When the dust begins to settle

Когда все покроется прахом, И победа будет за мной, Твои кости и зубы будут стучать До конца времен, Я принесу вечную тьму И вечный страх, и в день, Когда все покроется прахом, ты подчинишься, В противном случае, я сотру тебя с лица земли...

Когда Галахад впервые взял в руки оружие, то содрогнулся от его тяжести. Кованный меч оттягивал руки, норовя притянуть вниз. Меч словно желал вернуться туда откуда он появился, снова стать единым целым с землей, как когда-то, когда искусный кузнец еще не придал ему его разящей формы. Галахад попытался поднять его еще выше и пошатнулся, едва не рухнув на холодную твердь. - Если не умеешь обращаться с мечом, то лучше к нему даже не притрагиваться. Галахад обернулся и увидел такого же мальчишку сармата, что и он сам. Их привезли в крепость вместе. Его щеки расчерчивали татуировки. Он стоял, держа меч в одной руке и внимательно разглядывал Галахада прищуренными темными, как сама ночь, глазами. - Думаю, я все же справлюсь, - несколько самоуверенно заявил Галахад. Сармат вдруг поднял меч и сделал выпад в сторону Галахада. Тот, не ожидавший нападения, выронил меч и упал на землю, пытаясь закрыться руками в безотчетной попытке защитить себя. Меч остановился рядом с ним и рука, держащая его, даже не дрогнула. - Такого как ты убьют в первом походе, - тихо сказал сармат. Галахад посмотрел на него испуганными глазами, на дне которых плескалась детская обида. - Тристан! - крикнул Артуриус, приближаясь к ним, - Опусти меч! Тристан подчинился, медленно опуская меч параллельно своему телу. Он кинул безразличный взгляд на подошедшего римлянина и развернулся, уходя прочь. Артуриус подал Галахаду руку, помогая подняться. Тот бросил взгляд на удаляющуюся спину Тристана, сдерживая внезапно накатившие слезы обиды . *** В воздухе пахло цветами вишни. Галахад резко припал к промерзшей с зимы земле и перекатился в сторону, уворачиваясь от удара палки. Может, она и не могла пустить ему кровь, но синяки оставляла знатные. Тристан крутанул палку в руке и нанес следующий удар. Ее конец задел предплечье Галахада, и он зажмурился от боли. К концу тренировки болело все. Галахад был уверен, что на его коже расплывутся сливовые синяки, разукрашивая спину, ноги и руки. Живот и грудную клетку он очень удачно защитил, петляя перед глазами Тристана как заяц, о чем тот не преминул ему сказать. Галахад крепче взялся за свою палку и сделал выпад. Тристан без особых усилий отразил его атаку и ткнул тупым концом палки ему в живот, когда открылась такая возможность. Этим ударом у Галахада вышибло дыхание. Он согнулся и упал на колени, пока Тристан возвышался над поверженным врагом. - В следующей раз не открывайся, - безразлично бросил он, разворачиваясь спиной к Галахаду. Галахад свернулся, подтянул колени к груди, чтобы облегчить боль. Он должен научиться терпеть. Он должен научиться не поддаваться Тристану. Он должен дать ему отпор. Юношеский гнев и обида питали его силы. - Галахад? -окликнул его Гавейн с противоположной стороны, бросая свою палку наземь и спеша проведать друга. Галахад закусил губу и попытался встать. Он ненавидел Тристана за те унижения, что он испытывал, сходясь в тренировочной схватке с ним. За то, что Тристан был сильнее его. Гавейн помог ему дойти до его лавки, где он пластом рухнул на нее, кривя лицо от боли. -Мне позвать за лекарем? - осторожно спросил Гавейн. - Не стоит. Я сам смогу о себе позаботиться. - Хочешь, я поговорю с Артуром, чтобы он больше не ставил тебя в пару с Тристаном? Галахад мотнул головой. Гавейн понимающе кивнул и вышел, оставляя его наедине со своими тревожными мыслями. Гавейн был хорошим другом, пожалуй, лучшим, что мог быть у Галахада. Он поднялся с лавки и принялся медленно снимать с себя рубаху. Мышцы рук болезненно ныли и нуждались в покое, а синяки уже начали проступать, зрея на бледной, не тронутой загаром коже. Галахад стиснул зубы и снова повалившись на лавку, развернулся лицом к холодной каменной стене. Обида и ярость медленно оставляли его тело, будто прилив, оставляя его на берегу кусачих мелких камней стыда и жажды мести. Он уснул, грезя о том, как однажды поразит