Смерть — это лишь новое начало

      Эцио почти не думал о том, что стареет.       Но старение преследовало его повсюду — оно незримой тенью следовало по пятам: иногда острой болью в суставах, иногда при снятии снаряжения — обнаружением нового шрама на теле. Оно время от времени, словно птичка, назойливо щебетавшая над ухом, напоминала ему: ты стар; человек твоего возраста не может заниматься работой, предназначенной для молодых. Когда Эцио был в Риме, то презрительно фыркал на подобные мысли, но потом, прибыв в Константинополь, он осознал, что его работа действительно даётся ему всё сложнее.       «Раньше это было так легко…» — с горечью подумал он, когда его клинок лишь после некоторых усилий смог вонзиться в тело жертвы.       В какой момент всё изменилось? Месяца три назад или, быть может, пять?.. Он вытащил скрытый клинок из горла стражника, и с лезвия потекли капли крови. Следуя за тенью Альтаира по ступенькам, ведущим вверх, Эцио понимал, что сейчас не время задумываться об этом.       Как и тогда, когда Эцио в свои семнадцать лет впервые увидел молодого Альтаира, так и сейчас тот оставался прежним. В его воспоминаниях Альтаир всегда был молодым.       Он не помнил его лица, но в душе Эцио та тень навсегда связалась с образом двадцатилетнего парня, олицетворявшего собой лёгкость, гибкость и в то же время — безжалостность. И по странному стечению обстоятельств тот самый седой старец, которого он впервые увидел с помощью тех печатей, теперь вновь помолодел, став юнцом.       Он мчался среди руин, чувствуя, что конец этой погони близок, но отчего-то всё больше медлил.       Альтаир ждал Эцио.       Эти поиски тянулись бесконечно. Они бежали с одинаковой скоростью, но та тень никогда не приближалась и не отдалялась, а всё находилась где-то там, впереди, на одном и том же расстоянии. Этот белый призрак казался ему реальным: это не просто видение, которое можно было сморгнуть, это не то, от чего можно было убежать, даже провалившись в сон.       Тогда Эцио научился игнорировать его. Он покидал Масиаф с твёрдым решением навсегда похоронить там свою карьеру убийцы вместе с секретами того мужчины и золотым яблоком. С тех пор призрак больше ему больше не являлся.       Пока однажды он не открыл глаза.       Исчезли флорентийские улицы, а прошлое растворилось без следа. Вокруг него существовало лишь бескрайнее белое пространство.       И человек. Человек в белом одеянии, стоявший чуть впереди и смотревший в небо.       «Добро пожаловать, брат мой», — повернувшись к нему, сказал он.