Что-то пошло не так...

Утро. Неужели? Я так хотел, чтобы этот сон длился дольше. В последнее время я люблю свои сны, не было ни одной ночи, чтобы я не видел ничего. Честно говоря, я никогда не любил ни Хогвартс, ни красные пологи, ни компанию, в которой провожу большее количество времени. Я всё время поддакиваю, потому что на самом деле не знаю как возразить. А Сириус со своими вечными придирками к Дому Слизерин, честно говоря, надоел. Неужели ему больше нечего делать? Если так, то всё более чем печально. Джеймс и Сириус издеваются над Снейпом, часто делают это смеясь, я тоже смеюсь, но когда они его бьют, меня начинает тошнить. Я видел в их глазах жажду власти и желание отыграться, особенно если кто-то обидел или день выдался тяжёлый. А в глазах Снейпа я вижу лишь гордость, он всё равно остаётся слизеринцем, даже когда избит до полусмерти. Нет обречённости, желания уйти. Он остаётся гордым, непреклонным, он никогда не скажет «пожалуйста». Он вообще всегда был слишком остер на язык. Наверное, за прямоту Снейпа так возненавидела моя компания. Нюниусом я его зову только при своих. Понятия не имею, зачем вообще с ними дружу. Да плевать. Я их ненавижу, оттого факт остаётся фактом. Вот уже седьмой курс, а наша маленькая война не прекращается, и мне часто от этого плохо, больше от понимания того, что я не могу ничего сделать. Я сильно изменился, но продолжаю изображать из себя открытого придурка. На самом деле я замкнулся. По ночам я часто просто лежу и думаю с закрытыми глазами, старательно делая вид, что сплю. Изменения во мне начались из-за полового созревания. Вообще, в это время многие поменялись, только Снейп остался носатым слизеринским ублюдком и изменился только ростом да чертами лица. Его лицо было теперь грубее. Нет. Я не ненавижу ни Слизерин, ни носатого ублюдка, просто я уже привык называть его так же, как и Сириус. Я больше бегаю у ног Блэка, не знаю почему. Я очень, очень хочу прекратить войну между Гриффиндором и Слизерином. Мы же, вроде бы, как одна большая семья, но никто не принимает тех, которые попали на факультет основанный Салазаром. Все уже встают. Что-то слишком далеко ушли мои мысли. Вон, уже Люпин что-то бормочет садясь. Люпин — это отдельная история. Этот человек был заучкой, и в то же время дружит и ходит везде с редкими балбесами, которые были просто обязаны оказать на него дурное влияние. Однако, нет. Я, признаться, был удивлён. И вообщ… — Сириус Блэк, вставай! Тьфу ты! Люпин уже надоел так пугать, я каждый раз подпрыгиваю на месте от таких задушевных воплей. Джеймс уже давно сидит сонный и не очень счастливый. Лишь Сириус до сих пор не одет. Да… Главное сегодня выжить под злым взглядом Снейпа, так как сегодня Слизнорт ведёт Гриффиндор и Слизерин. А первое у нас… Трансфигурация? Ох, нет… Не люблю я эти уроки, эта МакГонагалл-кошка всё видит, всё знает, порой кажется, что она знает, о чём ты думаешь. Ей это, разумеется, неизвестно, но то, что такое ощущение есть — это неоспоримый факт. Хочется спать. Хм, странно… Вчера я лёг достаточно рано, а сегодня встал слегка позднее, чем обычно. Холодно. Иногда интересно, как греет любовь? Я никогда никого не любил ровно как и меня никто никогда не любил. Даже обидно. Я, конечно, понимаю девушек. Я не красавчик как Блэк или Поттер, поэтому приглядываться ко мне желания не возникает. А если попробовать? Никому это не надо. Сириус оделся и мы идём в Большой Зал. Они общаются, а я молчу. А о чём мне с ними говорить? Они даже слушать не станут, в лучшем случае, в худшем выбьют челюсть при первом непрошенном звуке. Я изредка поддакиваю и киваю. — То есть ты хочешь целиком и полностью получить крошку Эванс? — спросил Сириус почти шёпотом. — Да. Но Нюниус мешает, — ответил Джеймс и презрительно скривился, видимо, вспомнил Снейпа. — Не волнуйся. У него нет шансов, ты его лицо видел? Клюнет только извращенец, и то не факт, — Блэк фыркнул. — Я знаю, Сири, и всё же. Малышка Эванс сильно к нему привязалась. Я понятия не имею как он выпросил у неё прощения, она тогда не собиралась его прощать. — Откуда ты это знаешь, Сохатый? — Ремус оторвался от книги. — Подслушал ваш с Лили разговор, — лучезарно улыбнувшись ответил Поттер. Всю оставшуюся дорогу мы идём