Следуя за...

- Мама опять ругалась. Она говорит, что я должна звать Итана «папой», потому что он мамин муж и так полагается. Но он ведь не мой папа. Я так и сказала маме, а она… Она разозлилась. – Джанни поморщилась и приложила флягу к скуле другой, более прохладной стороной. Вода внутри фляги глухо булькнула. - А что Итан? Что он сам думает об этом? - Ему всё равно. Он вроде как и не против, если я буду больше времени гулять по городу, чем проводить дома. Он даже дал мне десять акхов. - Вроде бы всё не так уж и плохо – сходишь на Зарин, посмотришь на разных зверей… - Я отдала их первому просящему, которого встретила. Мне не нужны его деньги, словно бы он меня покупает. Как товар. - … вот как. Двое сидели на крыше дома и молчали. Тишина между ними была уютная, пронизанная взаимным пониманием и приязнью друг к другу. Молодой, хорошо сложённый парень, плетущий браслет из ниток, и маленькая девочка, доверчиво прижавшаяся к его боку. Под ними раскинулся яркий ковёр города, пестрящий тут и там люминесцентными рекламными вывесками, разноцветными уличными фонариками, витринами магазинчиков и просто незашторенными окнами высоток. Ало-лиловый закат пожирал небо, практически растворив в себе одно из двух солнц. Здесь, на высоте семнадцати этажей, звуки шумного города были почти полностью стёрты, разве что изредка в небе проносился пассажирский лайнер или беспилотник. Брайану этот мир казался на редкость привычным. Избрав основным путём технологический прогресс, люди смогли с умом уравновесить его экологической составляющей. Навороченные космопарки соседствовали с заповедниками, небоскрёбы оплетала зелень, а основным городским наземным транспортом были кибернетические змеи. Поначалу такая идеализация была непривычна путешественнику междумирья, но очень скоро он обнаружил привычные изъяны теневой стороны, скрытые от чистенького, светлого – во всех смыслах – внешнего фасада. В прекрасных городах жили благополучные, соответствующие окружающей их красоте, люди. Эдакий «цвет нации», законсервированный в постоянном комфорте и достатке, как образчик идеального генофонда планеты. Умные, талантливые, красивые и здоровые – чтобы получить право жить в городе мечты, нужно было соответствовать его требованиям. Семья Джанни тоже раньше жила здесь. А потом произошёл несчастный случай и Джанни потеряла отца и руку. Девочка замкнулась в себе, избегала общения с людьми и всё чаще проводила время в одиночестве. Мать ожидаемой поддержки ей не оказывала, в глубине души считая дочь виновной в смерти мужа – в тот день Джанни долго упрашивала родителей сводить её в космопорт, где и случилась трагедия. Спустя некоторое время разлад в семье усилился: из-за пережитого Джанни стала хуже учиться, иногда даже прогуливая школу, на беседах с психологом на контакт не шла и компаний сверстников сторонилась. Если отсутствие руки ещё было простительно, то подобное поведение – нет. Джанни с матерью пришлось переехать в соседний городок, который по уровню комфорта значительно уступал озеленённым комплексам. Мать девочки, изнеженная комфортной жизнью мегаполиса, непривычная к трудностям, вынуждена была обустраивать свою новую жизнь и в одиночку растить дочь. Основным кормильцем был глава семьи, и теперь женщина жила практически на одни сбережения – благо, их было достаточно. С дочерью она вела себя отстранённо, не в силах простить её и в некотором роде брезгуя калекой. Не прошло и года, как она начала встречаться с другим мужчиной, весьма обеспеченным Итаном Хайблом, за которого вскорости вышла замуж. Джанни посчитала поступок матери предательством и окончательно отстранилась от неё. Итан принял девочку неплохо, дарил ей мелкие подарки и был милым, но в его глазах Джанни видела равнодушие. Итан был какой-то важной шишкой и ему было попросту выгодно иметь в падчерицах инвалида. Новоиспечённая семья переехала обратно в столицу, которую Джанни теперь видела вовсе не такой идеальной, как прежде. Девочку постепенно всё больше поглощали одиночество и тоска, ей бесконечно сильно хотелось найти человека, который понял бы её, был бы искренен с ней и которому могла бы открыться она сама. И однажды она его встретила. Высокий, с яркими синими глазами и солнцем в волосах, Брайан привлёк внимание Джанни двумя вещами: он был явно не местный и такой же, как она. Девочка не смогла бы объяснить природу родства, которое она испытала при встрече с ним - возможно, все «свои» люди так ощущаются? Приятельские отношения они завели практически сразу. Брайан был удивительно лёгким в общении, он будто бы наперёд знал мысли Джанни, помогал ей советом в той или иной ситуации, утешал после привычных уже ссор с матерью или проблем в школе. Наконец, им стали даже не нужны слова, чтобы понимать друг друга. Несмотря на свой юный возраст, Джанни осознавала, что таких совпадений не бывает, настолько