Тристана, умаслив так свою уязвленную гордость. Утром же он обнаружил, что кто-то прокрался к нему, пока он спал, и оставил свежее яблоко. *** Северный ветер доносил отголоски соленых брызг моря. Если закрыть глаза и вдохнуть полной грудью, можно ощутить их колкие прикосновения. Галахад тряхнул головой, крепче хватаясь за удила. Мерный шаг лошади укачивал, а утреннее солнце отогревало замерзшие щеки. В небе над головами парил канюк, и Галахад изредка поглядывал на него, такого далекого и недостижимого, как и его хозяин. Разведка местности всегда казалась ему скучным занятием, а ходить на нее с Тристаном воспринималось как наказание. - С чего ты решил, что мы едем в правильную сторону? - протянул Галахад, поудобнее устраиваясь в седле. Он не столько сомневался в способностях сармата-следопыта, сколько хотел выманить из него хоть что-то. За весь их путь Тристан едва ли проронил и слово. Тристан даже не взглянул на него, продолжая прислушиваться, изредка останавливая коня и припадая к земле. Галахад глядел на все это свысока, даже не думая о том, чтобы спуститься с коня. Много чести. Галахад повернул голову навстречу ветру, позволяя ему застревать в своих волосах. Такие моменты напоминали ему о доме. О бескрайних зеленых полях и реках, где вода пьянее любого вина. Где люди не знают ни страха, ни смерти. Дом. Слова сами соскользнули с его языка, как капли утренней росы. - Каким ты помнишь дом, Тристан? Тристан поднялся с земли и, не роняя и подобия взгляда на Галахада, вскочил в седло. - Далеким, - сухо ответил он, подгоняя коня. Галахад взглянул на широкую спину скачущего впереди него Тристана. Галахаду вдруг на секунду стало его жаль. Они свернули с дороги к узкой тропинки, ведущей к лесу, когда Тристан резко остановился. Близкая ветка разросшегося куста терновника хлестнула Галахада по щеке, когда он проехал мимо, не заметив ее. Щеку пронзила резкая вспышка боли, и по коже заструилась теплые капли крови. Галахад зашипел. Тристан, обернувшись на него в седле, равнодушно скользнул по нему взглядом. - Дальше идти нет смысла, - сказал он, и это была его самая длинная фраза, произнесенная за сегодня. Они возвращались. Тристан развернул коня и, дождавшись, когда Галахад сделает тоже самое, двинулся следом за ним. Галахад стер рукой кровь с щеки и размазал ее между пальцами. - И все же, что ты будешь делать, когда вернешься домой, Тристан? - не мог замолкнуть Галахад, глазами все же следя за близкими ветками, наученный горьким опытом. Он не ждал ответа, а потому очень удивился, когда сзади донесся сухой, словно ломкие ветки под копытами, голос. - Я не вернусь домой, - ответил ему Тристан, - Никто из нас не сможет. С вольными или без них, мы пленники этих мест и нашего ремесла. А если ты думаешь иначе, то ты либо слеп, либо непроходимо глуп. Не обманывай себя, ты никогда не сможешь вернуться домой. Галахад гулко сглотнул и зажмурился. Он мог выпалить Тристану, что тот не прав, но ублюдку сармату от этого не будет ничего. Галахад погнал коня вперед, чтобы уйти от холодного взгляда Тристана и оказаться как можно дальше от него. Слова, сказанные Тристаном, били куда сильнее терновника. *** В голове шумел дождь, мелкий, назойливый. Капли очерчивали дуги бровей и абрис губ, теряясь в мягкой щетине. Волосы намокли и прилипли ко лбу, застилая обзор. Рубаха холодно липла к коже. Галахад выдохнул и поудобнее ухватился за рукоять меча. Галахад сделал выпад и крутанул меч в руке. С луком он управлялся куда лучше, предпочитая бой на расстоянии. Не ощущая, как лезвие меча протыкает кожу и мясо, как по рукам и мечу стекает кровь поверженного врага. Он не был мастером ближнего боя, все же предпочитая открытое поле сражения, нехарактерное для лучников, коим он и был. Однако желание победить Тристана не давало ему покоя. Он мог стать лучше, что бы сармат там не говорил. Галахад заметил Тристана, сидящего на ступенях и чистящего яблоко, почти сразу как начался дождь. Он срезал куски и ел их прямо с ножа, что он обычно прятал в голенище своего сапога. Он изредка поднимал взгляд на Галахада, следя глазами за каждом взмахом его меча и меланхолично поедая яблоко. Терпение