Что-то пошло не так...

Он пришёл в спальню мальчиков после уроков. Остальные не пришли, так как планировали поход в Хогсмид, куда и успешно пошли. — Зачем ты звал меня? — спросил Северус. — Я… перехожу в другую школу. Я не врал. Родители перевели меня в другую школу, я хотел сказать не об этом, но вот узнал позже. — Тогда прощай, — растеряно сказал он и в его глазах, похоже, застыли слёзы. Он быстро пошёл прочь и оставил меня одного, собирать вещи. *** Пять лет спустя и я пришёл к вратам Хогвартса. Интересно, как сложилась моя жизнь? Я писатель. Да, странно, но я творческий человек, который не зависит от кого-либо. Я успешный, мои книги читают и редко отзываются плохо. Детективные романы и просто романы любят, особенно, если они маггловские, ведь их мира магам часто не хватает. Северуса, Люциуса и Лоры я не видел давно, что очень огорчало меня и я творил что-то слишком печальное. Интересно, а слышали ли они обо мне? Читали ли то, что я пишу? Это вряд ли. Хотя, кто их знает. В Хогвартсе мне были и рады, и не очень, а дело в том, что умер профессор ЗОТИ. Ушёл я рано, но проводил профессора в последний путь. Дома меня ничего хорошего не ждало, лишь одиночество и звериная тоска, которая преследовала по пятам, но я не заливал её алкоголем, не курил и вообще, просто садился писать и всегда получалось что-то очень печальное, режущее сердце на части. Тогда плохо получилось с Северусом, ведь не успел сказать самого главного, а времени не оставалось. Я ставлю лакированные ботинки, начищенные когда-то до блеска, в угол и вешаю на вешалку серое пальто, а шляпы никогда не носил. Пройдя в комнату меня встречает тишина и она поедает изнутри, но на миг мне кажется, что за письменным столом кто-то сидит. Я зажёг заклинанием свечу и почти с грустью обнаружил, что там никого нет. Лучше бы уж был. К рукописям никто не прикасался и поэтому я просто сажусь и снова начинаю писать про девушку-маггла, которая несомненно будет несчастна, и умрёт в полном одиночестве. Ну, как и хотят читатели, они, обычно, всегда хотят рыдать, иногда кровавыми слезами. На кухне я слышу шум и иду туда, но там никого нет, потом слышу шелест страниц, но и у рукописей никого нет, а потом слова: — Тихо, тихо. Жди своего часа. Ты помнишь. Жди. Один же голос раздавался из всех уголков дома. — Хватит! — крикнул я. Стало совсем тихо и я снова сел за рукописи, но нашёл на столе листок с чьим-то адресом. Кто-то или что-то требует, чтобы я там явился. Ну хорошо. Я это сделаю. А сейчас писать. Подумав о том, что бы написать о её скучной жизни, я решил, что стоит описать её мучения начиная с детства. Как банально! Адрес… Этот адрес сейчас казался важнее всего и каким-то знакомым и, в то же время, чужим. Да какой силе нужно, чтобы я туда вообще поехал? А главное — зачем? Делать нечего. Рукопись сможет меня подождать и, думаю, простит моё отсутствие. Я встаю и иду в прихожую, одевая пальто, ботинки и гася свет, выхожу на улицу. Холод пробирает до костей. Было намного теплее. Неужели за то время, что я был в доме, вдруг так резко изменилась температура на улице? Выбора нет, бумажка при мне. Боже, как же холодно… Ощущение такое, что сама природа заставляет вернуться домой и не выдумывать тайные знаки, но мне нужно откуда-то черпать вдохновение и эта записка не просто так появилась. Плевать на силы природы! Сейчас есть только сила знаков. Много лет прошло с того дня, как я покинул стены родной школы. Я не видел Сириуса, Джеймса и Ремуса, но, честно говоря, не особо плачу по этому. Интересно, как изменилась Лора? Люциус, Северус… Как они все живут? Говорят, что любовь живёт три года. Правда? Я до сих пор люблю Северуса