взлохмаченная макушка и его любимая рубашка в клетку. Девушка обессиленно упала на траву рядом с уже сидящим Стайлзом. Он улыбнулся, глядя на эти прикрытые подрагивающие веки и яркие растрёпанные локоны, что, казалось раскинулись на всё пространство, заполнив каждый уголок его сознания ослепляющим светом. - Ну ты и медлительная. Словно улитка,- парень искренне расхохотался и тоже упал рядом на мягкую траву. Лидия надула губки, точно маленькая обиженная девчонка, и шутливо ткнула Стайлза в плечо: - Да ладно тебе. Не всем ведь быть такими, как ты. Парень игриво приподнял бровь по одной из своих привычек, которые Лидия так любила. - А почему бы и нет? Девушка точно знала, что означал этот хитрый прищур и приподнятые уголки губ. Сейчас последует её самая страшная пытка - щекотка. Стайлз ещё раз лукаво посмотрел на Мартин и одним махом оказался сверху. Его длинные пальцы щекотали тёплую кожу, блуждая по лёгкой ткани платья. Лидия наконец-то опять надела платье. Теперь она вновь похожа на себя прежнюю, только ещё лучше. Ведь её хрупкое тело, что пережило столько боли, словно оживало в его руках, трепетало, как весенняя птица, что стремится к солнцу. Лидия стремилась к его касаниям, она податливо шла к нему в руки, не опасаясь быть обманутой, желая чувствовать это родное тепло. Её дом в этих крепких руках, что прочно защищают от любого ветра перемен, его дом, который он не устанет отстраивать вновь и вновь, в маленьком хрупком сердце, что уже не боится быть разбитым. Смех двух счастливых подростков заполнил всё вокруг. Сейчас и прямо здесь существуют только они. Уже давно не дети, вокруг которых крутится вся вселенная. - Ты знаешь... В тот день, когда мы говорили... Я не... - Стайлз сделал глубокий вдох и посмотрел в её изумрудные глаза, в которых сейчас отражался новый, совершенно неизвестный ему оттенок, что так и манил лёгким свечением на ярком солнце, затягивая его в до боли знакомую бездну. С простым решением говорить на сердце полегчало, будто он лишился какого-то огромного и тяжёлого груза на душе, что был похож на ворох старых и ненужных вещей. И уже даже не важно, каким будет её решение, главное, что он хотя бы попытался. Стайлз, заметив, что девушка всё ещё смотрит на него, мягко взял её за руку. Она как-то странно и испуганно покосилась на их сплетённые пальцы, а затем резко одёрнула ладонь. Парень нахмурился, почему-то ожидая такого, но всё же продолжил: - Я говорил о нас. Я всегда боялся потерять тебя. Только тебя. Может быть, ты посчитаешь всё это глупым, но все эти годы... Всё время я любил тебя. Ты когда-нибудь чувствовала это? Чувствовала каково любить? Встречала ли человека, что, казалось, предназначен тебе свыше, без которого весь мир тускнеет? Ради которого ты бы умерла, ради которого ты бы страдала, лишь бы ему не было больно? С которым вы словно созданы из одной плоти и крови? С которым ты бы пошла даже в ад, да куда угодно? От касаний которого по телу электрический ток, а сердце выпрыгивает из груди? Чьи объятия такие родные и уютные, словно ты дома? Чьи глаза ты бы узнала из тысячи, различая каждый оттенок в пьянящем омуте? Так любила ли ты когда-то по-настоящему? Лидия удивлённо смотрела в его медовые глаза, чувствуя мурашек, что, казалось, целыми стаями пробегались по коже. Она хотела сказать хоть слово, но язык её упорно не слушался. Девушка просто сидела напротив Стайлза, словно лишённая дара речи. Она рассматривала каждую его мелочь, стараясь сохранить в памяти каждый изгиб тела, взмах ресниц, каждую родинку и клеточку на его рубашке. Вдруг на её губах заиграла самая искренняя улыбка и Лидия, неожиданно даже для самой себя, протянула руку, чтобы прикоснуться к его щеке и как-то машинально, словно она всегда так делала, пальцы провели тонкую линию, соединяя две родинки в бесконечность. - Ты? Что ты дел... - Стайлз удивился таким действиям после столь холодного оттолкновения его руки. Девушка шумно выдохнула, продолжая выводить причудливые узоры на его лице. - Я просто делаю то, о чём всегда мечтала. Уже нечего бояться или скрывать. Я хочу жить. Жить по-настоящему. Жить с тобой, Стайлз. На последнем слове дыхание Лидии замерло. Стилински остановил её блуждающую руку, нежно взяв за запястье. В голове вдруг резко всё перемешалось, словно в тот раз, когда Стайлз перевернул все её конспекты. Каждый момент миллионы раз мелькал перед глазами, медленно перематываясь вновь и вновь. Услышав такое, любой сказал бы, что она, скорее всего, сошла с ума. Наверное, так оно и было. А может быть именно сейчас она только обрела этот самый настоящий здравый рассудок, начала видеть всё чисто, без угрожающей темнотой пелены? Парень бережно притянул её к себе поближе, медленно, словно боясь навредить. Их глаза встретились и в этот момент всё и случилось. Она поняла, что любит этого человека сильнее всего на свете, он же только прочнее утвердился в этом мнении. Губы Лидии приоткрылись, сердцебиение участилось, казалось, она могла бы смотреть на него вечно, но не была уверенна хватит ли сил достоять до конца, пройти через всё это. И Мартин бы поклялась Богом и всем, что у неё было, наверное, что такого ещё никогда не испытывала. - Знаешь, позволь мне сказать только одну вещь. Глупо, банально, но я просто хочу тебе это сказать. Я не всегда понимаю и половины того, что ты говоришь, но я буду слушать в любом случае. Лидия ласково улыбнулась, прикрыв глаза и покачивая головой. - Хорошая попытка, Стайлз. Я тоже читала, что написано на твоём любимом плакате. Парень открыл рот удивления, по своей старой привычке, что вызвало ещё одну улыбку Мартин. - Но... Но... Но... - Думаю, сейчас не время, Стайлз,- Лидия теперь уже хитро улыбнулась, заманчиво сверкнув глазами, и придвинулась поближе, ухватив его за ворот сейчас уже её любимой рубашки в клетку. - Неужели это то, о чём я думаю?- Стилински приподнял одну бровь, самодовольно сверкая от счастья. - Совершенно точно. Лидия соединила их горячие губы в жарком порыве. Теперь не было ни панических атак, ни каких-либо опасностей. Только они вдвоём в своём маленьком, нерушимом мире.