Галахада подвергалось серьезному испытанию. Тристан будто притягивал его взгляд, и Галахад не мог простить себя за поиск его одобрения. Подул ветер, увлекая дождь за собой. Галахад сделал замах и едва не выронил меч скользкими от влаги руками. Он обернулся, надеясь, что Тристан не видел его промаха, но тот смотрел за ним, как коршун глядит за добычей. Тристан поднялся и зашагал к нему, обманчиво расслабленный, прожевывая очередной кусок яблока. Когда он подошел вплотную, то зажал нож между зубов, и, взяв руки в свою, поставил их в нужное положение. Затем Тристан резко вдарил ему по ногам, раздвигая их и вынуждая встать в устойчивую стойку. Галахад на пробу замахнулся. Мечом орудовать стало куда удобнее и легче. Он бросил взгляд на Тристана, что, вытащив нож из зубов, снова отрезал себе плоский кусок, оставшийся на огрызке. Галахад поймал себя на мысли, что он ждет, когда татуированные линии на щеках Тристана растекутся чернильными полосами. Тристан тряхнул головой, отмахиваясь от дождя как собака, и открыл рот, чтобы ухватить ломтик яблока зубами, когда Галахад выхватил его прямо из под носа. Он горделиво усмехнулся и положил последний ломтик себе в рот, наблюдая за выражением лица удивленного Тристана. Это можно было назвать его первой победой, и Галахад определенно ею гордился. Он поднял свой меч и пошел обратно, надеясь просохнуть у огня и отхватить кусок нормальной еды прежде, чем его найдет Гавейн или Ланселот. Галахад откинул со лба мелко вьющиеся от влаги пряди и поборол в себе желание обернуться на Тристана. *** Над головами перекрикивались черноголовые чайки, вспарывая крыльями низко висящие облака. Галахад вслушался в крики, медленно выдыхая и прицеливаясь. Мимо со свистом пронеслась стрела и воткнулась в израненную сердцевину. Он обернулся. Тристан опустил лук и потянулся за следующей стрелой. - Ты едва не убил меня, - воскликнул Галахад, пятясь подальше от намеченной траектории Тристана. - Не убил, - гулко ответил Тристан, натягивая тетиву. - Верно, луком ведь ты владеешь ничуть не хуже, чем мечом, - уязвленно произнес Галахад, едва не выплевывая эти слова. - Нет, - Тристан взглянул на него не опуская лук, - С луком я обращаюсь лучше. Галахад тряхнул головой. Ему остро захотелось вернуться обратно в замок, где Борс подшутит над его трусостью, а Ланселот нальет вина для согреву, где он сможет разделить свое место у камина с Дагонетом. Он отогнал от себя эти мысли и крепче взялся за тетиву лука. Острая струна укусила пальцы. - Не думай о промахе, - расслышал он приглушенный криком чаек голос Тристана: - Знай, что стрела достигнет своей цели. Так или иначе. Просто этой целью может оказать не та, что ты наметил. Галахад вздернул подбородок и вскинул лук, неохотно слушаясь совета. Стрела со свистом вспорола в воздух и пронзила мишень рядом со стрелой Тристана. Их разделяла лишь треснувшая древесина. - Невероятно, - восторженно воскликнул Галахад, но, взглянув на Тристана, взял себя в руки: - Невероятно, что ты, пользуясь такой тактикой, способен подстрелить хоть что-то. Тристан усмехнулся. В небесах закричал канюк. *** - Держи меч ровнее, Галахад! - выкрикнул Гавейн, подбадривая друга. Галахад сцепил зубы и сделал замах. Тристан играючи отразил его атаку. - Не спускай с него глаз, малыш, а то и не заметишь, как Тристан тебе отсечет чего важное, - засмеялся Борс, и все подхватили его хриплый смех. Меч рассек воздух, сверкнув рядом с лицом Галахада. Тот сделал шаг назад, удобнее перехватывая рукоять и хмурясь. На лице Тристана читалась легкая скука, хорошая маска, чтобы отвлечь противника, заставив его теряться. Галахад уже растерян. Он закусил губу и тряхнул головой, сделав ложный выпад. Тристан на обманку не повелся и лишь тенью последовал за ним, когда Галахад начал отходить назад. - Не смей калечить его, Тристан, - выкрикнул Ланселот, смеясь, когда Тристан подошел уж совсем близко, - Галахад дорог нам как память. Тристан вдруг усмехнулся, и Галахад выбрал именно этот момент, чтобы сделать свой последний ход. Лезвие свистнуло рядом с грудью, и Тристан отступил, прогибаясь в спине и уходя от прикосновения острой стали. Галахад сделал еще выпад, а