и постоянно думаю о нём, вспоминаю, как мы дрались, создавали эти глупые вечеринки, какими странными были и как пошло шутили. Я ещё помню, как Северус злился и иногда смущался, как я узнал то, что он на два года старше… Чёрт! Это невозможно забыть! Уже осень. Листва медленно подает с деревьев, словно кусочки золота. Что может быть прекраснее? Я всегда любил осень и возненавидел зиму, которая тогда прошла почти без осадков. Повзрослев я понял, что моё существование, по сути, не напрасно. У меня есть талант, который я успешно использовал, а где — другой вопрос. Часто навевает ностальгия и я скучаю по тем временам, когда ещё учился. Сначала думаешь, вот бы быстрее отучиться, а потом так мечтаешь вернуться в родную школу, где и прошли те беззаботные времена и ты смеялся, искренне смеялся. Вообще-то, этот человек живёт далеко, так что зря я пошёл пешком. Улицы кончались одна за другой, дорога сменялась и в итоге камень ушёл из-под ног, оставив лишь землю, по которой идти было не очень удобно из-за песка, но и вполне неплохо. Лучше уж, когда хоть какая-то почва есть. Дом был самый последний, а дальше — лес. Не внушает доверия. — Иди. Иди. Иди туда, — начали раздаваться шёпотки отовсюду. Если не пойду, то не отстанут. Я пошёл к этому дому, который накренился от времени. Не стал бы я туда входить, но этого требует кто-то. Может так оно и надо. Я взялся за ручку двери и потянул на себя, заходя внутрь. Повсюду тихо, пол скрипит, а мох говорит о том, что тут давно никого не было. *** Первое, что я почувствовал, так это адскую боль в том районе, где у всех нормальных людей затылок. — Чёрт… — тихо сказал я и открыл глаза. Прислушавшись к телу я понял, что на глазах повязка, руки в кандалах, как, впрочем, и ноги. Никого в камере не было судя по этой убивающей тишине. Это была ловушка, а голос — зов? Вот же… Не буду выражаться, ведь нет необходимости. Послышались шаги и они приближались, а потом послышались совсем около меня и в холоде, что охватывал моё тело, появилось тепло. Удивительно, но мне не страшно. Чья-то рука легла на мою щеку и повернула лицо вбок. — Хм-м… Симпатичный. Даже немного жалко, — послышался голос, словно книжная пыль. — А ты возьми другого узника, а этого оставь для других, более интересных дел, — послышался другой и уже женский голос. Ни один из них не знаком. Чёрт. Где я? Кто они? — Он будет против, — сказал мужчина. — Так ты его и не спросишь, просто заставь, подчини своей воле, — сказала женщина и подошла ближе ко мне. — Да, и правда ничего, но ты не любишь русых. Ты всегда любил брюнетов и шатенов. — А у этого такие печальные глаза, что хочется позабыть о прежних вкусах. Он одинок, а я питаюсь одиночеством и ловлю именно таких мальчиков. Этот и молод, и глаза соответствуют моему вкусу, а волосы меня не волнуют, — ответил снова второй. — Печальные глаза, говоришь? Отдай его мне? Я тоже люблю таких, — в голосе женщины послышалась мольба. — Нет. Я и сам хочу узнать, на что способен этот человечек. Я его первый нашёл. Туда ходит много журналистов, ведь мы классную легенду забабахали, а этот просто пришёл, да и оказался молчаливее других. — Это получше. Чем больше молчит, тем больше нравится тебе? Есть немного, есть, — задумчиво сказала женщина и вздохнула. — Пошли другого узника брать? — Да. С этим потом решим, да, птенчик? — мужчина коснулся кончика моего носа, на что я поморщился, почувствовав, как в нос ударил запах смолы. — Он в сознании! Скажи что-нибудь. — Хватит разговаривать, а то у меня голова раскалывается, — ответил я и повернул голову в другую сторону. — А голос тоже очень даже… — женщина подошла ближе и я почувствовал её дыхание. — Он