АВ-плюс 0-минус

— Что делать будем? — задумчиво спросил Бокуто. Он лежал на полу в тренировочном зале и медленно вертел деревянный шест бо (1) на вытянутых руках, уставившись в потолок растерянным взглядом. Куроо лежал рядом и смотрел, как над головой по кругу проносится то один, то другой конец бо. — Проходить тесты на совместимость, как все, — он пожал плечами. — Терпеть не могу тесты. — Так морщишься, как будто тебя заставляют сдавать высшую математику, — Куроо улыбнулся и закатил глаза, сел и сразу пригнулся, чтобы не получить шестом по затылку. — Дальше спаррингов вообще редко заходит, а дальше дрифта в лаборатории — тем более. — Это тоже тоскливо, — оценил Бокуто, на секунду остановил бо, а потом раскрутил его в обратную сторону. — А потрошить свою голову перед незнакомыми людьми тебе не стремно? Бо снова замер, Бокуто повернул голову и недоуменно моргнул. Когда он так делал, сразу становился похожим на любопытную птицу. — У меня там ничего такого, чем было бы так уж стыдно поделиться, — Бокуто широко усмехнулся и легко стукнул Куроо шестом по плечу. — А кто-то здесь зассал! С таким настроем ты ни с кем больше не подрифтуешь! Будешь только смотреть, как моя команда отрывает кайдзю конечности, и утирать слезы благодарности, стоя на берегу. Куроо весело фыркнул и пихнул его пяткой в плечо. Бокуто бессовестно заржал. Дрифтовать с Бокуто всегда было легко, как если бы они с детства этим занимались, даже когда еще технологии не было. Куроо отлично понимал, почему командами Егерей чаще всего становились родственники: когда ты знаешь человека сто лет, считай, половина дрифта пройдена заранее. А понятие «друг детства» для Куроо легко вписывалось в один ряд с понятием семьи. Хотя если судить здраво, им с Бокуто просто крупно повезло: первый же тест показал дрифт-совместимость, и они ни с кем больше не пробовали построить нейромост. Наверху решили, что это излишне, только отнимет время, и Куроо с Бокуто были с этим солидарны. Только теперь, когда обучение было закончено, вдруг выяснилось, что не так все просто. — Вообще, знаешь, если вот прямо сейчас где-нибудь объявили бы угрозу, нас ведь выпустили бы в поле, — растерянный и задумчивый Бокуто выглядел лет на пять моложе своего возраста. Был совсем потерянным. Куроо чувствовал примерно то же самое, хотя и не признавался. — А где-нибудь в ласковых прибрежных водах Новой Зеландии наш Егерь решил бы прилечь отдохнуть, потому что мы не удержали нейромост. — Почему у Новой Зеландии? — Не знаю, говорят, красиво там, — Куроо хмыкнул. — Остальное тебя не смутило? — Ты пессимист, — Бокуто наконец тоже сел и обвиняющее ткнул Куроо в грудь концом бо. — Семьдесят процентов в Егере — хороший показатель, а в лаборатории мы почти дотягивали до восьмидесяти трех. — Недостаточно хороший, иначе этого разговора не было бы, — Куроо стукнул по шесту ребром ладони, отводя его в сторону от себя. — Ты просто не доверяешь мне, как ты можешь, а я-то думал! Ты был мне как брат! — Бокуто картинно закатил глаза, выронил бо и завалился на спину, даже громко ахнул на высокой ноте. Куроо рассмеялся, оперся на локти и лениво положил ноги поперек груди Бокуто — тот охнул. — Да ты мне просто надоел, жажду свежей крови. — И при этом ссышь, — заметил Бокуто из-под руки, так и не поменяв театральную позу. — Напоминаю, что мои ноги лежат у тебя на груди не просто так. Бокуто тут же вцепился в щиколотки и предупреждающе сдавил. — А теперь просто так! — Пусти, идем переодеваться и гостей встречать, — засмеялся Куроо и подергал ногами из чистой вредности. — Здесь скоро начнутся спарринги. — Нам все равно еще до завтра своих ждать, — Бокуто тут же счел своим долгом поныть и развалился на полу, раскинул руки в стороны. Он встал, только когда Куроо ушел к выходу, сделав вид, что совершенно равнодушен и не слушает. На самом деле никаких гостей не было. Два японских отделения Тихоокеанского Оборонного Корпуса объединяли, только и всего. Не имело значения, кто к какому Шаттердому был приписан раньше, важно было только звание. Но все равно те, кто был здесь, в Токио, с самого начала, теперь ощущали себя хозяевами и готовились принимать коллег. Куроо даже зачем-то аккуратно сложил вещи в своем шкафу и почистил ботинки. Все в Шаттердоме говорили про «гостей». Техники и наладчики потирали руки: вместе с людьми должны были прибыть и Егери. Кто-то из пилотов пытался выторговать у Тендо папки с личными делами новых коллег — любопытство разъедало изнутри. Тендо охотно соглашался показать папки, даже демонстративно помахивал ими — явно злоупотреблял полномочиями координатора. Но просил в обмен на информацию какие-нибудь приятные мелочи. Кто-то таскал пончики из города, кто-то соглашался поиграть с ним в карты (раньше не соглашался никто — все знали, что играть с Тендо бесполезно, и проигрывать по сто раз подряд никому не нравилось). Бокуто лично где-то раздобыл галстук-бабочку, и Тендо щеголял в нем уже неделю — Куроо подозревал, что спит он так же. А чужих личных дел никто так и не увидел. Оставалось довольствоваться слухами. Куроо не без оснований считал, что распускает их сам Тендо — не на пустом же месте вдруг заговорили о каком-то универсальном дрифт-партнере. Хотя байки про таких ходили и раньше, теперь истории набирали обороты. Куроо сидел на металлическом мостике, зажатый между другими такими же любопытными пилотами. Внизу, на площадке перед Егерями, должна была пройти торжественная встреча с руководством Шаттердома, и пилоты расселись сверху — где только могли, заняли все технические лестницы. Ворота ангара уже были распахнуты, и в плечевых пластинах нескольких Егерей отражалось солнце. Бокуто рядом поморщился — его как раз слепило. — Как думаешь, кто из них универсальный? — негромко спросил Куроо, когда вслед за рослым мужчиной на площадку потянулась вереница тех самых «гостей», нагруженных рюкзаками. Видимо, их высаживали на вертолетной площадке, а потом вели сюда — явно чтобы впечатлить Егерями. Как будто они совсем новички и боевого робота никогда не видели. Куроо даже фыркнул: ну что за показуха? — Не знаю. А что, думаешь, перепадет тебе такой напарник? — Бокуто пихнул его локтем в бок. — Думаю, что никому не перепадет, — Куроо вернул тычок. — Шанс, что универсал существует и приписан к японскому отделению — один на миллион. — Загнул. Миллиона пилотов во всем мире не будет. Куроо только пожал плечами. Приветствие внизу слегка затянулось, но теперь вереница двинулась вглубь Шаттердома. Негромко гудел и лязгал металл ступенек — те, кто полюбопытнее, уже скрывались с технических лестниц. Видимо, собрались ловить новеньких в коридорах, хотя им отвели отдельное крыло. Куроо задумчиво смотрел на темные — в основном — макушки. Была и пара светлых, и еще одна непонятная — вроде и блондин, но волосы уже порядком отросли. Он как раз замешкался, обернулся по сторонам и поднял голову. Куроо удивленно моргнул: парень безошибочно нашел его взгляд. Усмехнувшись, Куроо отдал ему честь двумя пальцами. Парень поспешно опустил голову и ушел за своими. Больше он по сторонам не озирался. В обед народу в столовой существенно прибавилось. Куроо не помнил, чтобы когда-нибудь так долго стоял с подносом, разве что в школе. Теперь то время казалось нереальным, он вспоминал о школьных днях так же, как о просмотренных фильмах, и эмоции при этом испытывал совершенно одинаковые. А если взять какой-нибудь мультик вроде «Гравити Фоллз», то в личном рейтинге Куроо он мог дать фору любому, даже самому счастливому школьному году. Все не было так плохо, даже наоборот, просто для Куроо время очень четко разделилось на «до» и «после» кайдзю. Все, что существовало «до», поблекло: картинку воспоминаний затерли плохим ластиком, по ощущениям рассыпались катышки резины и содранной бумаги. Слишком много оказалось «после», слишком много это «после» требовало ото всех, а от пилотов Егерей — в первую очередь. — Чего застыл? — Бокуто подпихнул Куроо под локоть, подгоняя. Он был следующим в очереди у раздачи. — Задумался. Могу себе позволить — в отличие от некоторых, — Куроо снисходительно улыбнулся, чуть прикрыл веки и посмотрел на Бокуто сверху вниз. За что тут же получил под ребра. Куроо охнул, он и засмеялся бы, только внимание всей столовой привлек резкий звон в середине зала. Как минимум семьдесят голов чутко обернулись на звук. — Что там? – тут же громко зашептал Бокуто и постарался выглянуть из-за чужих плеч. — Ушиджима, — Куроо удивленно вскинул брови. — Ушива-а-ака, — по притихшей столовой разнесся нарочито беззаботный голос. Пилот из «гостей» пропел прозвище (забавное – надо запомнить, отметил про себя Куроо) и расслабленно подбоченился. — Такой старый разговор, а все такой же дурацкий. А я уж надеялся совсем его забыть. Но ты сама любезность, напомнил. Расслабленная поза и легкость тона никого не обманывали. На полу между Ушиджимой и новым пилотом валялся опрокинутый поднос с разбитыми тарелками. Куроо кожей чувствовал, как под потолком столовой повисло напряжение. Не только между Ушиджимой и этим пилотом — все остальные напряглись не меньше, но не вмешивались. Жадно вслушивались. В токийском Шаттердоме раньше никогда не случалось скандалов, если не считать случай, когда Тендо обул кого-то из командования в покер. — Не за что, — Ушиджима, казалось, на полном серьезе сейчас услышал