за ним еще один, оттесняя Тристана. Внезапно триумф скорой победы захватил его разум, кружа его голову в диком танце. Он упивался предстоящей победой еще до того, как захватил ее в свои руки. Галахад сделал шаг, и Тристан предательски ударил его плоской стороной меча по голени. Галахад зашипел от боли, и Тристан сделал свой выпад. Галахад потерял равновесие, уходя от разящего удара меча, и рухнул на землю. В спине болью отдалось жесткое приземление, отчего зубы прикусили язык. Галахад ощутил гадкий привкус крови. Тристан взглянул на него сверху вниз. Галахад откинул голову назад и попытался встать. Спину пронзило тупой болью, но он сдержался. Гавейн подошел к нему, покинув свое место возле собравшихся, и осторожно посмотрел ему в лицо. Галахад сжал зубы и отвернулся. Его жгла обида и разочарование, еще большие после приближения такой желанной победы. Казалось, ее можно было коснуться рукой, взглянуть в темные омуты глаз Тристана и узреть свое поражение. Он дернул плечом и, развернувшись, поспешил уйти прочь. Он оседлал коня, и погнал его прочь из крепости, пока он еще мог скрыться от своего позора и надменных глаз. Краем глаза Галахад заметил, как Артур хотел было рвануть ему на перерез, но Ланселот осадил его. Галахад остановил коня только когда почти перестал узнавать местность. Листья закрывали небеса, конь храпел, а Галахад едва не выл от бессильной злости. Галахад не любит драки, ненавидит римлян, не любит кровь и красный цвет. Глаза Тристана полыхают красными знамениями каждый раз, когда Галахад их представляет. Он спешился. Трава под сапогами звенела моросью, и в воздухе пахло лесной свежестью. Галахад глубоко вдохнул носом и долго выдохнул ртом. Где-то вдалеке он услышал треск веток. Галахад мотнул головой, отпуская звуки. Шальной олень ему не противник. Он прикрыл глаза, сжимая кулаки. Гнев не был его сильной стороной, не был и чем-то привычным. Галахад не был гневливым по своей натуре, он отпускал его так же быстро, обжигаясь о его раскаленные цепи. Он выдохнул и наклонился, засматриваясь на невинный цветок маргаритки. По земле мимо его ног прокатилось яблоко. Галахад резко обернулся. Тристан стоял, прислонившись к стволу осины. Его конь топтался вдалеке, и его круп едва проглядывал сквозь массивные стволы. - Если бы вместо меня тут был враг, ты был бы уже мертв. - Кто сказал, что ты мой друг? - выплюнул Галахад, подхватывая яблоко с влажной травы. Тристан сощурил глаза. Галахад подкинул яблоко в воздух и надкусил его. Сладкий сок наполнил его рот вязкой слюной. Несколько капель просочились сквозь неплотно сомкнутые губы, стекая вниз по подбородку. Галахад заметил как Тристан подобрался, потянувшись вперед. - Ты разочарован поражением. Они случаются. Как и победы. Прими это, Галахад. - Тебе-то не знать, - уязвленно выпалил тот. Галахад подошел ближе. Надкусанное яблоко кружилось в нервных пальцах. - Чего тебе надо от меня, Тристан? Зачем тебе я? - спросил он, поднимая взгляд. Тристан дернул верхней губой. Галахад осознал, как близко он оказался рядом с Тристаном, будто мог ощутить его тяжелое дыхание своей кожей. Он замер, пораженный своим открытием. - Тристан? - голос Галахада стих, выдавая его накатившее волнение. Тристан не ответил. Лишь молча поддался вперед, словно хищный зверь, добравшийся до желанной добычи. Галахад ощутил его сухие губы на своих и немедленно отпрянул, отходя назад, с трудом держась на ослабевших ногах. Он коснулся своих губ, непонимающе проводя по ним тыльной стороной ладони. В нем закипали невиданное прежде сомнение, подпитываемое неутихающим унижением и чувством собственной беспомощности. Галахад сжал зубы и занес руку для удара. Тристан перехватил кулак рядом со своим лицом, но не успел словить второй, врезавшийся в отточенную высокую скифскую скулу. Тристан смолчал, щуря глаза, ничем не выдавая боль. Он толкнул Галахада назад. Тот отступив, запнулся о корень ногой, ощущая начинающееся падение. Он уже был готов принять всю тяжесть и жесткость холодной земли, какую ему уготовило это падение, когда почувствовал сильную руку Тристана, сжимающую его предплечье. Тристан вздернул его вверх, вновь прижимая к себе. Обретя