Спустя два месяца
Мишель хандрила, откровенно, неприкрыто хандрила. Её морозило, настроение последнюю неделю не поднималось выше плинтусно-унылого, чёрный почему-то против обыкновения держал дистанцию, почти не реагируя на провокации и почти откровенное хамство. Сперва девушка ещё пыталась его расшевелить, вывести из себя, а потом плюнула и с головой нырнула в зимнюю депрессию, целыми днями просиживая на подоконнике, потягивая горячий шоколад и таращась на однообразную белизну сквозь покрытое подтаявшим узором стекло. Тот день начался также, как и предыдущие двадцать пять, с озноба с утра пораньше и отсутствия колдуна под боком. Последнее, как Мишель от этого тошно не было, было особенно досадно и неприятно. Слишком она привыкла за два месяца к теплу и постоянному присутствию чёрного рядом. А самое скверное - она вновь начинала чувствовать себя чужой и ненужной, не помогала даже постоянная болтовня со стороны обеспокоенной её состоянием Яны. Всё чаще взгляд синих глаз обращался в сторону Себастиана - девушка всё никак не могла понять, почему он так внезапно начал её сторониться, не полтора месяца назад, после пары «ласковых» и мелкой пакости, а так, практически на ровном месте (в то, что колдун запозднил с местью почти на две недели она не верила, слишком не в его характере это было). Всё чаще в голову Мишель приходила мысль, что она просто и банально надоела, и эта же мысль надёжно отбивала всякое стремление хоть как-то исправить ситуацию. Слишком уж страшно воровке было услышать подтверждение своих догадок. Тем более, причины надоесть у неё были - мысленно призналась себе Мишель, ибо мало кому нравится биться о глухую стену. А позицию её иначе и не назовёшь, не ответа ни привета, молчание, игнор. Сейчас девушка вспоминала массу моментов, когда можно было не фыркнув, дёрнуть плечом, а просто расслабиться и чуть приобнять в ответ, тем более, недовольство в большинстве своём было наигранным, продемонстрированным больше из вредности и инерции. В глазах защипало, Мишель поспешно заморгала, отвела взгляд от девственной белизны за окном. И зажмурившись, провела пальцами по ресницам, стирая влагу. На душе было как-то особенно погано, девушка тихо вздохнула, чувствуя, как перехватило горло, открыв глаза, медленно спустила ноги на пол. Вновь оглянулась, выцепив взглядом голую, слегка припорошенную снегом виноградную решётку, поёжилась, почти физически чувствуя острые иголочки холода, проникающие сквозь пуховик и тонкую вязку чулок, однако порывисто вздохнув, уже решительно спрыгнула с подоконника. Раньше, по крайней мере, ей такие прогулки помогали - холод и свежий воздух мигом вытесняли всякое унынье и единственной печалью по возращению оставались лишь занемевшие пальцы и горячие щёки. Благо, по участку у неё было свободное передвижение, без конвоя и выклянчивания. *** Прогулка действительно помогла, не так скоро, правда, как ожидалось, девушку уже всерьёз трясло, зубы отбивали чечётку, но внутри её немного всё же отпустило, припорошив тревогу толстым слоем обречённости и грусти. А ещё Мишель решилась спросить. Наконец-то, ибо сил ждать у неё больше не было. Пальцы окончательно занемели, так что девушка задумчиво, уже почти без дискомфорта водила подушечкой указательного вдоль покрытой льдом решётке, лёд подтаивал, холодными каплями стекая в ладонь, ноги едва ли не по колено утопали в снегу (девушка мысленно порадовалась, что додумалась нацепить недавно купленные высокие сапоги, а не, как обычно, низкие, но очень удобные ботинки). Сонная идиллия была нарушена внезапно, Мишель только и успела, что обернуться на хруст снега за спиной, а в следующую секунду уже тихо пискнула, непослушными руками вцепившись в капюшон. Себастиан передёрнул плечами, зло поджав губы и перехватив тонкое девичье запястье, жёстко потянул подопечную в дом. Возражать та благоразумно не стала, придавленная нехорошей аурой вокруг колдуна. И только перешагнув порог, втолкнутая в гардеробную, решилась подать голос, тихо, несмело, с опаской следя за дергано раздевающимся чёрным. — Себасти… — Что?! — зло, резко перебил её колдун, почти швыряя ботинки на полку. — Злишься? — очень «проницательно» и точно спросила девушка, ёжась уже под раздражённым, недобрым взглядом. Неловко переступила с ноги на ногу, не спеша раздеваться, тело в тепле начинало понемногу отогреваться, защипали щёки, зачесались ноги, запершило горло. — Ну что ты, — внезапно почти ласково потянул Себастиан, мягким, пружинистым шагом приближаясь к поневоле отступившей назад воровке, — да ни за что. Приторно улыбнулся, Мишель едва подавила порыв удрать обратно на улицу, сжалась, когда чёрный поднял руку и вздрогнула, когда он раздражённым, ломанным движением скинул капюшон с её головы. В золотых глазах мелькнуло откровенное бешенство, девушка дрожаще, извиняюще улыбнулась, пристыжено отвела взгляд. — Где шапка? — В шкафу? — тихо предположила Мишель, прикусывая губу и вздрагивая, когда колдун взялся за