искреннее «спасибо». — Марк-2 не для тебя, это растрата таланта. — Ну, что ж, это мой талант, куда хочу — туда и трачу, правда? — голос был все таким же певучим, только теперь в нем была отчетливо слышна сталь. — Распределение ресурсов должно быть рациональным. Ты можешь дрифтовать с кем угодно и пилотировать любого Егеря… — Почему ты не прилипнешь к Кенме? Он тоже может дрифтовать со всеми, — перебил пилот. По столовой прокатился гул. «Дрифтовать с кем угодно» — значит, все-таки правда. И таких даже двое — Куроо очень крупно промахнулся со своим «миллионным» прогнозом. Бокуто рядом присвистнул. — Он не отказывается пилотировать Егерей, кроме конкретного Марк-2, как ты, — просто ответил Ушиджима и пожал плечами. — Думаешь, все дело в Егере? Совсем другое дело новенькие Марк-4, полностью цифровые, даже без ядерного реактора, правда, Ушивака-чан? Совсем другое дело ты — виртуозный пилот, едва закончил обучение, а уже кайдзю на счету, правда? — Именно об этом я говорю… — Ойкава! — из толпы к ним протиснулся хмурый парень и схватил Ойкаву за предплечье. Куроо вдруг отчетливо понял, что если бы не вмешательство, Ойкава полез бы в драку. Ушиджима, кажется, совсем этого не понимал — или виртуозно делал вид, что не понимал. — Дрифтуй сам и в сторонке, — бросил хмурый пилот Ушиджиме, силой утаскивая Ойкаву из столовой. Их даже не стали дергать и задерживать, хотя любопытство, окутавшее весь обеденный зал, было почти осязаемым. — Вот и поприветствовали, — пробормотал кто-то рядом. Столовая быстро ожила, все зашевелились, разговоры постепенно становились громче. На Ушиджиму оборачивались. Он, как ни в чем не бывало, сел за свой стол доедать порцию. Поставив свой обед на поднос, Куроо заозирался и чуть сощурился. Наконец он нашел Ширабу и подсел к нему за стол — к удивлению Бокуто, который замешкался, но все же прошел дальше. — Ты же дрифтуешь с Ушиджимой. — Ага, — Ширабу не поднял глаза, зато с силой сжал ложку — костяшки пальцев побелели. — И как оно? Ширабу явно ожидал другого вопроса — что-нибудь про сцену с Ойкавой, про то, почему Ушиджима к нему пристал. — Ну… это одновременно очень легко и сложно, — он быстро взял себя в руки и чуть раздраженно постучал ложкой по краю тарелки — то ли не хотел говорить дальше, то ли подбирал слова. Куроо принялся за еду и заинтересованно помычал. Вроде как — ничего такого, просто поболтаем, но мне очень интересно, продолжай. — У него очень открытое сознание. Слишком открытое, — Ширабу все-таки снова заговорил. — Нейромост из-за этого устанавливается очень быстро, и к нему нужно успеть подключиться. И не утонуть при этом. Куроо слышал, как иногда пилоты «тонули» в своих или чужих воспоминаниях при дрифте, кое-кто даже отлеживался в лазарете после этого и утирал кровь из носа. Подумал, будет ли так у него, раз они с Бокуто больше не дрифтуют и будут искать новых напарников. «Кто-то здесь зассал!» — подсказал внутренний голос, подозрительно похожий на голос Бокуто. Куроо мысленно отмахнулся от чужой фразы. Он просто волновался, и ему было любопытно — это же естественно. — Тогда у тебя круто получается, — оценил Куроо и легонько пнул ногу Ширабу под столом, улыбнулся ему, подбадривая. — Тем более, раз дрифт устойчивый. — Ага. Восемьдесят девять процентов. — Круто, — повторил Куроо. — Ушиджима хочет сотню, — Ширабу бросил ложку на поднос и откинулся на спинку стула. – Когда мы в первый раз дрифтовали, было восемьдесят шесть, и ни у кого не получилось больше. Кроме Ойкавы. Говорят, у него вообще ни с кем меньше девяноста не бывало. Но он отказался переводиться в Токио. И с Ушиджимой в пару становиться отказался — у него уже тогда был напарник. А теперь всех перевели и не спрашивали. — А тот Кенма, про которого Ойкава сказал? Он же тоже универсальный и набирает со всеми под сотню? — Куроо с минуту назад зачерпнул суп ложкой, но так и не поднес ее ко рту, внимательно глядя на Ширабу. — Не знаю. Его тогда еще не было в программе. Можешь сам спросить. Взгляд Ширабу прилип к чему-то за спиной Куроо, и тот обернулся. На месте, где недавно был опрокинутый поднос, сейчас красовалось жирное пятно. Над ним стоял тот парень с отросшими корнями. Он снова поймал взгляд Куроо, несколько раз моргнул, как если бы сгонял пелену с глаз, и затерялся в толпе у раздачи. — Привет, — Куроо улыбнулся и плюхнулся на маты рядом с Кенмой. Тот только скосил глаза немного, кивнул и сразу вернулся к PSP в своих руках. Куроо специально уселся совсем близко, плечом и бедром он чувствовал тепло чужого тела. Места в тренировочном зале было достаточно, но Куроо не хотел садиться дальше. — Я Куроо. — Кенма, — голос у него оказался тихим и спокойным до безразличия. — Я знаю. Про тебя говорят. Кенма на секунду перестал жать на кнопки, застыл, прикрыл глаза и тихонько вздохнул. — Я знаю, — повторил он слова Куроо и снова продолжил игру. У Куроо чесался язык задать тысячу и один вопрос, но, очевидно, лишнее внимание Кенму не радовало. Любителем поболтать о себе он тоже не казался. Куроо с минуту сидел молча, перебирая в голове вопросы в поисках того, который не испортил бы все сразу. — Давай попробуем? — он кивнул вперед. У стен сидели и стояли еще десять-пятнадцать пилотов, а двое в центре осторожно ходили вокруг, присматриваясь друг к другу и иногда делая выпады. — Обычно я не участвую в спарринге, — Кенма на секунду поднял глаза и пожал плечами. — Это не нужно. — Но ты же здесь, — Куроо улыбнулся, хотя и не был уверен, что Кенма это заметит. Кенма чуть поколебался перед ответом. — Просто все наши собирались сегодня быть здесь. Все, у кого нет дрифт-партнеров. — Ни с кем не дрифтуешь? — Когда как, — уклончиво отозвался Кенма и застучал по кнопкам активнее. Куроо перевел взгляд на пилотов в центре — они расходились, один раздраженно покачивал бо в руке, второй постукивал себя по бедру ханбо (2). Первый тест на дрифт-совместимость провален. — Мы следующие! — Куроо вскинул руку и рывком поднялся на ноги. Он спиной чувствовал взгляд Кенмы — и не ошибся. Поймал два бо, которые ему бросили, обернулся, усмехаясь уголками губ. Лицо у Кенмы было все таким же спокойным, даже бесстрастным, но Куроо мог различить, как почти неуловимо изменилось выражение. Вместо легкого раздражения на лице Кенмы теперь отражалось… ладно, было и раздражение — уже не такое легкое, — но и слабое любопытство. Он снова колебался, но уже иначе, чем перед ответом. — Тебе разве не интересно? — Не особо, — признался Кенма, но все-таки взялся за предложенный шест. Куроо потянул на себя, чтобы помочь ему встать. — Как бы ни прошел спарринг, я могу дрифтовать, все заранее известно. Зачем тратить время? — Я не о том. Неужели тебе не интересно посмотреть на человека, который, возможно, собирается влезть к тебе в голову? В чью голову тебе придется влезть? — Куроо хотелось, чтобы Кенме было интересно. Хотелось быть интересным ему. Раз уж Куроо собирался с ним дрифтовать… Конечно, совсем не факт, что все получится как надо, но раз у Кенмы все равно нет напарника — и раз он универсальный — и… нет, дело было не в универсальности. Куроо подумал, что хотел бы быть интересным Кенме в любом случае. Даже если им не придется пилотировать Егеря вместе. Кенма так и не ответил, только смотрел на Куроо чуть растерянно — так смотрят те, кто вдруг узнает что-то новое, что-то необычное и теперь пытаются уложить это в голове. Встав в центре, Куроо критично глянул на Кенму — он был ниже бо. — Можем взять ханбо, тебе будет удобнее. — Нормально, — Кенма отрицательно мотнул головой и встал в стойку. У стен зашептались, и Куроо видел, что Кенме стоило усилий это проигнорировать. Куроо сделал несколько выпадов, даже не присматриваясь — просто чтобы перетянуть на себя внимание Кенмы, чтобы ему некогда было думать о разговорах остальных пилотов. Кенма явно не ждал таких скорых выпадов, его глаза чуть расширились, но он очень технично и аккуратно ушел от каждого. Плавные скупые движения, предпочтение уйти от бо, даже когда можно заблокировать удар — Кенма явно экономил энергию. Он избегал широких замахов и больших шагов, делал ставку на ошибки соперника, практически не пытаясь пробить оборону напрямую. Куроо невольно напрягся больше обычного: нужно было лучше следить за собой — не только за Кенмой, — чтобы не ошибиться. Куроо не мог сказать, что он был таким уж азартным, и уж точно впечатление азартного человека не производил Кенма. Но спарринг все больше распалял обоих, у Куроо покалывало пальцы от какого-то пока еще неясного предвкушения, внутри что-то сладко сжималось. К разговорам Кенма больше не прислушивался — Куроо готов был поставить свой ужин на то, что он не слышал голосов вокруг вообще. Они ничего не значили, и мозг концентрировался на главном, отрубая все ненужное. Глаза у Кенмы расширились и блестели. — Вы так до вечера будете танцевать! — веселый голос пробился через грохот крови в ушах, и Куроо с Кенмой почти синхронно обернулись на звук. Бокуто воспользовался моментом и отобрал у Куроо бо, хлопнув его по плечу. — Красиво было. Вокруг одобрительно захлопали, кто-то громко свистнул. Куроо широко улыбался, но улыбка стала немного растерянной — Кенмы рядом не оказалось. Он уже отошел к своему месту у стены, накинул полотенце на шею и поднял PSP с пола, намереваясь уходить. — Эй, — Куроо догнал его у двери, все еще тяжело