обязан быть твоим. Пусть живёт. — Согласен. Они будут согласны с моим… хм… мнением на этот счёт. До вечера, — протянул мужчина и оба куда-то ушли. Супер. И что я тут делать буду до вечера? А что я буду делать вечером? Я их и не знаю! Чёрт… Где я? Надеюсь, что в Англии хотя бы. Холод снова окутал тело, ноги почти не чувствовались, от чёртова холода и я, скорее всего, заболею или отморожу ноги. Наверное, всё-таки зов, но они бы сказали о зове, обмолвились бы намёками. Боль в голове усиливается, мыслей становится ещё больше, тело ломит от неудобной позы и никак невозможно двинуться, совершенно. Когда мне было так плохо физически? Никогда. Жизнь я ценю больше, поэтому всё же сдвинулся и попытался ползти куда-то на ощупь. Ничего. Никакого толка. Пол безумно холодный и тело буквально пронзил ледяной ток. Жизнь стремительно неслась перед глазами, поскольку ясным было ощущение, что умру от холода прямо на этом чёртовом полу. Стремительно проносились самые счастливые моменты, а потом самые плохие и я стал терять сознание, потому что холод брал своё. Это подземелье и уже осень, а я без рубашки и ботинок, видимо, успели раздеть. Вдруг моего плеча коснулась чья-то тёплая рука, а потом меня подняли на руки. *** -… А этот хоть кто? — спрашивал кто-то. — Не всё ли равно? — спросил знакомый до боли голос. Я спал, но сквозь сон слышал разговор. — Не всё равно. Он — узник. Ты принёс сюда грязного парня из темницы, который, возможно, вшей заимел, — всё ещё гневался кто-то. — Это уже моё дело. И вши — моя забота. Выведем, если надо. Он почти умер в твоей темнице. Вы его почти догола раздели и там заковали. Где были твои мозги? Про голову я молчу, но успел вылечить. Послышался вздох и удаляющиеся шаги, а потом хлопок двери. Сейчас было так тепло и, можно сказать, немного жарко. Кажется, что кто-то меня обнимает… Я открываю глаза и вижу мужскую обнажённую грудь и отскакиваю, но не далеко, потому что рука, держащая меня за талию, не дала этого сделать и притянула назад. — Сука, отпусти меня! — вырвалось у меня прежде, чем я посмотрел на лицо и онемел. В мои глаза смотрели те чёрные глаза, что я запомнил ещё с Хогвартса, те волосы, которые казались сальными, но это лишь особенность, те губы, которые сложно было заметить на бледном лице из-за того, что он сжимал их до побеления. Сейчас он смотрел на меня и плотно прижимал к себе. Я уже не пытался оттолкнуть его от себя и вырваться, а просто смотрел и запоминал. Переведя взгляд я понял, что мы в просторной комнате и это спальня, но я снова перевёл взгляд на Снейпа, а тот уже смотрел на камин, где от дров остались лишь угли. — Я нашёл тебя в темнице, пока шёл к одному из узников. Мне стал интересен юноша с русыми волосами, о котором разорались слуги. Они много говорили о том, что он очень симпатичен и кого-то им напоминает, а потом я узнал в этом русом мальчике тебя. По твоей ледяной коже я понял, что ты почти труп, до этого не далеко, во всяком случае. Я высвободил тебя из кандалов и принёс сюда, а потом раздел, разделся сам и поделился своим теплом и, считай, жизнью. Да, раздеваться обязательно до того, в чём мать родила, — сказал Северус и лёг на подушки. У меня глаза, видимо, вылезли на лоб и Снейп слегка хихикнул, заметив это. Гад. — Значит, ты меня спас, — делаю выводы, а он кивает. — Вот же блин. — А что? Я тебя спас и ты жив. Всё прекрасно, — говорит Снейп. — Ага. Прекрасно. Спасибо. Выручил. Мы где, не подскажешь? — я вздохнул и снова осмотрелся. — Ты в Принц-Мэноре, — ответил парень и посмотрел в окно, которое было закрыто плотными шторами. — Это чьё и где? — морщусь и смотрю куда-то в пол. — Это моего дяди и во