идеальных людей не существует – ведь не существует же? Но признать это значило обесценить их дружбу. А с Брайаном… С Брайаном Джанни оживала. Брайан был добр к ней, заботлив, терпеливо выслушивал подробности её школьных будней, учил разным занятным штукам – например, плести эти яркие браслеты из ниток. Никто не умел так делать, а Джанни теперь могла, и её популярность в классе возросла мгновенно. С Брайаном Джанни чувствовала себя как со старшим братом, которого у неё никогда не было. В чём-то он даже напоминал ей отца. Совсем чуть-чуть. Но как бы хорошо Брайан к ней не относился, как бы весел ни был, Джанни отчётливо видела в его глазах тоску. Приглушённую, запрятанную глубоко внутрь, припорошенную будничными заботами, неизменную тоску. Брайан был слишком уж явно нездешним, не отсюда. Временами он казался Джанни много старше, чем был на самом деле. Чем выглядел внешне. В один из особенно жарких дней они перестреливались из водяных бластеров. Майка Брайана промокла насквозь – он явно поддавался! – и, когда он снял её, подставляя спину солнцам, Джанни увидела уродливый, словно бы обугленный до черноты рубец на его правой лопатке. Она не стала спрашивать, как Брайан получил его, просто обняла его левой рукой и они сидели так, в молчании, до самого вечера. Кто-то, возможно, сказал бы, что отношения взрослого парня и маленькой девочки выглядят странно, даже несколько предорасудительно. Джанни этому человеку первая бы врезала ногой под коленку. Своё общение с Брайаном она старательно держала в секрете, хотя таких усилий и не требовалось – дома на неё по-прежнему обращали мало внимания, а в школе никто из приятелей даже не подозревал о чём-то подобном. В общем-то, Джанни считала, что, с учётом всех обстоятельств, жизнь у неё неплохая. Даже с одной рукой и одним другом. - Слушай, Джанни, - Брайан завязал последний узелок на браслете, - Мне нужно кое-что тебе рассказать. Взяв маленькую ладошку девочки в свою руку, Брайан завязал браслет ей на запястье. На узорчатом плетении красовался маленький красный шарик-бусинка, багрово блестевший в закатных лучах. - Джанни, я… Мне нужно уйти. Надолго, может даже навсегда. Уйти сегодня. Джанни показалось, что её выстроенный на обломках былого мир вновь дал трещину. Сказанное девочка поняла сразу - более того, про себя она всегда знала, что однажды так и будет. Что однажды Брайан уйдёт. Он слишком не отсюда. Она лишь надеялась, что этот момент настанет как можно позже. Джанни была удивительно взрослой для своего возраста. Как и Брайан слишком молод для своего. Браслет был сделан искусно, плетение сложное и вообще… Красиво. И эта бусинка, точно капля крови на золоте. - Джанни? Джанни изо всех сил старалась не плакать. Нельзя. Не сейчас. Не при нём. Она ведь уже взрослая совсем, верно? Если Брайан подумает, что всё это время якшался с сопливой плаксой, она не оправится от позора. Нельзя плакать. Потом. К чёрту. - Ты знаешь, ты ведь мой самый лучший друг. Самый-самый. И я люблю тебя, и… Ты ведь, может, ещё вернёшься? Однажды? Я буду.. буду ждать тебя. И браслет этот очень красивый, я бы так не смогла сплести. И вообще… Спасибо тебе. Джанни говорила сквозь слёзы, уткнувшись Брайану в грудь, судорожно сжимая его рубашку в своей руке, боясь, что если сейчас отпустит, он немедля растворится в золотой дымке вместе с умирающими солнцами. - Ну-ну, малыш, не надо. Побереги слёзы, соль тебе ещё пригодится, - мягко улыбаясь, Брайан осторожно поглаживал Джанни по голове. Девочка заставила себя улыбнуться в ответ, со странным чувством отмечая для себя, что тоска, ставшая почти что неотъемлемой частью Брайана, пропала из его глаз. Словно бы он нашёл то, что так давно искал. - А теперь послушай меня очень внимательно. – Парень выудил из кармана маленький хромированный пузырёк на цепочке, судя по всему, с какой-то жидкостью. – Возьми это и выпей перед тем, как тебе поставят протез. В тот же день, прямо перед операцией, понимаешь? Это очень важно. А до тех пор всегда носи при себе и не открывай, никому не показывай. Веришь? Джанни, всхлипнув, взяла необычный кулон, надела на шею и кивнула. - И даже не спросишь, что там? – прищурился Брайан. - Не спрошу. Я тебе верю. - Ох, ребёнок, - блондин крепко обнял девочку. Эта малышка, этот необычный маленький человек, так ярко отозвавшийся в его душе при их первой встрече… Ради неё он посетил этот мир. И пусть она оказалась не той, кого он так долго искал, она останется в его сердце. Если бы не она, кто знает, как скоро бы тьма отчаяния поглотила его. Но пора в путь. В другую реальность.

***

Джанни Сорейл вошла в историю медицины как единственный человек, проявивший совместимость с биопротезом CRAA на 400%. Она стала высококлассным протезистом и разработала регенеративную систему BGOLD, которая помогла и помогает миллионам людей на нашей и других планетах.