дыша, мягко тронул за локоть. — Очевидно, у нас высокая дрифт-совместимость. Бокуто умирает от зависти, я по глазам вижу, — он кивнул на Бокуто, который разминался перед своим спаррингом. — Наверное, — Кенма вытирал полотенцем лицо и не смотрел на Куроо. — Будем дрифтовать в лаборатории, — Куроо даже не спрашивал, сразу утверждал. — У меня тестовые дрифты завтра. — Во множественном числе. Надо же, какой занятой, — широкая усмешка появилась на лице сама собой. — Ладно, я запишусь на прием, — Куроо отвесил шутливый поклон. Кенма наконец посмотрел на него из-за завесивших лицо волос — чуть влажных от пота у корней. — Попробуй, — он вышел из тренировочного зала, а Куроо остался гадать, не подвел ли его слух и правда ли Кенма тихо хмыкнул. В животе снова сладко стянуло: Кенме было интересно. Был интересен Куроо. Сообщение застало Куроо в полусне. После обеда он валялся и лениво рассуждал, стоит ли сходить в город в ближайшие дни: хотелось сладкого, которого в столовой решительно не додавали, и, может, выпить немного. Он знал хорошее место совсем близко к Шаттердому — насколько это было возможно. Куроо, в отличие от многих других пилотов, живших раньше в Токио, не совершал паломничества к своему бывшему дому, к школе, к парку. Старые, наверняка разрушенные декорации – этот фильм, в отличие от мультиков, он уже больше не мог пересмотреть. Куроо почти провалился в сон, когда дверь с грохотом распахнулась и в комнату сунул голову Бокуто. Куроо тут же сел и проморгался. За столько лет дружбы он так и не смог объяснить Бокуто, зачем вообще люди стучатся в двери. — А если бы я дрочил?.. — пробормотал Куроо и потер веки. — Лев в лазарете, — выдохнул Бокуто. — И ну и что, тоже мне событие — дрочил! — добавил он после паузы. Куроо соскочил с постели, молча натянул ботинки — даже не зашнуровал толком — и выскочил за Бокуто. Тот уже бегом несся по коридору. За Льва Куроо чувствовал какую-то странную недооформившуюся ответственность. Сам Куроо не был его непосредственным наставником, но почему-то с первых дней, когда Лев оказался в Шаттердоме, он прилип к Куроо. Точнее, он старался прилипнуть ко всем, Львов в Шаттердоме был как будто бы сразу десяток, и не многие реагировали на него без раздражения. Лев хотел все и сразу, жадно заглядывал старшим пилотам во рты, следил за всеми своими огромными зелеными глазищами — даже жутковато становилось, — а вопросами выстреливал, как пулеметной очередью. Куроо считал это как минимум умилительным, к тому же он и до Шаттердома не отказывал младшим в объяснениях. Одно время даже думал, что смог бы стать учителем. Лев вряд ли над этим задумывался, но инстинктивно соображал, что к чему, а потому именно к Куроо приставал с расспросами чаще всего. — Что с ним? — запоздалый вопрос прозвучал, когда Куроо с Бокуто уже подбегали к лазарету. — Не знаю. Вроде что-то с головой. — А я-то думал, «что-то с головой» — это его стандартное состояние, — пробормотал Куроо, коротко усмехнулся и резко затормозил у дверей. Ко Льву могли и не пускать — лучше не шуметь лишний раз. Бокуто на удивление понятливо остановился рядом и терпеливо ждал, пока Куроо медленно приоткрывал дверь и заглядывал в щель. Скользнув внутрь, Куроо кивнул ему и постарался бесшумно пройти вдоль рядов пустых коек. В конце зала, у завешенного темной шторой окна, лежал Лев. Увидев их с Бокуто, он тут же просиял в широкой улыбке. Куроо приложил палец к губам — со Льва сталось бы радостно заорать. — Ты что, пытался лбом на спор разбить нос Ушиджиме? Я тебе говорил, этот парень на вид из того же сплава, который в Егерях используют, — Куроо присел на край кровати и подогнул под себя ногу. Бокуто встал рядом, скрестил руки на груди — видимо, решил изобразить сурового старшего товарища, раз уж Куроо сразу взял на себя роль мягкого. — А я бы проверил, — искренне отозвался Лев, и у него заблестели глаза. Опасно так. — Но нет, — он даже вздохнул. — На тренировке ударился? — попробовал Бокуто. Лев мотнул головой и тут же поморщился. Куроо надавил ему на плечи, заставляя опуститься на подушку. — Дрифтовал. Бокуто присвистнул. — Хреновые воспоминания взял в дрифт? Так сильно засосало? Снова не то. Лев больше не мотал головой, но задумчиво жевал нижнюю губу. — Как… с ног сбило. И я сразу запутался. Я даже не понял, что это дрифт, хотя, говорят, было больше семидесяти процентов, — Куроо с Бокуто переглянулись. Семьдесят все еще были их потолком в Егере. — Нас подключили — и вшух! — Лев взмахнул руками. Куроо пришлось снова нажать ему на плечи. — Сразу так много всего, столько событий, просчеты по ним, какие-то планы, и они так быстро сменяются. Сразу голова закружилась, и я падал, а по голове как… струями воды с воздухом хлестали. — Никогда о таком не слышал, — Куроо изогнул бровь, переглянулся со Львом, с Бокуто, снова перевел взгляд на первого. — С кем ты дрифтовал в этот раз? — С Кенмой. — Все еще хочешь?.. — Бокуто даже не стал заканчивать, просто кивнул вперед. Куроо стоял рядом с ним в углу лаборатории и смотрел, как ученые готовили оборудование и места для следующего пробного дрифта. — Я тут поболтал с ребятами. Раньше в лазарет никого не клали, Лев у нас особенно восприимчивый. — Куроо хмыкнул. — Но у многих история такая… мутная. — Что дрифт не похож на дрифт? — Ну да. У Кенмы поэтому до сих пор и нет напарника. Держит хороший процент, но и только. Подключение есть, а действовать ни один пилот не может. Куроо молча скрестил руки на груди и сжал кулаки. И сразу качнулся вперед, охнув — Бокуто от души лупанул его по спине, ровно между лопаток. — Не понял, а где «кто не рискует, тот не пьет»? А где «пошел к черту, Бокуто»? А где «я сделаю это, спорим на самую большую курицу-гриль в Токио»? — он сжал каменное плечо Куроо и широко усмехнулся. — Специфичное у тебя понятие о поддержке, — фыркнул Куроо. — Это только для тебя, эксклюзив для лучшего друга, — усмешка Бокуто превратилась в до умильности наивную широкую улыбку — совершенно неестественную. Куроо сделал вид, что схватился за сердце, ахнул, и они с Бокуто обменялись шутливыми поклонами. Еще даже не разогнувшись, Куроо почувствовал на себе взгляд и поднял глаза. Кенма только вошел в лабораторию, стоял в дверях и смотрел на них обоих с искренним недоумением — пожалуй, это была самая яркая эмоция, которую Куроо у него до сих пор замечал. — Привет, — Куроо помахал ему, так и не разогнувшись. Кенма молча прошел к ученым, хотя и несколько раз обернулся. — Начало свидания провалено, — Бокуто со смешком несильно ударил Куроо в плечо. — И кто в этом виноват?.. — Куроо запнулся и вернул удар. — Какое такое свидание? Бокуто сделал самое невинное лицо в мире. Удивительно, но когда он очень сильно хотел, у него это отлично получалось. — Ничего не знаю. Такое свидание — необычное, знаешь, креативное даже, — он перестал придуриваться и улыбнулся уже нормально. — А то я не видел ваш спарринг. Со стороны выглядело как прелюдия хищников, — в голосе даже слышалось восхищение. Куроо не ответил. Он смотрел, как Кенма устраивается в кресле, и уже знал, что стоит — нет, что точно нужно взять с собой в дрифт. — Не питай особых надежд, — бесцветно бросил Кенма, когда Куроо устроился в кресле рядом. Переубедить Кенму — вот что было нужно Куроо. Общие воспоминания — хорошая основа для начала дрифта, по крайней мере, с Бокуто это всегда работало. А спарринг был приятным общим воспоминанием. — Готовы? — кто-то из ученых махнул им, и Куроо с Кенмой натянули шлемы. Куроо не был готов. Но, по крайней мере, у него был план. Это действительно не было похоже на дрифт. Куроо не чувствовал второго пилота, не путал себя с ним, как это обычно было в первые секунды дрифта с Бокуто и, кажется, считалось нормой. Раз уж на то пошло, Куроо улавливал чужое присутствие не больше, чем в обычной жизни. Скорее, это было похоже на попадание в какую-то искаженную реальность, зазеркалье или просто мир с альтернативным… всем. У Куроо ныли виски, в голову бились потоки информации, вокруг тоже были они — Лев был прав, похожи на потоки-плети. Куроо беспомощно махнул руками в попытке схватиться за них, споткнулся, но даже упасть и провалиться в собственные воспоминания не смог: влип в паутину потоков и застрял. Виски ныли все сильнее, голова гудела. Зал. Тренировочный зал, бо в руках, спарринг. Куроо мысленно хлопнул себя по щекам — в дрифте получилось вполне физически ощутимо. Рядом кто-то удивленно охнул. Куроо с трудом обернулся. Кенма удивленно распахнул глаза и прижимал руки к щекам. Потоки слегка замедлились. Куроо дернулся из паутины, вдохнул глубже и схватил Кенму за запястье, утаскивая в тренировочный зал, который маячил где-то на периферии зрения. Потоки никуда не исчезли, наоборот, ринулись в голову, только теперь они больше не запутывали и не сбивали с ног. Куроо видел PSP в руках, потом другую, новее. Кошку у себя под боком — у Куроо болел живот, а она лежала рядом и урчала, пока Куроо почесывал ее за ухом указательным пальцем, и боль проходила. Яблочный пирог, его любимый — мама упаковала кусочек с собой в дорогу, они ведь собирались уезжать из Токио вглубь страны… Куроо не особенно любил яблочные пироги и никогда не уезжал, и кошки у него тоже не было. Он облегченно выдохнул — чужие воспоминания, значит, все в порядке. Это уже был именно тот дрифт, которого ожидает любой пилот