молча, а когда заходим в Большой Зал Сириус говорит Поттеру почти шёпотом: — А крошка Эванс улыбается тебе. И правда. Она улыбалась Поттеру. Это странно. Даже очень. А Снейп переговаривался с однокурсником. Блондин… как его? Малфой, кажется. Да. Точно. Смазливенький такой. Мы сели рядом с Эванс, по обе стороны от неё Сириус и Джеймс, а я рядом с Люпином который, кажется, посмотрел на стол Слизерина. Показалось. Хотя… Нет, ну, а что в этом такого? И вообще там ещё стол Когтеврана и Пуффендуя. Вдруг у нашего оборотня завелась симпатичная когтевранка? Хорошо бы было, а то такая зануда. Это всё от недостатка женского внимания, ни разу не видел его с девчонкой. Люпин ест, одновременно читая книгу. Что там у нас? Зельеварение. Кто бы сомневался… Сириус заигрывает с одной когтевранкой. Вполне в его стиле. Поттер воркует с Эванс. Тоже мне голуби… Сегодня опять поссорятся, если Поттер проявит несдержанность. Джеймс у нас мастер влипать в истории и всё портить. Доев свой завтрак и допив сок, наша дружная компания направляется в кабинет трансфигурации, который я очень не люблю больше из-за МакГонаголл, чем из-за предмета, который мы там изучаем. Первая парта. Так выбрал Сириус, но увидев Эванс на предпоследней парте, которая разговаривала со Снейпом, улыбалась ему и смеялась, Джеймс закипел от гнева. Поттер решительно направился к ним и без лишних вопросов взял за грудки гордого слизеринца с орлиным носом и сказав ему пару ласковых отшвырнул, не глядя куда. — Поттер! Совсем мозги отшибло?! Идиот! — накричав на Сохатого, Эванс бросилась к лежащему без движения Слизеринцу. — Отойди! Мешаешь! — рявкнул сидящий над Снейпом когтевранец, — Сотрясение мозга первой степени, обморок, поэтому возможно повреждение коры черепа, — изрёк тот парень и ушёл за мадам Помфри, как сам и сказал выходя из класса. *** — Хвостик. — А? Я открываю глаза и вижу Эванс. Так-с, я уснул на диване. Прелестно… — Хвостик, пошли сходим со мной к Северусу, — просит Лили хлопая зелёными глазами. — Уже поздно, — сонно отвечаю я. — Ещё отбоя даже не было. Какое поздно? Идём, Хвостик. Ну, пожалуйста. — Ну хорошо. А сама почему не можешь? — Могу, но не хочу. Я встаю и иду за Лили Эванс, которая очень не хочет идти одна. Чтоб ей не дали досмотреть самый сладкий сон в её жизни! У меня был не сладкий сон, но интересный, хоть и дурной. Трупики, мандрагоры и песочные часы которые, как я понял, символизируют время. Я с рыжеволосой красавицей шёл молча и, наверное, поэтому дорога проходила так мучительно долго. Наконец мы подошли к дверям Больничного Крыла. Не люблю лечебные зелья… у них отвратительный запах! Раскрыв двери, и заметив как Люпин сидит на кровати Снейпа и целует его руку, я ударился головой о деревяшку, то есть дверцу. Ремус и Северус это заметили, быстро спрятали глупые улыбки и убрали друг от друга руки. Лили не заметила их нежностей, слава Богу. — Люпин, что ты здесь делаешь? — с искренним удивлением спросила Эванс. Люпин думал, что бы ей сказать. Лили не была глупой, по крайней мере ложь от правды она могла отличить так же, как сахар от патоки. Наконец, он ответил твёрдо и уверенно: — Я пришёл проведать его. Я волнуюсь за друга, а от Снейпа многое зависит. Ты же знаешь. От Снейпа многое зависело в данный момент, но он слишком горд, чтобы рассказывать об этом тем, кто выше. Если он учителям не говорил, а только плотно сжимал губы, то остальным и подавно не скажет. Мы подходим к больничной койке на которой лежит слизеринец. — Мне пора, — говорит вдруг Ремус и вскочив пулей вылетает из Больничного крыла. Лили проводит оборотня взглядом, а потом садится на край кровати. А я стою и смотрю на предмет ненависти моих друзей. Я не считал его уродом, идиотом и тёмным магом как другие. Они, скорее всего, завидовали ему. Он так молод, но уже многое ему известно. Его рвение к знаниям было каким-то болезненным. Разве нормально столько учиться? Столько читать? Не думаю. Снейп знает больше, чем преподаватели, как-то раз он указал Флитвику на ошибку, слизеринец, конечно, правильно сделал, но Флитвик стал его недолюбливать. Эванс говорит с другом. Я всё стою и смотрю. Не знаю что мне делать, я же не в дружеских отношениях с ним, следовательно, зачем мне с ним разговаривать? О