равновесие вновь, Галахад дернул его рубаху на себя, впиваясь голодным поцелуем. На языке смешивались сладкий сок спелого яблока и пряный вкус трав. *** Земля была холодной и влажной, а мелкие корешки деревьев упирались в спину. Галахад посмотрел вверх, туда, где небо скрывалось за буйной листвой, и вниз на протянутую руку Тристана. - Не стоит отвлекаться во время боя, - сказал он насмешливо. - Ты поцеловал меня! - возмутился Галахад, - А потом свалил на землю! - Это и называется отвлекающий маневр. - Мошенник, - фыркнул Галахад и схватив Тристана за руку, с силой потянул его вниз. Тристан рухнул на него, упираясь коленями по обе стороны от его бедер. Он нагнулся ниже и вытащил хвойную веточку из кудрей Галахада, так будто падение было задумано им самим, исключительно чтобы проделать это. Галахад засмеялся. Тристан был тяжелым, он полусидел на нем горячей тушей и продолжал поглаживать его волосы. Его косы болтались у Галахада перед глазами, и тот бездумно потянул одну из них на себя, притягивая Тристана еще ниже, пока тот не уткнулся своими губами ему в подбородок. Галахад мог унюхать пряный запах, исходящий от волос Тристана и терпкий запах пота. Волосы щекотали нос и глаза. Галахад закрыл их и попытался дотянуться до губ Тристана. Горячее дыхание обожгло губы. Тристан скатился с него и потянул на себя, Галахад послушно улегся сверху, позволяя шершавым ладоням Тристана проникать под ткань, касаясь голой кожи. Галахад не боялся и лишь мелко подрагивал от каждого прикосновения. Он чувствовал зубы Тристана на своей шее и плечах, жар его кожи под своей кожей. Все смешалось, достигая его воспаленного разума отрывками. Толчок, укус, кулак, наматывающий волосы и снова толчок. Галахад чувствовал боль и медный вкус крови искусанной губы. Он чувствовал наслаждение Тристана, страсть и голод. Он чувствовал себя хорошо. Тристан был везде. Под ним, над ним, внутри него. Он жадно брал, заставляя Галахада задыхаться и скулить, скребя ногтями землю рядом с его головой. Тристан целовал его ключицы и щеки, не произнося ни звука. Собирал капельки пота со лба и висков. Оглаживал спину, скользя грубыми пальцами по бледной коже спины, отслеживая линию позвоночника и впадинки поясницы. И двигался-двигался-двигался, отчего Галахад притирался к нему все ближе, скользя по его животу собственным. Когда все закончилось, Галахад остался лежать сверху, вымотанный и опустошенный. Он лежал на груди Тристана и его голова поднималась в такт грудной клетке. Верх-вниз. В носу запах пота смешивался с острым запахом удовлетворенности и хвои. Тяжелая рука Тристана тянула его вниз. Усталые веки не желали открываться. Он мог бы остаться здесь навсегда. Он бы даже этого хотел. *** -Как думаешь, Ланселот влюблен? - как-то спрашивает Галахад, глядя в бескрайнее звездное небо. Они лежат на сеновале, и хмель играет в их крови. Тристан тихо фыркает в свою бороду, закинув руки за голову. Галахад может учуять стойкий запах трав с нотками пота, окружающий Тристана как ореол. -Определенно влюблен. В Артура, - сам себе подтверждает Галахад, закидывая руки за голову и копируя позу Тристана. -А ты?- вдруг хрипло спрашивает Тристан, не мигая. Галахад поворачивается в его сторону, глядя удивленно. -Я?- повторяет он, - Наверное. Тристан поворачивается в его сторону и смотрит внимательным взглядом темных глаз. -Определенно, - сглатывает Галахад и едва заметно улыбается, смущенный своим признанием. Тристан хмыкает и снова поворачивается к звездному небу, глядя, как созвездия пляшут перед глазами свои ритуальные танцы. Рядом с ним сопит уснувший Галахад, который наутро и не вспомнит слов, сказанных им в хмельном бреду, так умело развязывающем язык. *** Галахад замахивается мечом, обходя Тристана по дуге. Его сердце рвали на куски злость и отчаяние. Их вольные ни отдадут не сейчас, ни, возможно, никогда. Что помешает мерзкому епископу вновь отсрочить их выдачу. Галахад, возможно, впервые в жизни по-настоящему хотел кого-то убить. Сейчас они на своей излюбленной поляне. Галахад выпускает все через меч, обрушивая удары на своего противника, который ничуть ни лучше ненавистного епископа. Тристан отбивает атаку