Егеря. Только Кенма тревожно дернулся, Куроо моргнул, и они снова оказались в тренировочном зале. Кенма тяжело дышал. — Что? — Куроо задал вопрос по привычке. И так было понятно, он сам прекрасно ощущал всю гамму, которую испытывал Кенма. Испуг, тревожность, желание закрыться. Зато потоки информации перестали бить Куроо в виски. Теперь это воспринималось гораздо проще — это сознание Кенмы, это его дело, и он этим управляет. Нечего переживать, не нужно пытаться справиться с этим за него. — Эй, — Куроо мягко сжал плечи Кенмы, и тот чуть рассеянно посмотрел Куроо в глаза. — Ты как будто никогда не дрифтовал. — Так — нет, — выдавил Кенма. — Меня два разных человека сразу. — Нет, я второй… — Куроо не договорил, перед ним снова вспыхивали и его собственные воспоминания, и Кенмы, и отделять одни от других снова становилось сложно. Они с Бокуто дурачатся на пляже. Кенма улыбается рыжему мальчику с пластырем на локте. Кто-то — кто из них? — жадно смотрит новости про кайдзю и думает — нет, знает, что сможет со всем справиться, что бы ни было этим «всем». Кто-то переступает порог Шаттердома… Куроо застонал и поморщился от рези в глазах, закрыл лицо ладонями. — Вы проваливались, и мы прервали связь, пока это было безопасно, — пояснил знакомый голос — значит, дрифт искусственно прервали ученые. — Очень необычно, ни один из вас раньше не проваливался вглубь воспоминаний. Куроо заставил себя открыть глаза и оглянуться. Глаза болели, голова тоже. Рядом Кенма тоже закрывал лицо руками. — В порядке? — Куроо соскользнул с кресла и присел перед Кенмой на корточки, сжал его плечи, как делал мысленно в дрифте. Кенма сильно вздрогнул, но почти сразу расслабился — помнил прикосновение, инстинктивно качнулся вперед, потянулся к Куроо. — Не знаю, — он стал с силой тереть веки, а через секунду удивленно замер: — Я теперь тебя всего знаю? — Считай, что так. Ну, совсем всего вряд ли, но очень хорошо — это точно, — Куроо хмыкнул. Это оказалось не так уж… нет, стоп, он этого не боялся. Было даже приятно осознавать, что Кенма теперь знал то, что знал. И это было честно: Куроо тоже знал многое. — Мне нужно к себе, — пробормотал Кенма, отнял руки от лица и поднялся на ноги, не глядя на Куроо. Бокуто кашлянул рядом, когда Кенма скрылся за дверью. — Могу поспорить, более неудачных свиданий у тебя еще не было. — Куроо Тецуро, — Куроо встретили мягкий голос и острый внимательный взгляд. — Ойкава Тоору. Смотри-ка, я тоже умею читать мысли. Или спрашивать у окружающих, — Куроо приложил к виску два пальца и демонстративно нахмурился, изогнул бровь и протянул к Ойкаве руку. Тот удивленно расширил глаза, сделал паузу, но все же засмеялся. — Засчитано. Что хотел? Ваши редко ходят к нам в крыло после того, что Ушивака в столовой устроил, — Ойкава непринужденно пожал плечами — мол, один Ушивака и устроил, я смотрел на это и удивлялся, как все. Куроо неприятно резануло это «ваши». Теперь они так делились: на «ваших» и «наших»; на тех, кто приехал пару дней назад, и тех, кто изначально служил в токийском Шаттердоме. — Когда это вы успели скинуться и выкупить крыло? Я думал, в Шаттердоме все общее, — протянул Куроо и без приглашения уселся на кровать Ойкавы напротив него. — Не считая пончиков Тендо. Ни с кем не делится, — пояснил он, когда Ойкава удивленно поднял брови. Тот снова немного помолчал и кивнул. Он понимал, должен был понимать, о чем говорил Куроо. — Так что хотел? — Поговорить, — честно ответил Куроо и задумчиво посмотрел куда-то поверх чужого плеча. Теперь была его очередь делать паузу. — Насчет дрифта, — Куроо начал уклончиво. — Тебе нужен тренажер? — Чего? — Тренажер, — Ойкава пожал плечами. — Они так меня обычно используют. В бой я хожу с Ивайзуми… — Замок Аоба, Егерь серии Марк-2, — тут же вспомнил Куроо, и Ойкава кивнул. — А когда новичкам нужно освоиться в дрифте, им подсовывают меня. — Потому что ты дрифт-совместим со всеми. — Потому что я дрифт-совместим со всеми, — Ойкава кивнул и преувеличенно беззаботно откинулся спиной на подушку, прислоненную к стене. — По крайней мере, со всеми, кого ставили мне в пару. — Не похоже, что ты в восторге. Ойкава хмыкнул и развел руками. — Я делаю, что умею, и я привык делать свою работу хорошо. И я люблю быть полезным, это просто в моих интересах. Мне, знаешь, жить хочется на этой планете в относительном комфорте, а не среди кайдзю. — Мозги не перегорают? — Куроо улыбнулся и постучал костяшкой пальца по своему виску, подразумевая голову Ойкавы. — Не дождешься, — они обменялись широкими, издевательски-нежными улыбками и засмеялись. — Ты дрифтовал с Кенмой? — наконец спросил Куроо в лоб, решив больше не оттягивать. В общем-то, это был единственный важный вопрос, который он заготовил. — М-м, — Ойкава склонил голову набок и чуть сощурился. Взгляд у него снова стал острым, оценивающим. Куроо почти чувствовал, как Ойкава ощупывал его этим взглядом — колко и бескомпромиссно. Казалось, он методично раздевал, а потом снимал кожу. — Дрифтовал, — признался он. — Мы держали больше девяноста процентов в лаборатории. — Но в Егеря Кенма так и не сел даже с тобой. — Оказалось, эти цифры — еще не все. Нейромост может стабильно держаться, но не приносить практической пользы. Об этом обычно не говорят, просто незачем — лишние волнения, особенно для новеньких курсантов, а уж до этих слухи быстро доходят. Куроо привычно покусывал нижнюю губу изнутри — потом будет щипать от соленой еды, но Куроо слишком поздно замечал, что прокусывал кожицу до крови. — Если это еще не все, то что тогда нужно? — Так хочешь дрифтовать с ним? — ответил вопросом на вопрос Ойкава и уставился в чужие задумчивые глаза. Куроо это не нравилось. Ойкава смотрел как чертов телепат, всевидящее око, разве что не улыбался, как Мона Лиза. На лбу у него чуть ли не светилось: «Я все понял, я все знаю, даже если ты не произнесешь это вслух». Куроо не мог понять: его это больше раздражает или восхищает. Ойкава все же не стал ждать ответа. — Знаешь, почему я универсальный? Я не считаю нужным что-то брать в дрифт. Все что-то берут. Особенно те, кто очень не хочет. Если тебе сказать, чтобы не думал о белой корове, о чем ты сразу подумаешь? Куроо усмехнулся и кивнул в знак понимания. Ойкава тоже усмехнулся, но одними только губами — задумчиво, отстраненно. — Я ничего не беру и не пытаюсь заставить себя специально что-то забыть, не заталкиваю все неугодное в подсознание. Если что-то всплывает — значит, что-то всплывает. Конечно, мне есть чего стыдиться, всем есть, но я готов это признавать, и в первую очередь — перед самим собой. Ну и, по правде говоря, кое-чем я бы даже похва-а-астался, — уже веселее протянул Ойкава, усмешка стала более живой, тронула уголки глаз. Куроо на секунду округлил глаза, как примерный ученик, готовый внимать, и вернул Ойкаве широкую улыбку. Тот хмыкнул: — В общем, ты понял основной принцип. Просто у меня это получается. — У Кенмы тоже? — У Кенмы иначе. Ему в голову не приходит что-то взять в дрифт, он слишком занят настоящим и будущим, чтобы вспоминать о прошлом. Обычно для пилота дрифт — это погружение в поток. — Дрифт и есть поток между пилотами и Егерем или симуляцией, в этом суть нейромоста, разве нет? Два сознания вливаются друг в друга, чтобы усилиться и управлять Егерем, — Куроо снова обкусывал нижнюю губу, плечи напряглись, а спина совсем задеревенела. — Это для нас с тобой так, для Ивайзуми, для рядовых техников. Даже для Ушиваки это так, — Ойкава смешно сморщил нос. — У Кенмы свои потоки, и дрифт — просто один из них. Еще одна ниточка, которую нужно взять в руки, повязать на палец, чтобы не потерялась. Вот он и завязывает узелок, дрифт держится, но никто не может в нем действовать, — Ойкава стал говорить медленнее, явно подбирал слова, и Куроо не торопил его. — Мы обрабатываем информацию, окунаясь в дрифт и будучи внутри него. Кенма обрабатывает дрифт, как и всю остальную информацию. — Почему его продолжают тестировать? И почему никто не пытается выправить ему синхронизацию — ты, например, раз ты понимаешь, — Куроо было неуютно и отчего-то холодно. Наверное, так себя чувствуют те, кто сталкивается с неизвестным, тем, что не могут понять и пропустить через себя. Куроо подумал, что может. Он весь синхронизировался с Кенмой — как обычно, как другие. Значит, сможет еще раз. Пропустит через себя и поймет. — Потому что наверху считают, что это полезная особенность и что ее можно раскрыть. Не хотят терять уникального дрифт-совместимого человека, хотя он даже не пилотирует, — Ойкава сел ровнее, спустил ноги с кровати и с хрустом потянулся, жмурясь. Он был рад закончить этот разговор. — Идешь на тренировку? — Куроо поднялся на ноги. Ойкава положительно помычал, и Куроо кивком позвал его за собой. В конце концов, было бы полезно появиться вместе с ним в общем тренировочном зале. Еще не хватало, чтобы «ваши» и «наши» стали делить время для занятий. Ойкава правильно понимал ситуацию. Он легко соскочил с кровати и сделал Куроо жест подождать. — Позову Ивайзуми, — улыбнулся он и громко, протяжно, певуче — ужасно раздражающе позвал напарника, барабаня в соседнюю дверь. Куроо улыбался, а Кенма смотрел на него не моргая. Он и жевать перестал, щеку оттягивала недоеденная лапша. Куроо сложил руки на столе, как хороший мальчик — мол, ты кушай, я подожду. Кенма с трудом проглотил кусок, так и не