Франции, — Северус потянулся и сел в кровати. — У тебя есть дядя? Стоп… Где?! Во Франции?! — Именно во Франции. Дядя со стороны матери. Так, Питер, без истерики давай. Но было поздно, так как у меня началась истерика. Он посмотрел некоторое время, а потом впился в мои губы страстным поцелуем, но не рассчитал и это не успокоило, а распалило и, похоже, обоих. Он повалил меня на кровать и навалился сверху, но стук в дверь и потом тихий скрип заставили нас рассесться по разным сторонам кровати. В комнату зашёл высокий мужчина, на которого очень был похож Северус, но он намного младше. — Привет, Северус. А это тот парень, о котором слуги визжали на весь дом? — мужчина добро улыбнулся. — Ага. Это мой школьный приятель. Питер Петтигрю, — ответил Снейп. — Питер, это мой дядя. — Здравствуйте, — киваю я. Принц слегка склонил голову и улыбнулся. — Идёмте чай пить. Это не Англия, но и мы чай попиваем. *** Непривычно было сидеть в большой столовой, в тишине, в обществе двух людей, где одного едва знаешь, а другого много лет не видел. Одежду нашли по размеру и принесла её улыбчивая горничная, которая странно хихикнула, когда я взял всё, что она протянула. Мода здесь, конечно, теперь стала лучше и не стыдно это всё одевать. Принц поглядывал на меня и, казалось, что пытался что-то разглядеть. Я повёл плечами и поднял взгляд на Северуса, который смотрел на своего дядю с лёгкой улыбкой. Это общение без слов пугало и пугало, а Снейп к чему-то тяжело вздохнул и отпил свой чай. — Значит, Питер, вы давно знакомы с Северусом? Не вы ли написали книгу «Час героев»? — наконец начал Принц. — Да. Написал я. А что, вышло плохо? — я перевёл взгляд на Принца. Фыркнув и слегка улыбнувшись, мужчина ответил: — Написано прекрасно. Я перенёсся в то время, ощутил их обычаи, понял то, что вы хотели донести, да и про магглов интереснее читать. Снейп, видимо, успел это почитать и так же фыркнул. Я лишь грозно сверкнул глазами, смотря в сторону бывшего однокурсника. — Учиться на Слизерине — почёт, что бы там не говорили, Питер, — Принц перевёл взгляд на племянника, который разглядывал чаинки в своей чашке. — Да, я это знаю и, должен заметить, там намного лучше, чем в Гриффиндоре. Я успел побывать в обоих факультетах. Да, мистер Принц, я был перекинут самим Салазаром Слизерином и не жалею, — говорю невинно улыбаясь. Француз пять минут смотрит в одну точку, пытаясь осознать то, что только что я попытался донести до него. Когда это получается, он поднимает взгляд чёрных, как у Северуса, глаз, и говорит: — Это великая честь. Я не могу поверить, что её удостоились именно вы! — Я так плох? — поднял бровь. Северус молчал и, честно говоря, это напрягало. — Нет, нет… Просто не скажешь, что этот человек именно вы. Я слышал об этом. Впервые за пятьсот лет… Это не просто невозможно! Он забирает гениев, хитрых, как черти, храбрых, как львы и тех, кому терять абсолютно нечего. Но вы ведь не такой, — Принц перевёл взгляд на свою чашку. — Дядя, бывают и исключения, к тому же Питер не идиот, не трус. А вот насчёт потерь… Здесь понятия не имею, но у него есть семья, значит, скорее всего, есть, что терять. Это же не Эйлин, которая ребёнка не замечала вообще, — Северус фыркнул и переложил руку на затылок. Повисло молчание. Снейп смотрел в одну точку, а француз обдумывал, что бы сказать, но, к сожалению, на ум ничего не приходило. Не удивительно, тысяча чертей! Тьфу! — Прекрасная погода. Уже ведь вечер? — спросил я и получил одобрительный кивок Принца. — Жаль. Поздно и я не смогу уехать, чтобы не доставлять вам ощутимых хлопот. — Каких хлопот? — тут же спросил Северус, недоумённо посмотрев на меня и подняв бровь. — Я