чём? Он даже слушать меня вряд ли станет. Ему неинтересно со мной. Он любит тех, с кем можно поговорить о Зельеварении или о Заклинаниях, как о предметах, или разобрать какие-то темы из этих дисциплин. Иногда я думаю о нём. Каждый раз мои мысли заканчиваются тем, что я хочу дружить с ним, а не с Сириусом, Джеймсом и Люпином. Снейп поднял на меня взгляд чёрных глаз и я закрываю глаза, делая вид, что не смотрел на него. Это взгляд меня по-настоящему задел. Чёрные бездонные глаза такие холодные и в то же время манящие. Есть в этом слизеринце что-то особенное, какая-то загадка которую трудно разгадать, головоломка для избранных. Я открыл глаза и снова посмотрел на парня. Он смотрел на Эванс. Везёт ей сейчас. Я вздыхаю, тихо и бесшумно. Неужели этот взгляд стал за такое короткое мгновение наркотиком для меня? Наркотиком. Смешно. Относительно смешно. Теперь страшновато. Какой-то необъяснимый страх. А может он всё-таки сможет принять меня в друзья? Я тоже знаю некоторые интересные вещи. Нужно наладить с ним отношения, вдруг это приведёт к прекращению войны между ним и моей компанией? Я подумаю над этим потом. *** День прошёл прекрасно. Мне удалось отложить свои мысли на ночь. Теперь я могу спокойно лежать, изучать полог и думать о чём только захочу. Так, во-первых, мне отвратителен Сириус, во-вторых, Люпин имеет связь со Снейпом, в-третьих, Снейп лезет взглядом в душу, в-четвёртых, Поттер и Блэк провокаторы стычек. Неутешительные итоги. Всё не так плохо, конечно. Это можно исправить, главное знать как. Я сам ещё не знаю каким образом точно, но ведь дружба со слизеринцем вреда не принесёт. Или принесёт? Подумаешь, Сириус изобьёт. Будто этого никогда не было. Иногда наши весёлые игры доходили до драк, особенно если Люпин сказал пакость, а Блэк со злости перепутал его со мной. Бьёт ничего не видя, и больно. Помню, как я ходил весь в синяках. Любое движение доставляло боль, даже самое элементарное. К боли надо было привыкать. Боль от ударов — это только начало. Боль от поступков родных людей будет в сто раз сильнее. Я знаю, мне некому причинять боль, я не сделаю больно и мне больно не сделают. Иногда даже грустно от осознания того, что боль исходящую из глубин сердца мне не осознать. Вроде бы надо радоваться, но в то же время это залог одиночества. Одиночество. Что означает это слово? Думаю, не надо объяснять. Многие люди сталкивались с этой пакостью. Я, Снейп… Снейп — это довольно редкий экземпляр. Почему? Потому что встречается с парнем, да так, что никто об этом не знает. Ну… разве что теперь я. В Хогвартсе всё всегда узнаётся, но никому не известно о них. Все до сих пор думают, что слизеринец целуется со своими склянками. Лили. А вот Эванс является предметом обожания всей мужской половины Хогвартса. Не всей, конечно. Я погорячился. Но многие от неё без ума. Поттер как настоящий дундук* на что-то надеется. Минус нашей любимой школы и в том, что водится тут немало дегенератов, например, мои друзья. Люпин не в счёт. Люпин самый нормальный из всей школы. Был до этого дня. Я, конечно, не имею права его осуждать, и не собираюсь. Он не упал в моих глазах. Ну… если только слегка удивил. Слегка? Нет, я погорячился. Я надеюсь теперь только на то, что хоть Ремус придёт на мою пустую могилку — если она будет — и принесёт пару цветочков. Хотя бы полыни или чистотела. Шорох. Я рискнул тихо выглянуть. Я идиот! Как я сразу не догадался, что это Поттер с очередного, полного страсти свидания? Настолько страстного, что он даже засос не удосужился свести, если вообще заметил. Да. Завтра кому-то влетит от очень ревнивой рыжеволосой красавицы с зелёными глазами. Всё-таки Эванс в глубине души любит Поттера. Или мне это почудилось? Она его любит, но он её не получит. Вокруг неё парни и интереснее вьются. Конечно, любовь зла, но… Нет. Не думаю. Жизнь хоть и любит преподносить сюрпризы, но не везде и всюду. Поттер медленно разделся и лёг, мгновенно отрубившись. Ну, через минуту. Я по храпу определяю. Чёрт, Джеймс, твой храп не даёт мне мыслить! Знаешь, как это, понимать, что не мыслишь, а значит, не существуешь? Ох, ладно… Во-первых, это моя голова, во-вторых, я трус, чтобы сказать это прямо. Да. Я часто признаю тот факт, что являюсь