дожевав. Палочки замерли над тарелкой, он поколебался, но все же стал есть дальше, так ничего и не спросив у Куроо. — Не надоело? — все-таки Куроо не выдержал первым. У Кенмы даже плечи расслабленно опустились — он явно ждал какого-то подвоха и чувствовал себя неуютно. Теперь ему будто что-то стало понятно. — Что? — бесцветно поинтересовался он. — Ну вот это, — Куроо кивнул на тарелку, а потом на очередь у раздачи. И сразу, без перехода, предложил: — Давай на ужин смоемся в город. Тебе нужно разнообразить питание. — Меня все устраивает. — Я знаю, где на десерт предлагают огромный кусок яблочного пирога. Глаза Кенмы немного сузились, он снова посмотрел на Куроо. Тот только шире заулыбался. Запрещенный прием, удар ниже пояса. Он использовал в своих целях то, что узнал в дрифте: Кенма был слишком неравнодушен к яблочным пирогам. — А если ты врешь? — Тогда я сам лично испеку тебе яблочный пирог, — Куроо понятия не имел, как сделал бы это, но подозревал, что пришлось бы просить Тендо об услуге. Вопрос только в том, как потом расплачиваться… За размышлениями Куроо чуть не упустил момент, когда уголки губ Кенмы дернулись вверх. — Ладно, — он согласно кивнул и вернул внимание к тарелке, намереваясь все же доесть. Куроо удовлетворенно помычал, ушел и до вечера шатался с Бокуто — от тренировочного зала до комнат и обратно. У Бокуто была пара новых журналов, зал то и дело освобождался. Только на симуляцию управления Егерем они больше не ходили. Куроо не хотелось — казалось, это собьет с настроя, — и Бокуто тоже не предлагал. Примерно за двадцать минут до ужина Куроо уже настойчиво стучал в дверь Кенмы. Металл отдавался привычным дребезгом, и Куроо даже стал стучать немного тише — Кенма вряд ли оценит шум. — Я даже не буду спрашивать, как ты узнал, где моя комната, — сначала в щелке показались внимательные глаза, потом Кенма приоткрыл дверь больше и выскользнул наружу. Он сразу ссутулился. Из-за мешковатых спортивных штанов и толстой худи казалось, что он больше, чем есть на самом деле. — Тоже мне тайна, — Куроо весело закатил глаза и легкой походкой направился к выходу из Шаттердома. — Ничего, скоро тоже освоишься и будешь все знать. Или будешь знать, у кого спросить. — Ноль приватности. Так я и думал. Куроо обернулся на Кенму. Тот шел чуть медленнее и колебался. Куроо увидел приставку, оттопыривающую карман — Кенма все не знал, вытянуть ее и уткнуться или не стоит. — Вот видишь, тем более отлично, что мы выбираемся в город. Там и приватность, и все такое, — Куроо чуть замедлил шаг, поравнялся с Кенмой и непринужденно подхватил его под руку. Кенма поднял глаза, удивленно моргнул, но комментировать не стал. Бледные пальцы легонько сжали мягкую ткань рукава Куроо. — В Токио? — казалось, вопрос был таким же ровным и безразличным, как и все, что говорил Кенма, но теперь Куроо очень отчетливо уловил тонкий налет сарказма. — Ну, ты давно не был здесь. Народу поубавилось, но укромных мест — прибавилось. Из дрифта Куроо помнил, что Кенма жил в Токио когда-то, еще — что он не очень-то любил большой город и кучу людей, живущих в нем. А потом оказалось, что в маленьком ему было только хуже: там возникало ощущение, что все друг друга знают. Меньше всего Кенме хотелось, чтобы его знали и замечали. Куроо понимал, почему сейчас на нем была черная мешковатая худи. Кенма слегка потянул за предплечье, когда они проходили мимо ангаров с Егерями, и на минуту совсем остановился. — Молчаливый Ронин, — Куроо проследил за его взглядом и узнал Егеря по длинным саблям, прикрепленным к рукам. Кенма кивнул. — Нравится? — Еще один кивок. — А почему не Койот Танго? — на самом деле, было бы логичнее спросить про свежие Марк-4, но Койот Танго стоял совсем рядом. Две легенды. — Ронин похож на робота из одного меха-аниме… — признался Кенма, замолк и не стал уточнять, а скулы у него слегка порозовели. Куроо невольно расплылся в улыбке и прикусил кончик языка, заставляя себя опустить комментарии. — Нам дадут вон того, — Куроо потянул Кенму дальше, на этот раз перехватив за руку, сжав ладонь — так показалось удобнее. Пальцы у Кенмы оказались прохладными, руку Куроо он сжал совсем слабо. — Серьезно, — Кенма замер снова. Легкой мечтательности в глазах как не бывало. — Это что за… — Кошачий Переполох (3), — гордо пояснил Куроо. — Идеальное название, — железная прямота звучала сейчас куда эффектнее любого сарказма, и Куроо рассмеялся. — Я знаю. Круто, да? Кенма медленно покачал головой. — Два хвоста от некоматы… — Вообще-то это две пушки на гибких трубках. Крутая штука, при подключении чувствуется дико странно, но когда приноровишься — очень удобно, особенно если противников несколько, — в отличие от Кенмы, Куроо был более воодушевленным. В конце концов, именно Кошачий Переполох ему предполагалось пилотировать, и на его симуляции они с Бокуто просидели не один час и даже не один день. Как Кенму мог растормошить яблочный пирог, так Куроо — его Егерь. Сейчас он был точно уверен, что этот Егерь – его. Его и Кенмы. — Еще одна пушка под мордой — в смысле, прямо под кабиной пилотов — фазовая плазменная. Лучше использовать на близких расстояниях, получается эффективнее и эффектнее. Перезаряжается только долго. Представь: газ нагревается, переходит в плазму, потом этот сгусток… — «Призрачный огненный шар», как у бакенеко, — перебил его увлеченные объяснения Кенма. Куроо моргнул, и Кенма дернул уголком губ: — Я знаю, что такое плазменная пушка. И знаю мифологию. Покраска? — Под манеки-неко. На удачу, — сдался Куроо и кивнул, разводя руками. — Ты и сам все знаешь, о чем я теперь буду болтать всю дорогу до города? Кенма снова обернулся к Егерю, оперся ладонями на металлический бортик и тихо произнес, как будто сам для себя: — Ты сказал, «нам дадут»… Пальцы Куроо снова сжались на ладони Кенмы, согревая. — Да, — уверенно ответил он и больше ничего не стал добавлять. Кенма молчал достаточно долго, а Куроо только изредка рассказывал ему о каких-то местах, мимо которых они проходили. Первое, что Кенма сказал в городе: — Ты же не здесь жил, — это даже не было вопросом. Куроо пожал плечами. — Ну да. — Почему не пошел в свой район? Там ничего не осталось? — Кенма деликатно обошел слова «уничтожили» и «разрушили», а еще «не стали восстанавливать». Хмыкнув, Куроо покачал головой. Почти все пилоты, жившие в Токио, предпочитали заглядывать в знакомые места. Где стоял дом, где была школа, где работали, куда ходили выпить вечером или где пели в караоке по выходным. Куроо предпочитал места, жившие, как и он, «теперь», а не «тогда». — Без понятия, — признался он. — Я сто лет в свой район не ходил. — Боишься? Куроо остановился, Кенма прошел еще несколько шагов и остановился тоже, обернувшись. — Ладно, пойдем туда, — Куроо снова пожал плечами и резко свернул налево в узкий переулок. Он помнил, что оттуда можно было выйти к метро — работало ли теперь в Токио метро?.. Он ведь даже этого не знал. Года два не пытался спуститься в подземку. Метро все-таки работало. Кое-где у стен лежали сложенные футоны, просто какие-то матрацы, складные стульчики, одеяла. Выглядело нелепо, но очень отрезвляло: метро для многих оставалось последним местом, где можно было спрятаться во время нападения кайдзю. Последним рубежом. Когда они вышли через несколько станций, Куроо был готов увидеть серые руины и больше ничего. И внутри у него от этой мысли тоже было — ничего. Встретить оживленные улочки оказалось неожиданно и отчего-то сложно. Горло сдавило, а в следующую секунду Кенма сдавил его руку чуть пониже локтя — несильно, но ощутимо. Куроо благодарно улыбнулся и смог наконец вдохнуть. — Покажи что-нибудь. — Ладно. М-м-м… Вон там раньше была раменная, мы там бездельничали после школы. Это что, стриптиз-бар теперь?.. — Куроо махнул свободной рукой, показывая, и засмеялся. — Выше по улице мой дом, только так просто не найдешь, нужно во дворы зайти. Хотя вот там, кажется, теперь никто и не живет… Куроо продолжал, оглядывался, вспоминал дальше. Кенма послушно вертел головой и так и не отпустил его руку. — Мы по-человечески поужинать хотели, да? — наконец прервался Куроо. — Яблочный пирог, — Кенма произнес это с явным намеком: «Я помню, что ты обещал его испечь собственноручно в случае провала». — Но ты меня увел от нужной улицы, а что здесь осталось, я без понятия, — Куроо вздохнул и взглядом попросил отступиться от обещания. Кенма даже не моргнул, глядя ему в глаза — «ни за что». — Давай искать, — вздохнул Куроо, немного поколебался, но все же двинулся в сторону той раменной, которая теперь действительно больше напоминала стриптиз-бар. По крайней мере, так было снаружи. Внутри оказалось тихо, малолюдно, слабо пахло табачным дымом и то ли уксусом, то ли кислым вином. Посреди бара действительно был пилон и круглая сцена — правда, совсем маленькая. Кенма двинулся к столику в углу. Куроо как-то проморгал момент, когда официант появился из ниоткуда, отодвинул для Кенмы стул и… уселся рядом? — Извините? — Куроо чуть нахмурился и поднял бровь, подойдя к столику. Следующим вдохом он чуть не подавился. Из-за густой аккуратно подстриженной челки на него смотрели два наглых сощуренных глаза — до боли знакомых. — Конечно, извиняю. Ты же мой старый друг, — Дайшо широко заулыбался. Куроо всегда казалась, что у человека губы так широко растягиваться не могут. Кенма