мешаю. Сначала поймали ваши слуги, потом чуть не замёрз… Простите. У меня дома творилась какая-то чертовщина. Голоса, листок с адресом того дома из неоткуда. Я сам ничего не понимаю. В Хогвартсе были какие-то кровавые узоры на груди и животе, причём каждый раз разные и это были обряды. От меня всегда проблемы. Я уеду завтра утром. Простите, но я должен уйти, чтобы успеть выспаться, — я встал и слегка поклонился, а потом по памяти пошёл в комнату, в которой и спал до прихода дяди Северуса. Собирать вещи было бессмысленно, потому что их и не было. Я подошёл к окну и посмотрел на улицу, где неподалёку проехала карета. Магическая Франция во всех традициях… Красавицы-француженки, безумная, порой, мода… Да уж. Тут веселее в сто раз. Я глубоко вздохнул и тут же почувствовал, как мою талию обвили чьи-то холодные руки. Вздрогнув, обернулся, но это был всего лишь Северус, который слегка улыбнулся и поцеловал меня в щёку. Такое возможно? Я никогда не видел его таким. — Ты тогда уехал и мы не договорили, хотя это была моя вина. Питер, это не просто страсть, это… — он умолк. Я не стал ничего говорить, просто потому что бесполезно. — Тебе всё равно. Сейчас бесполезно, но та записка — моих рук дело. Да. Я люблю тебя и давно. Я идиот, потому что говорю это только сейчас. Люциус мне ещё тогда говорил, что и ты не равнодушен ко мне. И да, с Ремусом у меня ничего не было. С ним всё было сухо, больше деловые отношения, хотя и смутно представляется, как это. Я уже не уверен, что и правда любил его, но это не важно. Он тогда быстро нашёл мне замену. Я постоянно злился, когда намекали на какие-то отношения между тобой и мной, но только из-за того, что понимал, — мы никогда не будем вместе. Питер, я тебя прошу, не уезжай. Я уже однажды потерял тебя, но больше не хочу. Хуже, чем без тебя, мне не будет. Останься. Это не розыгрыш. Я готовил эту речь все пять лет, — Северус только ещё сильнее стиснул меня в объятиях. Ну наконец-то! Эти слова… Я мечтал услышать что-то подобное чёртову тучу лет! Непроизвольно из уголка глаз покатились слёзы, но слёзы счастья. Столько ждал и это произошло. Что может быть лучше?! Одна мечта сбылась и это было лучше всех наград, комплиментов по поводу произведений. Нет ничего лучше его признания, такого чистого и светлого, как бесконечный свет звёзд. Я повернулся к нему лицом и обвил руками его шею, прижимаясь всем телом. Всё вышло как-то непроизвольно и после этой речи я согласен остаться здесь ровно на такой срок, какой он установит, пока не прогонит. — Я любил тебя весь чёртов год, ревновал ко всему, что движется. Я люблю тебя и по сей день. Да, и я идиот, но и ты, как успел заметить сам, хорош. Мы с тобой не самые умные люди. Нужно было просто сказать, но… это было бы безумно сложно сделать. Зато сейчас и я, и ты, счастливы осознанием того, что не безразличны друг другу. Кстати, так там Люциус и Лора? — я посмотрел ему в глаза и убрал одну прядь его волос за ухо, так как она так и норовила упасть на лицо. — Они поженились, у них два мальчика. Жду, пока они родят девочку. Нарциссу отшили, она рыдала, но решили выдать за другого. Она сейчас стала страшнее, худее и злее, — коротко рассказал зельевар. — А ты не меняешься, но это неплохо, — я слегка улыбнулся и коснулся губами его щеки, такой мягкой и тёплой. — Ты меня соблазняешь, — парень нахмурился. — Вовсе нет. Это был простой поцелуй в щёку. — Питер. — А? — Перестань… — Что? — Лгать… — Эй! — Мне. — Сам ты лжёшь. Я просто поцеловал тебя в щёку. Странный ты. Снейп улыбнулся и глубоко вздохнул, прикрывая глаза и уводя меня от окна на кровать, под тёплое одеялко, так как в комнате и правда было прохладно.