и делает выпад. Галахад уворачивается и нападет, вкладывая в свой запал все, что гложет его. Ему все равно, кто перед ним. Меч должен поразить в грудь. Тристан вдруг делает взмах и выбивает меч из рук Галахада. Тот теряет равновесие, падая на него сверху и набрасываясь с кулаками. - Гнев не придает силы, - говорит Тристан, перехватывая руки Галахада, - Он ослепляет. Когда ты идешь на кого-то с оружием в руках, голова должна быть чиста. Предавайся обиде и ненависти после, стоя над телом. Запомни это. Галахад пытается вырваться, но быстро сдается, кладя голову на затянутое кожей плечо. Он ненавидит Тристана в этот момент. За то, что он назвал его трусом, за то, что ему все равно на собственную свободу и свободу Галахада. За то, что он как всегда прав. - Когда-нибудь я отрублю тебе твой язык, - зло бормочет Галахад, сильнее вжимаясь в него телом, - И развею твой прах над морем. - Непременно, - отвечает Тристан, и Галахад слышит издевку в его словах. - Сарматский пес, - сплевывает Галахад, предпринимая еще одну попытку вырваться, чтобы ударить Тристана, - Ненавижу тебя. Тристан клацает зубами, усмехаясь, и утыкается носом ему в макушку. Галахад чувствует, как его горячее дыхание шевелит волосы, и прикрывает глаза, расслабляясь. Тристан переплетает вместе их пальцы. *** Ноздри трепетали под натиском удушливого дыма и медного запаха крови, забивших легкие. Галахад склонил голову, смотря на врага ненавидящим взглядом. Он здесь не для того, чтобы убивать, как раньше, он защищает свой дом, свой край и своих друзей. И никакому азарту, бурлящему в крови как кипящая смола, не сломить его дух. Он издалека видит мелькающую шапку Тристана, идущего напролом прямиком к цели. Для него все только в радость. Галахад сплевывает вязкую, горчащую слюну и отрубает своему противнику голову. Где-то совсем рядом с ним бьется Ланселот, стараясь прорваться к Артуру. Галахад взмахивает мечом, точь-в-точь Тристан, и вонзает его в брюхо саксу, вспарывая и тут же отражая атаку еще одного ублюдка. Кровь заливает его меч, капли бьют в лицо, и Галахада то бросает в дурноту, то в раж от собственного превосходства над врагом. Сам того не замечая, Галахад подбирается все ближе к Тристану. В пылу схватки не следует отвлекаться, как бы сильно ты этого не хотел. Галахад выучил свой урок потом и кровью, снова и снова падая на землю под натиском Тристана. Перед глазами оскаленные лица саксов, желающие впиться ему в глотку. Галахад готов ответить им тем же. Войску саксов, казалось, нет конца. Галахад не чувствовал ничего, кроме запаха паленой плоти да тяжести меча в руках. Грудь ублюдка сакса перед ним он пронзил едва ли не играючи. Волосы липли ко лбу, глаза заливал пот, на руках местами подсыхала кровь врага. Галахад краем глаза заметил затылок Тристана, уже без шапки и совсем близко к их вождю. Галахад сжимает зубы, понимая, какую именно цель наметил себе сармат. Совсем рядом с его лицом свистит лезвие меча. Галахад уворачивается и вонзает свой меч под ребра, туда, куда учил его Тристан. Он продвигается все ближе к нему. Галахад теряет счет убийствам. Под его ногами тела, некоторые еще живые, но уже на пороги смерти. Некоторые из них пали от его руки. К его ногам падает отрубленная голова, и Галахаду требуется несколько секунд на осознание, что это сделал он сам. Он дает себе поблажку и быстро выискивает глазами Тристана. Тот борется с чертовым вождем саксов, и движения его скованнее обычного. Галахада бросает в дрожь. Нет. Он не может. От мыслей его отвлекает набросившийся сакс. Его горящие глаза кажутся Галахаду чем-то смешным. Он отражает атаку, так похожую на его собственные, и бьет мечом по ногам. Нигде нет места честности, а особенно на поле боя. Сакс смотрит на него уже совсем другим взглядом, валяясь на земле, выронив меч, пока Галахад втыкает свой меч ему в грудину. Брызги крови снова на его лице, и он может собрать саксонскую кровь со своих губ движением языка. Когда он оборачивается, то замечает то, что видеть не должен. Меч сакса пронзает покосившееся тело Тристана. Его Тристана. Галахаду кажется, что это момент тянется вечность. Он видит, как сакс достает свой меч из тела