смотрел на них обоих, казалось, без особого интереса, но Куроо заметил, насколько более внимательным и цепким стал его взгляд. — У кого из нас проблемы с памятью? Не помню, чтобы мы дружили, — Куроо уселся за столик и расслабленно закинул ногу на ногу. Даже нарочитое демонстративное спокойствие в присутствии Дайшо ему удавалось из рук вон плохо. Куроо стиснул зубы: чертов Дайшо всю старшую школу заставлял его напрягаться, вырастал из земли на всех межшкольных соревнованиях и доводил до зубовного скрежета. Теперь было немного странно осознавать, что этот эффект не исчез — какой-то детский сад, в самом деле. Куроо практически чувствовал на себе старую школьную форму, и галстук фантомно давил на шею, как обычно при встрече с Дайшо. Куроо рефлекторно потер горло пальцами. — Как я рад видеть тебя, Куроо, — Дайшо проигнорировал его слова полностью. — Я-то думал, ты уже гниешь в желудке кайдзю, а ты, — он перевел взгляд на Кенму, — живее всех живых, еще и привел к нам такое чудо. Куроо едва сдержал нервный смешок. Кенма неуловимо изменился в лице, слегка сморщил нос и опустил голову — точно как если бы хлебнул кислого вина, которым здесь пахло. — Дайшо, может, хоть раз в жизни сделаешь доброе дело и отвалишь? — попытался свернуть разговор Куроо. Кенма завозился на стуле, сунул руки в карманы, будто что-то искал — наверняка ему было неловко и неуютно. — Я сделаю еще более доброе дело и составлю вам компанию. Или этому чуду, если я тебя не устраиваю, — Дайшо снова улыбался Куроо. — Я тебя знаю, — подал голос Кенма, и они оба синхронно обернулись к нему. Тот аккуратно выложил на стол маленькую, не больше ладони, прямоугольную картонку. Улыбка Дайшо тут же заледенела, губы сжались в тонкую бледную нитку, глаза сощурились еще больше обычного. — Надо же, — он явно хотел сказать что-то еще, но так и проглотил слова. Картонку Кенма предусмотрительно придерживал. Куроо склонился над столом и присвистнул. — Знаешь, лучше бы ты продолжал позировать, чем ошивался тут, — в голосе Куроо даже не было насмешки. — Я хозяин бара, — севшим голосом возразил Дайшо. Его рука дернулась к календарику, на котором был он сам, но Кенма предусмотрительно поднял картонку со стола и передал Куроо на пару секунд. Полупрозрачное белье Дайшо удивительно шло, чулки тоже, но в интерьере нежного пастельного цвета он все равно смотрелся неуместно. На переднем плане была чуть более яркая табличка «Makishima’s secret» (4) и год под ней. — На билбордах смотрелось лучше, — тихо прокомментировал Кенма, забрал у Куроо календарик и спрятал в карман. — Я зря так долго толком не выбирался в город , — Куроо задумчиво заозирался, ища взглядом плакаты на стенах. Чем черт не шутит? — Зря, — совсем тихо произнес Кенма и спрятался за тощим потрепанным меню. Дайшо отодвинул стул и поднялся на ноги. В обычно плавных и уверенных движениях появилась нервозность, он быстро облизывался. — Яблочный пирог, камбала под терияки, жареные креветки, — Куроо пришел в себя первым и стал перечислять все, что приходило в голову, — еще можно что-нибудь с лососем — есть у вас вообще что-то с лососем? – яблочный пирог, вода с лимоном. Я уже называл яблочный пирог? Дайшо развернулся на каблуках. Спина у него оставалась все такой же напряженной, было видно, как под рубашкой сведены лопатки. Едва он скрылся из вида, Куроо развернулся лицом к Кенме. — У меня сейчас очень, очень много вопросов, — медленно и многозначительно произнес он, чувствуя, как по лицу расползается улыбка. — Сначала пирог, — отрезал Кенма и глянул в сторону барной стойки. Оттуда официантка — не Дайшо, конечно, — несла кувшин с водой. Кенма положил руки на стол, а голову на руки, глядя на Куроо сквозь прозрачное стекло и плавающие в воде кружки лимонов. — Хочешь, чтобы я тебе рассказывал что-нибудь про себя? — Хочу, — Куроо пожал плечами. — Для дрифта? Чтобы было легче? — Для всего. Кенма поднял глаза и натолкнулся на взгляд Куроо — тот приподнялся со стула, упираясь локтями в стол, и смотрел на него поверх кувшина — смотрел удивительно мягко. — Ладно. Глаза у Куроо тут же заблестели, он заулыбался и открыл было рот, но Кенма поднял ладонь и легко прижал к его лицу. Куроо сразу недоуменно заморгал. — Но про календарь после пирога. Куроо тихо хмыкнул Кенме в ладонь, взял его за запястье и подышал на пальцы — холодные. На выходе Куроо заметил знакомое лицо в одном из окошек бывшей раменной, нынешнего стриптиз-бара, где на удивление оказались не такие уж плохие яблочные пироги. Они с Кенмой обходили здание по узкой улочке со стороны кухни. Дайшо тоже заметил взгляд Куроо и скрылся. — И вот ведь ему даже слова плохого никто не сказал, — Куроо рассмеялся и приобнял Кенму за плечо. Кончик языка пощипывало от того-самого-вопроса, как от пузырьков минералки, но Куроо молчал. Кенма обещал рассказать после ужина, значит, расскажет, так ведь? Еще до выхода из переулка Куроо пришлось замедлить шаг. Кенма явно не спешил выбираться из темноты к свету фонарей и ярких вывесок, которые маячили впереди, а Куроо не хотелось убирать руку с его плеча и подгонять. — Мне неудобно смотреть календарь в телефоне, — наконец подал голос Кенма. — Я на нем играю. А этот календарь всегда в кармане, — он снова достал календарик и протянул Куроо, на этот раз другой стороной вверх. Куроо пришлось поднести его ближе к лицу и сощуриться, чтобы в темноте переулка рассмотреть: некоторые даты были отмечены точками. День их провального дрифта — тоже. — Хочешь сказать, картинка вообще не имеет никакого смысла? — не то чтобы Куроо ждал какой-то необыкновенной захватывающей истории, но… наверное, чего-то не такого простого. — Ну, — Кенма задумчиво глянул наверх, где между двумя зданиями выделялся длинный прямоугольник черного неба с редкими проблесками. В Токио уже давно почти не было видно звезд. — Ну, мне нравится, как выглядит белье «Makishima’s secret», — тише признался он и вовсе остановился, переведя взгляд на Куроо. Тому пришлось закусить губу, чтобы не засмеяться. Не над Кенмой — от неожиданности. Губа засаднила: ранка, которую он прокусил, разговаривая с Ойкавой, открылась. Куроо сам сунул календарик Кенме в карман худи и открыл было рот, но так и проглотил слова. Кенма прижался лицом к груди, его руки, все еще прохладные, заползли под распахнутую кофту, и ладони осторожно легли на поясницу. Куроо все-таки засмеялся, обнял Кенму в ответ, прижался щекой к макушке — мягкие волосы колыхались от дыхания и немного лезли в нос. Через пару секунд Кенма отстранился, но руки так и не убрал. Его пальцы сжались, скомкали ткань футболки, потянули — Куроо послушно склонился и накрыл его рот своим. По нижней губе, ощупывая ранку и трещинки, скользнул кончик языка. Куроо шире открыл рот, мазнул своим языком под языком Кенмы, приглашая. Пальцы сами собой вплелись в длинные волосы на затылке, и Куроо всем телом почувствовал, как Кенма чуть дрожит, тянется вверх, привставая на носках. Поцелуй вышел глубоким и влажным, медленным, почти тягучим. Со вкусом яблок. От такого сладко ныло в паху и предательски размякали ноги. — Не кусай губы, — тихо сделал замечание Кенма, отстранившись. Он сунул руки поглубже в карманы худи и все так же неспешно зашагал к выходу из переулка. Куроо зацепил Кенму за руку, когда они вошли в Шаттердом, и свернул с ним в технические коридоры. Не то чтобы пилотам запрещалось уходить в город, вовсе нет, но и одобрять вылазки никто не собирался. Они так никого и не встретили до самого крыла, где жил Куроо. Там из другого технического коридора выскользнул Тендо — как всегда в той самой бабочке. — Дрифтуете потиху? — протянул он, глядя на Куроо и Кенму из-под лениво прикрытых ресниц. Куроо все не мог понять: Тендо так издевательски улыбается, изображая Мону Лизу, или у него просто лицо такое. — Чего? — Куроо вопросительно поднял брови. Ждать пояснений от Тендо не приходилось: — Ну дрифтуйте, дрифтуйте, — покивал он, обогнул их и скрылся. — Странные метафоры, — почти шепотом прокомментировал Кенма. Кажется, он понял больше, чем Куроо. Тот только пожал плечами: Тендо было невозможно понять, с ним нужно было только смириться — и жизнь резко становилась проще. У двери в комнату Кенма остановился вместе с Куроо и руку разжимать не стал, хотя и молчал. Куроо даже не задумывался: — Можешь ночевать у меня, если хочешь, — предложил он и толкнул дверь плечом. Кенма так же молча зашел за ним внутрь. Он застыл, колеблясь, и стал стягивать худи через голову, только когда Куроо скинул свою кофту на полку в узком шкафу. Вдвоем под одним одеялом оказалось тесно, Куроо сразу почувствовал, что от любого движения оно сползет с плеча, и спине станет холодно. Он подтянул Кенму к себе, и тот сполз ниже, тепло задышал в шею, под самым кадыком. Ступни у Кенмы оказались такими же холодными, как ладони, но быстро согревались, прижатые к лодыжкам Куроо. От чужого запаха, отчетливого сердцебиения и ощущения дыхания на коже внутри у Куроо тоже неотвратимо теплело, внизу живота медленно нарастал огненный шар. Куроо сам не понял, как заснул — и проснулся с похожим ощущением. Утреннее возбуждение было ленивым, гуляло по телу теплыми волнами, прокатывалось мурашками снизу вверх — к самому затылку. Куроо чувствовал, как волоски на руках и шее встают дыбом, и улыбался этому чувству. К его улыбке нерешительно прижались сухие после сна