Сухие губы сжали папиросу

Сухие губы сжали папиросу, В крови твоей лишь безысходный дым. Хрустальные, в глазах, застыли слезы, Порой ты людям кажешься глухим. Не слышишь их советов, наставлений О непорочности — она давно забыта. И искупление ища в грехопадении Не только тела, но души убитой. Твой взгляд совсем неискренний и жесткий, А я ищу по-прежнему в них блеск, То счастье, ту невинность. Хлесткий Бросаешь прямо в сердце мне ответ. Никто тебе не нужен, в самом деле. Ты потерялся в дыме сигарет, В дешевом, наркотическом борделе, И в радужках медовых гаснет свет. Замыть пытался алкоголем раны, Но глупо на костре лечить ожоги, Я плакал на коленях твоих, пьяный, Ты изгонял собою глупые тревоги. Тебе всего семнадцать. Ты так молод, Но взгляд не лучше чем у старика. Во рту горчит забытый кем-то солод Моей любви к тебе - абсурда, пустяка. Ты никогда не верил в слово, что на «Л» Пока однажды сам с ним не столкнулся, Разбитым мертвецом живым быть твой удел, Наверно, зря ты чувства этого коснулся. Оно испортило всю глубину твою, Оставив лишь кровавые разводы. Ты тихо просишь: «Можно я тебе спою, Про жизнь, про боль, про смерть и про свободу?» Я слушал бы всегда твой ломкий голос, Что эхом отражаю я своим, Но на гитаре струн порвался волос, Ты пачкаешься в собственной крови. И я, как-будто в неком полубреде, Целую пальцы, все в татуировках. Мне жаль тебя. Ты сломанный подросток, Забытый всеми, заклятый враг бога. Я проводил тебя до лифта, мне хотелось плакать. Я знал, что больше мы не встретимся с тобою. Меня ждала жена, тебя — клиенты, жалкая зарплата, Ублюдки, секс, предательство и кома От передоза, героиновая шлюха. Ты беден, но ты знаешь, что любим. И сжав тихонько твои плечи, произнес я сухо: «Ты грязен, падок, но непобедим.» Тогда столкнулись в поцелуе губы, Он был и первый, и последний, и больной, И острый, и нуждавшийся, и грубый… Ты отпустил меня. И медленно ушел.