Тристана, меч, покрытый его кровью. Галахаду кажется, что он умирает. Он не видит лежащего на земле Тристана, он закрывает глаза. Ему кажется, что сквозь звуки бойни он слышит протяжный крик каюка Тристана. Ему больно. Галахад открывает глаза. Прошло всего несколько секунд, но для него их было гораздо больше. Галахад крепче стискивает в руке меч и идет прямо на сакса. Он рубит несколько ублюдков по дороге, но даже не замечает этого. Перед его глазами лишь образ выродка, убившего Тристана. Где-то совсем далеко звучит крик Артура. Галахад продолжает идти вперед. Тристан учил его оставлять чувства до конца боя. В голове должно быть пусто, иначе твоя боль захлестнет тебя и ты погибнешь под ее напором еще раньше, чем погибнешь от меча. Галахад усвоил и этот урок. Он набрасывается на сакса как хищная птица, выпустив когти и с желанием сожрать свою жертву. С вождем ему не тягаться. Он не мог победить Тристана в простой потасовке, что уж говорить о твари, способной убить его. Но Галахад желает лишь добраться до него мечом или погибнуть от того же лезвия, на котором все еще не остыла кровь Тристана. Сакс смеется ему в лицо. Галахад едва не кричит от бессильной злобы, но продолжает. Кажется, будто он снова мальчишка, не способный удержать в руках меч. Что вот-вот подойдет Тристан и скажет, что он никудышный боец. Галахад смотрит в глаза сакса и видит там лик собственной смерти. Тот скалится. Галахад перекатывает меч в руке и смеется в ответ. От его смеха дробятся кости и застывает кровь, ибо нет живого человека, способного на такой смех. Сакс застывает, и Галахад делает свой выпад. Меч задевает его живот, но этого достаточно. Сакс отступает назад, и Галахад подсекает его ноги своим мечом, так же, как делал это Тристан. Ублюдок падает на землю, сбитый с ног и устрашенный внезапным преимуществом сармата. Галахад вонзает меч ему в живот, вспарывая брюхо. Лицо Галахада заливает кровь, он ненавистно смотрит в глаза затухающему саксу, не внимая страху о том, что это самый подходящий момент, чтобы какой-нибудь ратник убил его самого. Галахад смотрит, как корчится в агонии убийца Тристана, и чувствует невероятное удовлетворение. Ему не страшно умереть в эту самую секунду. Артуриус добирается до него первым. Галахад сидит возле остывшего тела Тристана, залитый кровью и с головой сакса у своих ног. Он отрубил ее сразу, как понял, что тварь издохла. Вокруг него оседает пепел. Он ничего не говорит. Битва сходит на нет, саксы бегут словно крысы, потеряв своего вождя. Артур вскоре уходит, а вместо него появляются Борс и Гавейн. Галахад дрожит и едва не накидывается на Борса, решившего подхватить тело Тристана. - Тише, - говорит ему Гавейн, перехватывая руки, - Мы всего лишь унесем его отсюда. Галахад загнанно дышит и нервно кивает. Борс поднимает тело Тристана и закидывает на свои плечи. Галахад плетется позади него, чувствуя себя чужим в этом мире. На него накидываются, подавляемые на поле, чувства потери и острая боль, пронзающая все тело. Волосы Тристана трепыхаются на ветру, а внутри Галахада догорает пепел. Мир пахнет гарью и кровью. Борс сваливает Тристана рядом с телом Ланселота, над которым, согнувшись и подрагивая, стоит Артур. Галахад отстраненно думает о том, что Ланселот больше никогда не улыбнется, осаждая Тристана в драке с ним. Галахад знает, что Артур захочет похоронить их в одной могиле. Галахад бы предпочел сжечь тело Тристана и развеять его прах над морем, как он и обещал. Когда Борс вскакивает в седло, вместе с телом Ланселота, Артур велит Гавейну поезжать с ним. - Ты можешь забрать его, если желаешь, - говорит ему Артур севшим голосом, - Можешь увезти и похоронить так, как тебе захочется. У тебя есть право. Ты свободный человек. Галахад мог бы засмеяться, если бы не чувствовал, что от этого он непременно расплачется. Он подхватывает под узды коня, и Артур помогает ему уложить тело так, чтобы оно не свалилось. Галахад кивает ему и обещает вернуться. Когда-нибудь. Канюк нарезает беспокойные круги над его головой. Галахад пришпоривает коня и уносится прочь. Тристан как всегда был прав. Чтобы получить свою свободу, нужно сначала умереть. Галахад, сидящий сейчас