губы. Куроо приоткрыл глаза, сквозь мутное полусонное марево различил чужие ресницы, чуть поднятые брови, покрасневшие скулы. Тело постепенно включалось, Куроо теперь чувствовал, каким горячим стал Кенма — ни намека на холодные ладони и ступни, — как его руки касались спины под футболкой. Куроо теснее прижал его к себе, разомкнул губы — смазанный, поверхностный поцелуй, соприкасались только губы и кончики языков. Поцелуй был больше предвкушением или обещанием, от этого по телу снова пробежала волна мурашек, родившаяся где-то в солнечном сплетении. Пальцы сами собой сжались в чужих мягких волосах, чуть царапнули затылок. Кенма притерся всем телом в ответ на это, и у Куроо поджались яйца. Они дразнили друг друга еще минут пятнадцать, не меньше, оба балансировали на грани, так и не шагая от фантомности предвкушения к чему-то решительному, цельному, настоящему. Куроо прикинул, что сейчас легко кончил бы, если сжать член посильнее и надавить на головку — большего, казалось, не было нужно. Кенма словно был на той же волне. Он немного отстранился, провел ладонью по плечу Куроо. Теперь он касался губ Куроо едва ощутимо и медленно тянул его руку вниз. Куроо жадно рассматривал, как у Кенмы дрожат ресницы и лихорадочными пятнами краснеют скулы. Он дразнящее вел подушечками пальцев по животу под задравшейся футболкой, и от каждого чуть более сильного нажатия Кенма вздрагивал, а его вдох срывался. Особенно церемониться Куроо не стал, просто сунул руку за резинку трусов, и в ладонь сразу уткнулась влажная головка. Кенма коротко простонал Куроо в рот и дернул вниз его трусы, стянул их подальше, и между бедер Куроо протиснулось колено. Он потерся о подставленное бедро, горячо выдохнул и несколько раз быстро сглотнул вязкую слюну. Ладонью погладил головку, собирая смазку, и сжал ее. Дрогнувшие пальцы Кенмы сомкнулись на его собственном члене, Куроо несколько раз с силой толкнулся в кулак и отвернулся, пряча лицо в подушке — с головой накрыло острым возбуждением, скрутившим все внутри в тугой узел. Узел постепенно разворачивался, разрастался с движением руки по члену, и Куроо мелко дергался, когда Кенма сжимал пальцы под самой головкой, надавливая на венец. Ерзая, Кенма подвинулся ближе, склонил голову и прижался лбом к плечу Куроо. Тот убрал руку на секунду — суховато, — широко лизнул ладонь и от нового прикосновения к члену Кенма глухо коротко простонал. От звука по телу Куроо прошла легкая вибрация, а в следующий момент под веками побелело, оргазм захлестнул моментально, заставляя выгнуться и бессознательно сжать бедро Кенмы между своими. Испачканная рука у Кенмы мелко дрожала, и Куроо почувствовал, как на его собственные пальцы короткими толчками выплескивается сперма. Кенма тихонько зашипел, но не отстранился, когда Куроо сильно потер особенно чувствительную после оргазма головку и сдавил, собирая последние капли. Тяжелое дыхание смешивалось, Куроо чувствовал, как обмякает сам и каким разморенным и податливым становится Кенма. Подниматься не хотелось, открывать глаза — тоже, даже натягивать трусы Куроо посчитал лишним. Отлепляться от Кенмы он не желал категорически. Отлепляться пришлось в прямом смысле, когда они снова проснулись через час. Сперма на животах засохла, тесные объятия сделали свое дело — и Куроо со смехом медленно отстранялся, думая, как будет вытряхивать из постели засохшую сперму, облетавшую с кожи. Трусы Куроо спихнул подальше, и они выпали из-под одеяла с другой стороны кровати. Кенма нахмурился, смешно сморщил нос, и Куроо прижался губами к двум складкам между его бровей. Кенма отправился в душ первым, по пути подцепил трусы Куроо с пола и положил на стул. — Это, конечно, не «Makishima’s secret»… — пробормотал он, и Куроо снова засмеялся. Он был уверен, что поспешно отвернувшийся Кенма прятал улыбку. — Третья категория! Третья категория! — прокричал кто-то впереди — Куроо не видел, кто. Он был занят тем, что на бегу застегивал ремень штанов. В коридорах выла сирена, пилоты рванули к командному центру. Кайдзю третьей категории Куроо еще не видел. Кенма уже стоял за спинами аналитиков, немигающим взглядом уставившись на Егерей за стеклом. — Орлиный Путь готовится к выходу, уточняйте координаты кайдзю, — пронесся над головами зычный голос маршала, и на него тут же обернулся Тендо: — Техники еще не довели пушки до ума, их сильно потрепало в прошлый раз. Рискуем Ушиджимой и Ширабу? — Тендо слизнул сахарную пудру из уголка губ так невозмутимо, как будто не про чужие жизни сейчас спрашивал. Хотя он и не выглядел как человек, который спрашивает или убеждает. Он совершенно точно знал, какой ответ получит. Сидевший рядом с Тендо Энношита напряженно всматривался в экран, где мелькали цифры — что-то по Орлиному Пути, понял Куроо. — Мы не можем их выпустить. — Кошачий Переполох пойдет, — Куроо слышал свой собственный голос как будто издалека. Зато очень отчетливо почувствовал на себе десяток взглядов. — У вас двоих даже не было толкового дрифта, — без обиняков выдал Энношита и недоуменно моргнул. Кенма встал ближе к Куроо, зацепился за рукав и упрямо поднял голову. — Это как сказать, — протянул Тендо, рассматривая их двоих. — Они много тренировались, — он несколько раз пихнул Энношиту в бок, улыбаясь уголками губ. — У вас был удачный дрифт в лаборатории? — Энношита отмахнулся от него и вскинул брови. — В лаборатории не было, а так — был, — снова встрял Тендо. Куроо понятия не имел, чего тот добивался и почему помогал, но ощущение было таким, будто он прекрасно знал, о чем говорил. — Мы подстрахуем, — на плечо Куроо с размаху легла ладонь. Подошедший сзади Ойкава сиял улыбкой во все зубы. Казалось, что у него их больше положенных тридцати двух. — Я по глазам вижу, что они готовы, — важно сообщил он, как будто его «видение по глазам» было решающим аргументом и вообще истиной в последней инстанции. Куроо подумал, что есть у них с Тендо что-то общее: непробиваемая уверенность и умение безошибочно угадывать. Или правда «видеть по глазам». На удивление, это сработало. — Замок Аоба — на выход, — через несколько секунд напряженного молчания решил маршал, наблюдавший за всей сценой. — Кошачий Переполох… — он смерил Куроо и Кенму взглядом. — На выход. Куроо не помнил, как добежал до Егеря, как влез в дрифт-костюм. Мысленно он был далеко от Шаттердома и очнулся, только когда уже надел шлем, а Тендо — сейчас ужасно далеко, за стеклом рубки командного центра, — скомандовал отсчет до дрифта. Куроо переглянулся с Кенмой, ободряюще кивнул ему и усмехнулся. В наушнике было слышно, как Кенма тихонько фыркнул — «я знаю, знаю». — Двадцать секунд, — голос у Тендо был таким радостным, будто он вдруг узнал, что остался единственным наследником императора, не меньше. — Энношита отсчитывает Замку Аоба, потом дадим вам общую связь. Десять секунд. Куроо отчетливо представил себе, как Тендо потирает ладони, и, не удержавшись, прыснул. Последние секунды отсчета он вообще пропустил. Это больше не казалось важным — время, отмашка, вся условная разметка, которая в теории должна была дать пилоту время настроиться на дрифт. Выкинуть из головы все ненужное. Заставить себя ни на чем не зацикливаться, чтобы не провалиться вглубь воспоминаний самому и не утянуть напарника. Не наделать дел, сидя в Егере, в конце концов. На секунду захлестнула мельтешащая синева. Как и в прошлый раз, виски заломило, вокруг хлынули потоки, стали обтекать и оплетать со всех сторон, биться в голову. Сквозь бесконечные нити Куроо вполне отчетливо видел сосредоточенное лицо Кенмы. «Пустишь?» — Куроо улыбнулся, инстинктивно потянулся к нему. Сложнее всего оказалось тянуться в дрифте и держать тело неподвижным одновременно. Куроо знал, что сейчас они уже подключены к Егерю. В теории этот дрифт еще не был полноценным, и машина не должна была слушаться. Как все могло оказаться на практике, Куроо не знал — может, лишним движением он снес бы, допустим, командный центр. Кенма отозвался не сразу, как будто с замедлением. Дернулся, резко обернулся — застывшее лицо, широкие зрачки. Он моргнул, и в следующую секунду Куроо решил, что его сознание засасывает в слив раковины. Он больше не тянулся, теперь силы уходили на то, чтобы осторожно отделить чужие воспоминания от своих, себя — от Кенмы, и при этом не разорвать нейромост. Куроо чуть не засмеялся от облегчения — к этому он готовился, это он знал. — Девяносто пять процентов и растет, — услышал он голос в наушнике. Теперь очень отчетливо ощущалось, где голос Кенмы — его негромкие успокоенные мысли звучали внутри черепной коробки. Все остальные голоса были почти осязаемо инородными. — Девяносто семь. Дрифт стабильный, состояние пилотов стабильное, — в наушнике присвистнули. — Насвистишься — воры тебя без пончиков оставят, — Куроо прищелкнул языком. Тендо в ответ довольно помычал: — Смотрите, шутить пытается. Значит, мозги не совсем сгорели. — А это не шутка, это дружеское предупреждение. Потому что делиться надо. Тендо неодобрительно поцокал языком. — Пошевелитесь, Кошачий Переполох. Кенма пошевелил пальцами, а Куроо синхронно махнул обеими пушками-хвостами, едва не задев технические лестницы на стенах ангара. — Показушник, — тут же оценил Тендо. Куроо почувствовал — именно почувствовал, ощутил почти физически, как Кенма коротко улыбнулся. Это не было похоже на собственную