трусом. Чувство такое, будто Шляпа ошиблась и распределила меня не туда. Я подхожу для Слизерина. Сириус говорит, что там трусы, но есть умные черти. Я трус, но мозги у меня как раз имеются. Я, конечно, лентяй, а мои знания на контрольных усиливаются так резко, что я сдаю на «хорошо», иногда на «прекрасно», но это реже. Вся наша жизнь в школе кажется сказкой. До поры, до времени мы не знаем что там, за пределами школы. Не знают они, а я знаю. Откуда? Моё детство не прошло и не проходит в розовых очках и беззаботности, впрочем, как у всех. Но только меня сразу приготовили к самому плохому. Мои друзья-бродяжки без семьи многое мне поведали, и я часто с ними убегал, пытался вынести еду для бедных детей. Они были мне благодарны, и я был счастлив. За стенами Хогвартса нас ждёт что-то намного сложнее и страшнее. У каждого свой страх и степень на которой невозможно жить. Мне хочется поговорить с кем-то. Наверное, из-за нехватки общения я так много думаю. Я никогда… — Питер? — раздался шепот над моим ухом. Я вздрагиваю и смотрю на того, кто посмел нарушить поток моих бессвязно появляющихся мыслей. — Ремус, специально меня пугаешь? — еле слышно спрашиваю я. — Нет, Питер, — он качает головой, — Идём в гостиную. Есть разговор. Я встаю и зная, о чём пойдёт речь иду в гостиную. *** Я сажусь на диван в гостиной Гриффиндора и наблюдаю за Ремусом, который встал у камина как статуя. Люпин, говори уже что хотел. И вообще пора спать, так что не задерживай меня. Ремус поворачивается ко мне и резко спрашивает: — Ты знаешь Лантина? — Кого? Это был не тот вопрос, на который я приготовил ответ. О каком Латине идёт речь я не имел ни малейшего понятия. Я надеялся на разговор о том, что не должен никому рассказывать о его чувствах, Ремуса и Снейпа. — Это Люциус Малфой. Кличка такая. Понимаешь, мы только по кличкам общаемся, — шепотом сказал оборотень. — Почему Лантин, а не Ланфой? — спрашиваю я, слегка недоумевая. — Потому что так выбрал Малфой. Я подстраховался и хочу предупредить тебя, дружок. Так-с, уже как-то не по себе. Слышь, ты, надеюсь, не хочешь сказать, что мне грозит смерть? Но, это вряд ли, конечно, но всё равно. — Тебя хотят сплавить на поганую сторону, поэтому не разговаривай с ним. Никогда. Не отвечай на вопросы, не задавай их и не отвечай на провокации. Понял? Я не понял, но решил, что лучше послушать совет оборотня. Всё-таки друг, как никак, а друзья — это святое. — Понял. А что за поганая сторона? — Неважно. Важно то, что эта сторона нравится сначала лишь потому что тьма — свобода, но всё не так идеально, друг мой, — ответил Люпин. Ясно. Значит, не говорить с ним? Легче простого, никогда с ним не говорил. — Спасибо, что сегодня предупредил своим топотом о том, что Лили идёт. Ты нас спас. Он очень волновался, что она не будет общаться с ним, если она узнает, или скажет кому-нибудь. Такое уже было. Ты помнишь, когда она сообщила Джеймсу о его заклинаниях? — оборотень сел рядом со мной. — Помню. Видимо, девушкам нельзя доверять. Не так ли? — Самое сокровенное, важное и интересное им нельзя доверять. Это может всплыть, но если глупцу рассказавшему что-то из перечисленного повезёт, женщина ничего не расскажет никому, — Ремус пристально смотрел на огонь, — Но и парни хороши. — Слушай, давно вы с ним вместе? — спрашиваю я и поворачиваю голову в его сторону. — С начала года. Я просто долго понимал, что он мне нужен. А так с шестого курса он мне нравится. Понимаешь, это последний год, когда я его вижу, и если я не расскажу ему о чувствах сейчас, то потом, возможно, никогда не увижу. Мы тупо потеряемся, так как он может куда-то уехать, умереть и так далее. — Понимаю, — я встаю и оглядываюсь, — Может пора спать? Просто завтра уроки, и я не хотел бы выглядеть овощем, и тебе советую поспать. — Да, ты прав как никогда. Тогда пошли, — согласился он и встал. Мы встаём и идём в спальню мальчиков. Пожелав друг другу сладких снов мы разлеглись по кроватям. Люпин завтра легко встанет. Люпин будет завтра как огурчик. Люпин будет понимать, что от него требуется с первого раза, а не с пятого, и то в лучшем случае. Прибегаем к крайним мерам. Я достаю из тумбочки Зелье Сна Без Сновидений и выпиваю, ну хоть сниться ничего не будет. Сладких снов.