***
Говорят, что человек остаётся жив, пока о нем не умирает последнее воспоминание. Одри знала, что если верить этой фразе, Лора Палмер не умрет никогда. Слишком уж много людей знали, восхищались и любили ее /зачеркнуто — знают, восхищаются и любят/. Все это включало и отца Одри. Она никогда не забудет, как однажды бежала в кабинет папочки, который принимал семейство Палмеров. Распахнув двери, восьмилетняя девочка увидела, как на коленях отца сидит Лора, заливисто смеется, прижавшись к Бенджамину, а тот мурлыкает ей что-то на ушко. Тогда никто не обратил на неё внимания, а между тем Одри хотелось закричать, срывая голос: "Папа, почему она? Почему не я? Почему? Почему?" Тогда она лишь осторожно закрыла двери и убежала прочь. И отношение к Лоре с того момента начало состоять из гребанных почему. Почему отец покупал ей леденцы, почему говорил комплименты ей, почему жаждал увидеть её, но не собственную дочь? И все, что делала Одри впоследствии было только из-за жажды внимания к себе.***
Номер агента Купера встретил юную девушку ночной прохладой и стуком дождя по оконному стеклу. На улице бушевал ливень, и если бы юный путешественник попал бы сейчас в городок в двенадцати милях от границы штата, пришёл бы в ужас от воли стихии. Однако для жителей Твин Пикса, которые явно привыкли к капризному климату, такая погода могла показаться чем-то абсолютно нормальным, но не менее удручающим. Одри скинула с плеч кардиган, и тот с легким шумом рухнул на дощатый пол, а она, не заметив это, осторожно присела на кровать. Интересно, что же она скажет Куперу, когда тот зайдёт в номер и увидит Одри Хорн в собственной обители? Может, добрый вечер? Или... "О черт, что за бред... /но надо ведь поздороваться, решит ещё, будто я невоспитанна/, хотя я фактически взломала его номер и проникла в него, хм, а за это Трумэн может дать несколько суток в участке?" — размышляла про себя Одри, разглаживая ладонью складки на небрежно заправленной постели. Так что ска... "А что сказала бы Лора Палмер?"***
Пожалуй, девушка понимала, что любая другая девчонка, оказавшись в такой ситуации смогла бы смириться и понять, что Лора слишком хороша, а с её природным обаянием справиться дано не каждому. Но только не Одри. С детства 'смириться' было не о ней. Она жаждала внимания мира, была готова плакать, улыбаться, бежать сломя голову и стоять на месте, трудиться и бездельничать, лишь бы получить одобрение мира, а миром для неё всегда был отец. Она всем сердцем хотела только одного: получить похвалу, одобрение, и даже лёгкая улыбка папы могла делать её счастливой на долгие месяцы. Она хотела только одного: быть лучше Лоры. И это желание в какой-то мере из маленькой наивной девочки сделало Одри Хорн. Демонстративно отчаянную, стервозную и сногсшибательную. Она всегда добивалась того, что хочет. Она привыкла открывать все двери и открывала их, но одна до сих пор оставалась неподвластной. Стоило Одри зайти в кабинет отца, как он кричал на неё и выгонял, говоря, что не хочет видеть её здесь. Он выгонял собственную дочь, но с распростертыми объятиями принимал Лору. В такие моменты она, плача в своей комнате, хотела быть Лорой Палмер. И это желание не делало, а заставляло быть демонстративно отчаянной, стервозной и сногсшибательной Одри Хорн. Но на самом деле она всегда была маленькой девочкой, которая робко жаждала любви, признания... и посидеть у папы на коленках. Но вместо этого слышала: "Выйди из гребанного кабинета прочь, мне некогда!" Он выгонял её снова и снова. Ведь она совсем не Лора.***
Ветви близстоящего клена царапали окно, а ветер за окном зловеще завывал, отчего атмосфера казалась чересчур угнетающей. Одри, лёжа в кровати Купера, услышала тихие шаги и смахнула с щеки слезу. Она аккуратно включила свет и почувствовала, как легко сейчас говорить. — Пожалуйста, не выгоняйте меня, пожалуйста. Лора Палмер точно бы так не сказала.