улыбку, скорее больше походило на побуждение к ней, но все равно странным образом ощущалось. Рядом Замок Аоба вскинул вверх сжатый кулак. — Вот, у этих все как у людей. — Это потому что я не даю Ойкаве изображать айдола и показывать «викторию», — новый голос в наушнике — видимо, напарник Ойкавы. — Из меня был бы отличный айдол! — самого Ойкаву Куроо уже узнал. — Ты один раз снимался в рекламе, это ничего не значит. — Ива… — Мы вам не мешаем? — Энношита не звучал раздраженно, даже явной угрозы в голосе не было, но все мгновенно заткнулись. Куроо даже перестал улыбаться. — Высылаю уточненные координаты. Замок Аоба выдвигается первым. Увидите кайдзю — попытайтесь сбить его одним выстрелом. Вряд ли сработает, но прямое попадание должно ослабить его. — Если так сразу лупить, наше основное орудие будет долго перезаряжаться, — прикинул Ойкава. — Вы нас прикрываете, — голос Кенмы был тихим, но уверенным. По ощущениям его уверенность напоминала стальной канат от затылка до самого копчика. — Вперед, — отдал приказ маршал. Первый же залп Замка Аоба пришелся точно в цель. Три выстрела — Куроо одобрительно хмыкнул, оценивая мощь пушек, — и все попали ровно в дугу, возвышающуюся над водой. Похоже на согнутую спину, и сейчас ее должно было переломить пополам. Кайдзю взвыл на высокой ноте, вскинулся, и отступающему Замку в плечо влетело что-то, похожее на конечность. — Их что, двое?! — Ойкава говорил сквозь зубы. Куроо понимал, каких усилий им с Ивайзуми стоило удержать Егерь на ногах после такого удара. Он дернул одним из «хвостов», прозвучал новый выстрел, но достать кайдзю не получилось. — Нет, мы фиксируем только один такой источник радиации рядом с вами, — поспешно отозвался Энношита. — Как он тогда дотянулся? — Куроо заозирался, попутно выпуская еще несколько залпов, чтобы прикрыть отступление Замка Аоба. «Справа», — быстрая мысль Кенмы, больше похожая на вспышку. Куроо уже научился реагировать на них, поэтому даже не стал вертеть головой, просто выбросил руку вправо и отдал Егерю приказ через нейромост. Все-таки в дрифте все происходило куда быстрее — это не на кнопки жать. Обернувшись следом, Куроо увидел перед собой огромную раззявленную пасть. С клыков и длинного языка кайдзю капало голубым, на узкой голове топорщились гребни, как у трицератопса. Залп влетел монстру в горло. Он дернулся назад, сразу захлопнув рот, и новый вой был уже глуше и ниже, зато яростнее в несколько раз. Гребень вздыбился, раздулся, и кайдзю стал напоминать плащеносную ящерицу — только больше в пару тысяч раз. Чудовище гибко извернулось и скрылось под водой. — Это же чертова змея, — выдохнул Куроо. — Ей первые выстрелы только хвост чуть перебили. — Мы придержим основной заряд, пока не выясним слабое место, — быстро предупредил Кенма. Мог и не говорить вслух — Куроо уловил его намерения и так. Ивайзуми в наушнике сочно выругался. — Длинная чертова змея, — уточнил он. — Достала вас хвостом, — подтвердил Кенма. Куроо бросил на него быстрый взгляд. Сосредоточенное лицо, широко распахнутые глаза, напряженные губы. Казалось, что Кенма даже не моргал, высматривая кайдзю. — Икучи (5) движется в обход вас в сторону берега, — Энношита старался не дать тревоге просочиться в голос, но Куроо все равно слышал, как он беспокоится. — И кто дает им имена?.. — пробормотал Куроо, разворачиваясь всем корпусом. Кенма — специально или инстинктивно — делал то же самое. Кошачий Переполох слушался их безупречно. Кайдзю не было видно, и Куроо попытался уловить вибрации под водой. В очередной раз хвост мелькнул совсем рядом с Замком Аоба — Икучи действительно шла в обход, сторонясь Кошачьего Переполоха. — Есть, — мрачно отрапортовал Ивайзуми, когда пальцы Замка ухватились за хвост. Куроо сначала не понял, что произошло в следующий момент. Вот Егерь сдавил место, где хвост Икучи истончается — кажется, Ойкава и Ивайзуми всерьез намеревались расплющить его или вообще оторвать кусок руками. Вот краем глаза Куроо заметил, как голова Икучи появилась из воды. В следующую секунду раздался новый глухой рев, а Замок Аоба остался без обеих рук. Наушники затрещали двойным криком, Замок едва не завалился на спину, поспешно отходя назад. Куроо с Кенмой одновременно отдали приказы Егерю, и двойной залп из хвостовых пушек ударил Икучи в морду — не очень удачно, сбоку, но в гребне-капюшоне появилась отчетливая дыра. Куроо дернулся было схватить Икучи поближе к голове, Кошачий Переполох сделал несколько широких шагов, но та лязгнула зубами в паре метров от руки, едва не перекусив ее. — Ойкава! — Мы в порядке! — Ойкава перебил таким тоном, что Куроо сразу вообразил себе солдата со сломанным хребтом, который все еще сжимает винтовку. Фантомное ощущение стиснутых зубов — Кенма. «Нам нужен план». Новый удар хвоста пришелся Переполоху на плечо, и теперь уже Куроо стиснул зубы. Удар, еще удар. Куроо инстинктивно закрывался руками, как во время спарринга, и отвечал такими же ударами, как и Кенма — действия синхронизировались, Кошачий Переполох, казалось, и вправду стал одним цельным организмом. Раньше Куроо не думал, что придется вот так драться с кайдзю практически врукопашную. Вот бы отстрелить змее хвост к чертовой матери… Куроо злился всерьез, почти до белизны перед глазами — это мешало сосредоточиться. — Замок, вы можете подойти спереди, прямо к морде, — Кенма говорил тихо, но он даже не спрашивал — утверждал. — От клыков увернуться проще, чем от хвоста — он бьет слишком резко. А чтобы согнуться вдвое, Икучи нужно время. Конечности у нее слишком короткие, чтобы вас достать. В наушнике невнятно поворчали, стал слышен шепот Энношиты и Тендо — вроде бы они прикрывали микрофоны, — и Замок Аоба двинулся вперед. — Мы с Куроо пощекочем Икучи, — тише добавил Кенма. Куроо невольно снова обернулся посмотреть на него. В уголках губ пряталась странная улыбка, глаза были внимательными и вместе с тем пустыми. Кенма тоже злился, Куроо чувствовал это жаром в груди и короткой глухой болью в затылке. Картинки плана Кенмы разве что не вспыхивали перед глазами. — Вы перезарядились? — Один залп, — быстро отозвался Ойкава, и Замок стал двигаться быстрее. Наверное, они тоже поняли задумку Кенмы. — Одного хватит, — Куроо нахмурился и стал направлять удары и выстрелы Икучи под самую челюсть, в шею и в капюшон. Кенма сосредоточился на фазовой плазменной пушке и выпустил «призрачный огненный шар», как только пасть Икучи приоткрылась и раздался новый вопль. Замок Аоба целился туда же — в самое горло. Двойной заряд разорвал Икучи изнутри, за капюшоном брызнула ядовито-синяя кровь. Куроо словно в замедленной съемке наблюдал, как тяжело Икучи падала на воду, поднимая целую волну. Вокруг сразу стало расплываться токсичное пятно. В наушнике загнанно дышали сразу несколько человек. — Высылайте зачистку, — Куроо прикрыл глаза. Мышцы ныли, виски ломило, пальцев он почти не чувствовал, а в ушах шумело — то ли помехи, то ли океан. Дрифт с Кенмой и подключение к Егерю стали ощущаться особенно остро. И если подключение скорее давило, как штанга на плечах, то присутствие Кенмы в собственной черепной коробке успокаивало. «Я не отключаюсь, — мысленно ответил Куроо на краткий тревожный порыв Кенмы, который успел уловить. — Просто побудь здесь, ладно?» «Я все равно никуда не денусь, пока мы не попадем в Шаттердом». Куроо улыбнулся и приоткрыл один глаз. Кенма смотрел на него мягко, почти ласково. Первое, что увидел Куроо, когда вылез из дрифт-костюма — как Ойкава отбивался от медперсонала. На виске у Ойкавы была кровь, которую он старался стереть рукавом кофты. Ивайзуми рядом прикрикивал и подпихивал его в спину, ближе к медикам. — Я не пойду в лазарет, я в порядке! — У тебя сотрясение мозга может быть, придурок. — Нет у меня никакого сотрясения, даже голова не кружится. — Я тебе его сам сейчас организую! Куроо было рассмеялся, но тут же охнул, качнулся вперед и едва не пропахал пол носом. Бокуто, со всей дури припечатавший Куроо между лопаток, хохотал сам. Кенма отошел от них на пару шагов. Со стороны командного центра трусцой бежали Тендо и Энношита. — Я же говорил — тренировались, — протянул Тендо и поиграл бровями, улыбаясь Энношите. Тот демонстративно проигнорировал Тендо и перевел взгляд на Замок Аоба. — Маршал нам самим руки оторвет. — Не оторвет, — Тендо поймал шею Куроо в сгиб локтя. Кенма отступил от них еще на шаг. — Они же живые. В Токио уже отменили тревогу, небось теперь весь город гудит. — Погудеть — хорошая идея! Надо придумать, куда пойдем, — вклинился Ойкава. Кровь с виска он все-таки стер, а медики отступили. Ивайзуми нахмурился. — Не смотри на меня так, у меня вообще день рождения скоро, двойной повод. И это сплотит коллектив! — Когда? — Кенма вытащил свой календарик. — Двадцатого, — Ойкава обернулся к нему и тут же округлил глаза: — Апрель! — М? — Кенма недоуменно моргнул. — Ну точно, мистер Апрель, — хмыкнул Ойкава и ногтем постучал по изображению Дайшо на календарике. — Я был Июлем (6) в большом настенном календаре, а он — Апрелем. Ивайзуми закатил глаза. — Ты сколько еще будешь вспоминать единственный раз, когда снимался в рекламе? — Я знаю, куда мы пойдем, — подал голос Куроо, глядя на Кенму. Казалось, они все еще в дрифте, и сейчас Кенма абсолютно точно улавливает его мысли. Тот моргнул, опустил голову и закрыл рот рукой. Куроо расслышал, как он смеется.