Пластыри

- Ты можешь быть хоть чуточку аккуратней? – пробормотал Иваизуми себе под нос, пока проводил пальцем по пластырю, вдавливая его в кожу. - Зачем? Ведь у меня есть ты, Ива-чан. Ты же всегда поможешь мне, верно? Хаджиме задумался, были эти слова очередной издёвкой со стороны Ойкавы или на этот раз он сказал это абсолютно серьезно – понять это по интонации было невозможно. Этот парень отлично умел скрывать свои истинные чувства, и, даже будучи его лучшим другом практически всю свою сознательную жизнь, ас Сейджо так и не научился выявлять ложь в словах своего капитана. - Ойкава, прекрати дурачиться. Это тебе не шутки, - он смерил Тоору сердитым взглядом, пытаясь придать своему голосу максимально серьёзный тон. – Еще одна серьезная травма и ты полетишь на скамейку запасных прямо перед матчем с Карасуно. Но ответа не последовало. В безжизненных глазах отражался матовый пол спортзала. В мыслях – сплошная пустота. Время вокруг будто бы замедлилось, и невесомые частицы пыли повисли в душном пространстве. Хотелось бы что-то сказать, да только легкие сжались так сильно, что каждый вдох стал непреодолимым и болезненным испытанием. Иваизуми потными руками нащупал еще один пластырь, разорвал упаковку и нервно отодрал бумажные плёнки. Липкая масса мгновенно покрыла небольшую царапину с подсохшей кровяной корочкой. Пустяк, но он настоял на пластырях и даже сам принес аптечку, отрытую где-то в глубинах подсобки спортзала. На секунду пальцы соприкоснулись с коленями Ойкавы, холодными, как лед. Хаджиме рефлекторно одёрнул руку. По сравнению с ледяной кожей Ойкавы, Иваизуми пылал. Он всегда был теплым, даже в самое холодное время года, когда остальные члены команды кутались в несколько слоев одежды, заворачивались километровыми шарфами и хлюпали носами на морозе. «Ива-чан! Согрей меня!» - Тоору каждый раз хватал крепкие ладони своего лучшего друга, и его лицо в тот же момент расплывалось в блаженной улыбке. Из тысячи рук он бы без ошибки узнал эти – смуглые, мощные, хваткие, – они были отражением самого хозяина. Самые тёплые. Самые нежные. Эти руки хватали его за талию, обещая больше никогда не отпускать, заботливо гладили по голове, когда он больше всего нуждался в поддержке, исследовали самые сокровенные тайны его тела, которые он бы ни за что в жизни не позволил познать кому-то другому. - Ойка… Тоору. Ойкава болезненно вздрогнул, услышав своё имя. Не поворачивая головы взглянул на Иваизуми и сразу же отвёл глаза. Тело, точно инстинктивно отреагировав на зов, вытянулось, расправив плечи, и он запрокинул голову назад, смыкая веки. - Так странно, когда Ива-чан зовёт меня по имени, - прошептал он одними губами, не открывая глаз. - Если тебе от этого станет легче, то знай, я тоже переживаю. Не один ты думаешь о будущем. Все третьегодки, да и не только из нашей команды, так же боятся завтрашнего дня, как и ты. Всё-таки взросление – тот этап, который внушает страх всем выпускникам. - Страх, ха? Ты, верно, что-то путаешь. Я не боюсь взрослеть. - Тогда чего же ты боишься? – устало выдохнул в ответ Хаджиме. - Будущего, в котором нет тебя. Неловкое молчание продлилось всего минуту, но эта минута была равносильная вечности для них обоих. - Ива-чан, я много думал о будущем. О том, как мы поступим в разные университеты, - тут он сделал небольшую паузу, как бы пытаясь воспроизвести события из недавно просмотренного фильма, - а потом, наконец-то, станем людьми, которыми всегда хотели быть, получим работу, может, даже найдем достойных девушек, с которыми решим создать семью, а после всего встретимся, будучи уже дряхлыми стариками, и будем вспоминать былое под писк наших многочисленных внуков. - И что же тебе не нравится в таком будущем? - Это неправильное будущее. Внезапно рука Ойкавы вытянулась вперед, ухватила Хаджиме за футболку, и, крепко вцепившись в ткань, потащила его на себя. - Мне нужен еще один пластырь. - Г-где? – смущенно промямлил ошеломленный Иваизуми. Их лица находились в нескольких сантиметрах друг от друга, и вблизи Ойкава казался ему еще прекрасней, чем обычно. - Вот здесь, - он ткнул пальцем в свою грудь, в место, где находится сердце. – Если наступит будущее, где наши пути разойдутся, то кто же будет клеить мне пластыри, когда у меня что-то болит? Мне нужно будущее, где мы с тобой никогда не… Не успев договорить, Тоору почувствовал палящее тепло, плавящее каждый сантиметр его кожи и сжигающее последние остатки здравого смысла. Горячие губы Иваизуми лишь на миг коснулись его холодных губ, но этого хватило, чтобы обжечься. Обожженный, он с удивлением взглянул на своего аса, сжимающего его в своих объятьях ещё крепче и жарче, чем обычно. - Вот балда, - он рассмеялся, прикрывая ладонью широкую улыбку. – Разве я могу оставить тебя? Да ты без меня совсем окочуришься, глупый, глупый Тоору. А теперь иди сюда, я тебе этот пластырь на лоб налеплю. Будущее рядом с Тоору ему по душе.