Bring me home

POV Suzuki Я ждал в коридоре и курил, стряхивая пепел прямо на раздолбаный паркет. Мысль, которая заставила дождаться окончания всего процесса, вот уже пятнадцать минут с чавканьем жевала мой мозг. Мы ведь не оставим Юу? Здесь... Я не хочу, чтобы они делали все по правилам. По своим правилам. Мы заберем его отсюда. Таканори вывела та самая медсестра. Внезапно нестерпимо зазудела ладонь, требуя впечатать скопившуюся энергию прямо в лицо этой женщины, но потом я увидел дока и зуд мгновенно улетучился. Матсумото сейчас совершенно не выглядел ни детективом, ни даже собой. - Сузуки-сан, не могли бы вы позаботиться о Матсумото-сан? - Конечно. Что дальше? Как вас зовут? - Аяме, сэр. - Что будет с Широямой? - Сейчас его тело отвезут в крематорий, а после урну захо... - Дайте адрес крематория. Мы заберем его сами. - Но по прави... - Засуньте свои правила...- Мне стоило нечеловеческих усилий заткнуться. - ...В самый дальний ящик, дорогая. Заявления от родственников не было? - Нет. Никто не придёт. Никто не придёт... Я все решил верно. - Вот мы и придем. - Оноя. - Я знаю где это, спасибо. Медсестра стояла, опустив глаза, и не двигалась с места. - Что-то хотели ещё сказать? - Простите. - Бог простит. Вы свободны. В какой-то мере. Аяме всхлипнула и, развернувшись, побежала по коридору. Может быть ещё кто-то поймёт хоть что-нибудь! Только нас это больше не касается. Я обернулся к мужчине, что молча стоял за моей спиной. - Ты как? - Никак. - Поехали? - Да. Мы не договаривались ни о чем, но он тоже решил, что так будет. В половину первого мы выбрались, наконец, из проклятого Токио. Таканори сидел рядом, прижимая урну к груди, направив бездумный взгляд на приборную панель. Тяжелые свинцовые тучи ползли у горизонта, обещая ливень. Примерно через час, оставив позади Канагаву, мы выехали к морю. Трасса была совершенно пуста, будто в этот день и правда сама смерть, разгулявшись не на шутку, пронеслась по...всему миру. Только море, живое, ещё тёплое, ждало своего последнего заблудшего сына, чья душа все же не покинет нас никогда. Мы так и останемся втроем: я, Таканори и Правда. Возможно я драматизирую. Это для других. Для меня сейчас есть только эти мысли и эмоции. Все остальное не важно. Добравшись, наконец, до Омаэзаки, я свернул с трассы на проселочную дорогу и заглушил мотор. За три часа пути никто из нас не проронил ни слова, как будто те самые тучи с горизонта набились в рот и анастезировали глотку. Только сейчас я ощутил, с каким напряжением пальцы впивались в кожу руля. Машина постепенно остывала, мы постепенно приходили в себя. Я не торопил. - Откуда ты знаешь это место? Я даже вздрогнул от неожиданности. Его голос был тихий, глубокий... спокойный. Таканори ждал ответа. - Очень давно был здесь. Отпустил мать. - Жаль. - Да. - И мы отпустим здесь Юу? - Да. - Идём. Холодный ветер дул с берега, трепля полы пальто, швыряя мелкую морось в лицо, не давая возможности сделать вдох. Таканори спустился к берегу, я закурил и направился к нему. Его серый силуэт выглядел таким крошечным в сравнении с волнующимся морем. А то, что было в его руках и было той самой крупицей. Кто мы теперь? А кем мы были раньше? Разве это имеет хоть какое-то значение здесь? Когда я подошёл к самой кромке, Таканори что-то тихо напевал. Нет, он не сошёл с ума от горя или чего-то ещё. Он просто знал, какую песню петь для того, с кем мы прощаемся. И Юу ведь был нам никем. Но я помнил этот урок: следовать за своей Душой. И если хотелось петь, нужно было петь. Если хотелось поступить так и не иначе, нужно сделать именно так, но не иначе. Таканори открыл урну и протянул ее мне. Я осторожно опустил пальцы и захватил немного пепла. Ветер слишком быстро сметал его с кожи, но с каждой минутой становилось легче. Мы стояли так очень долго, постепенно опустошая лживую могилу. Пальцы стали совсем серыми, а солнца не было видно, ветряные мельницы вращали своими лопастями, море понемногу успокаивалось. - Здесь. Тоже очень давно. - Что? - Я был. - Не рад? - Наоборот. - Хорошее место. - Хорошее. Для чего-то последнего, что стоит отпустить. Знаешь, Акира, есть такие места. Есть места для мечтаний, для отдыха, для грусти, для смерти даже есть. А это для освобождения и прощания. - Ты сейчас похож на ребёнка. - Пускай. - Пора? - Да, пожалуй. - Куда поедем? - Не важно. Только бы домой. Таканори размахнулся и с силой швырнул урну, которую тут же поглотили волны. Всю обратную дорогу лил дождь. Таканори спал, накинув на плечи пальто, а я отрешенно смотрел сквозь лобовое, пытаясь вспомнить, что же за песню пел Така. Земля полна битых камней, Последний лист упал. Мне все равно, куда идти теперь - Восток, запад, Север или юг... И все, что ждет меня впереди, И все, что я знаю, - Это то, что я не знаю ничего, Так что верни меня домой. Положи меня на плиту, усыпанную лепестками, и подожги, Отправь меня в море. Направь мой меч гнева против моего сердца И освободи меня... Рассвет удержит тяжесть ночи. Я слышал тревожные вздохи и ложь влюблённых, Ручей слез, берег и видел глаза лукавого, Так что верни меня домой... Я оплакивал потерянные жизни, Как ребенок, нуждающийся в любви. Я был так близко, но так далеко от Бога Я плакал, как ребенок, нуждающийся в любви... Я выплакал все слезы, Так что позволь приливу забрать меня. Я не стану бороться, Я выплакал все слезы... Мне остался маленький шаг, чтобы забраться на гору, Растянувшуюся, словно ленивый пес. Отправь меня на гибель, Положи меня на рельсы, Я далеко от Бога... Я плакал как ребенок, нуждающийся в любви, Я выплакал все слезы. Так что сооруди погребальный костер и зажги огонь, Верни меня домой... "Пока, Юу." "Пока."