в седле, свободен и непростительно мертв. *** Уилл сосредоточился на мишени. Оружие в руках ощущалось приятной тяжестью. Он сделал еще два выстрела, одаривая мишень двумя круглыми ранениями в области грудной клетки. В ушах шумело от притока крови, пальцы слегка покалывало, а указательный и вовсе едва заметно подрагивал, покоясь на спусковом крючке. Грэм выдохнул, глубоко вдохнул и снова выстрелил. На плечо внезапно легла рука и Уилл круто развернулся, утыкаясь дулом пистолета прямо в грудь пришельцу. Ганнибал убрал руку и поднял ладони вверх, показывая что он безоружен. Лицо его дрогнуло, хотя на долю секунды Уиллу показалось что уголок его губ дернулся вверх. Грэм медленно опустил пистолет, скользя дулом по груди Ганнибала, и положил его на стойку рядом с собой. Он снял наушники, оставив их болтаться на шее, и провел рукой по взъерошенным волосам. Ганнибал снял свои и покрутил их в пальцах. - Прошу прощения, доктор Лектер. Я увлекся и не знал, что буду не один. - Пожалуй, в этом есть и моя вина. Хотя я должен отметить, Вы хороший стрелок, Уильям. Впрочем, - он едва заметно усмехнулся, - Я уже бывал свидетелем Вашего мастерства,однако я все же считаю, что мистеру Хоббсу хватило бы и одной пули. Уилл кивнул, глядя поверх плеча Ганнибала. - Я удивлен, что Вы снимаете стресс в тире. Ведь раньше Вы никого не убивали. - Я не часто стреляю, - честно ответил Уилл, потирая шею ладонью, - А в тот раз я просто... - Защищали? - предположил Лектер. - Да, - выдохнул Уилл, - Я не убиваю ради удовольствия. Ганнибал дернул бровью, в некоем подобии узнавания, но лишь понимающе кивнул, а затем взглянул на мишень. - Знаете, я мог бы помочь Вам. Уилл глянул в ту же сторону, понимая, о чем говорит Ганнибал. -Вы умеете стрелять? - спросил он с легким оттенком подозрения в голосе. - Когда -то давно я часто ходил на охоту, - неопределенно ответил Лектер и улыбнулся самой безобидной улыбкой человека, которому нечего скрывать. - Думаю, это не повредит, - осторожно согласился Уилл, натягивая наушники обратно. Ганнибал повторил его движение. Грэм взял в руки пистолет, взвешивая его на ладони. Ганнибал подошел сзади и встал за спиной Уилла, отчего тот заметно напрягся. Лектер взял руки Уилла в свои, положив ладони поверх ладоней Грэма, крепко вцепившихся в ствол. Он положил свой указательный палец поверх пальца Уилла на курке и поднял его руки вверх, словно Уилл был его тряпичной куклой на веревочках. Горячее дыхание Ганнибала ощущалось на шее чем-то тягучим и тяжелым, будто одного пистолета в его пальцах было мало для того, чтобы он почувствовал себя неуместно. Уилл шумно выдохнул, и наушники заглушили его вздох. Он почувствовал, как пальцы Ганнибала ободряюще сжались на его собственных, его подбородок лег на удивление приятной тяжестью между основанием шеи и плечевой костью. Грэм взглянул на мишень. Ганнибал нажал на курок. Пуля попала ровно в то место, где у людей находится лоб. Мишень покачнулась. Уилл на секунду почувствовал себя этой мишенью. Он сглотнул, крепче обхватывая рукоять пистолета. Грэм сдвинул руки и нажал на курок уже второй раз. Пуля прошла под первой, оставляя дырку между теоретических бровей мишени. - Я не убиваю ради удовольствия. Не то что некоторые. - Тебе стоит попробовать. Возможно, ты войдешь во вкус. Лектер медленно убрал руки, проходясь пальцами по клетчатой рубашке Уилла, пока он делал очередной, третий выстрел. Руки у него больше не дрожали. Уилл выстрелил в последний раз и наконец отложил пистолет в сторону. Все четыре ранения были бы смертельными, если бы целился он в человека из плоти и крови, а не его тень, нарисованную на куске картона. Ганнибал потянулся и снял с его головы наушники, кладя их рядом со своими на стойку. - Весьма похвально, - шепнул он Уиллу на ухо. Грэм развернулся, упираясь взглядом в бездонную пропасть глаз Ганнибала. - Пистолетом ты владеешь ничуть не хуже, чем ножами, не так ли, Тристан? - Всяко лучше чем ты, Галахад. - Я ждал тебя, знаешь? Верил, что ты вернешься ко мне. Словом, прикосновением, теплом. Желание, как и стрела, всегда достигает своей цели. Ганнибал коснулся теплой щеки. - Но не всегда той, что мы желаем.