молнию её пуховика. — А почему она там? — вжикнув, молния одним слитным, быстрым движением опустилась вниз, замок разошёлся, обнажая всё ту же лёгкую тунику и чулки. Себастиан на мгновение прикрыл глаза, глубоко вздохнул, унимая порыв свернуть тонкую шейку бестолочи напротив. — Злюсь ли я? Не-е-е-ет, что ты, — колдун ласково улыбнувшись, распрямился, дёрнул девушку за воротник, вплотную к себе прижимая, зло прищурившись, прямо посмотрел в полные невинности и раскаяния синие глаза, — я вы восторге! Ведь пневмония это так интересно и познавательно, а цистит! Ну, просто прелесть, и это только стоило оставить тебя на час другой! Мишель поморщилась, обхватила сжимающую горловину её туники ладонь холодными пальцами, с некоторым удовольствием чувствуя уже подзабытое тепло. Поджала губы, уже без раскаяния и страха глядя в рассерженное золото напротив. — Вылечишь, куда ты денешься, твоё чернейшее высочество?! Позволь напомнить, что это ТЫ игнорировал меня целый месяц! И месяц это далеко не час другой! — Я не игнорировал, — передёрнул плечами чёрный, немного успокаиваясь, второй рукой приобнял воровку за талию, скользнув под расстёгнутый пуховик, — я дал тебе время подумать. — Оп-па, — в некотором обалдении и чего таить, облегчении потянула Мишель, нехорошо щурясь, тихо поинтересовалась, — а почему я не в курсе? Себастиан… — резко оборвала себя, странно хмыкнула, — ты как на мышьяк реагируешь? Колдун скептически приподнял брови, отпустив воротник, легко шлёпнул коварную подопечную по затылку, насмешливо скривил губу: — Только попробуй, выпорю, — пригрозил, вторую руку устраивая чуть ниже поясницы поёжившейся девушки, провокационно притянул ближе, выжидающе глядя. — Расценю как действия сексуального характера, — ухмыльнулась в ответ воровка, в едином порыве обыграть чёрного закидывая руки ему на талию и сцепляя ладони в замок за его спиной, запрокинула голову, прищурившись, — насильственные. А ты обещал. — И ты поверила? — Себастиан фыркнул, но увидев тень сомнения и зарождающегося опасения в синих глазах, тут же примиряюще улыбнулся. — И правильно, что поверила. Цыплёнок, я просто дал тебе время подумать: нужен ли я тебе настолько близко или нет? Ты всё время меня отталкиваешь, такого уж явного отвращения в тебе я не чувствую, но раздражение, стоит мне только тебя коснуться, ты несомненно испытываешь. Мишель молча упёрлась лбом в грудь колдуна, её вновь потряхивало, немного отошедшая кожа зачесалась. Девушка тихо вздохнула, прижалась ближе, едва слышно пробурчала, сильно краснея и пряча лицо: — Нужен. Не делай так больше. А уже спустя пару минут горько об этом пожалела. Колдун плевался ядом, ругался, пытаясь запихнуть до трусов раздетую Мишель поглубже в одеяло… при не упуская возможности провести рукой по стройной ножке или покатому плечику. Уже согревшаяся девушка изо всех сил сопротивлялась, тихо кляня на чём свет кляня чёрного и густо краснея. Колдун только усмехался, и в очередной раз набрасывал одеяло на было высунувшуюся ступню. Уже через пару минут возня эта воровке окончательно надоела и она, выбрав единственно беспроигрышный для неё вариант, притворилась мёртвой, послушно улёгшись и пусто вперив взгляд в потолок. Колдун, склонив голову к плечу, пару мгновений рассматривал немигающе таращуюся в пустоту подопечную и, смешливо фыркнув, с насмешливой усмешкой накинул одеяло ей на лицо, поднялся, быстро вышел из комнаты. За чаем. Горячим. Без сахара, ибо нефиг здоровье портить. *** Девушка закатила глаза, поспешно сбросила одеяло на пол, села, оценивающе покосившись на выход, но вздохнув, откинулась на спинку дивана. Поймает же, зар-раза. Она даже не злилась, почти. Понимала, что по большей части сама виновата и на принуждение здесь уже не спишешь - сама сделала выбор, сама осталась… и сама же прижалась обратно, когда чёрный разжал руки, позволяя отдалиться. Хотя столь неприкрытая манипуляция начинала подбешивать, Мишель задумчиво шевельнула пальцами, скрестила ноги - гадости определённо быть, ибо нефиг маленьких обижать. *** Себастиан вернулся минут через пять, аккуратно вручил девушке ароматную кружку и плюхнулся в конец дивана, полубоком, поджав под себя правую ногу и утомлённо прикрыв глаза. Мишель облегчённо про себя вздохнула, поняв, что головомойка откладывается. Отпила, щурясь, с удовольствием облизнулась. — Малина? Чёрный, не отрывая глаз, тихо угукнул. Девушка едва заметно улыбнулась, в полной мере пользуясь моментом, медленно скользя взглядом по лицу колдуна. Красив, гад, и колечко это… воровка вдруг поймала себя на мысли, что ей интересно, как оно ощущается губами. Бледные скулы окрасил слабый румянец, Мишель поспешно опустила взгляд в кружку. А допив, медленно, тихо опустил её на пол. Внутри плескалось горячее тепло, негой разливающееся по всему телу, девушка, зевнув, облизнула губы, оценивающе посмотрела на Себастиана. Разом навалившаяся усталость начисто смыла всякое смущение, со страшной силой захотелось «на ручки». Воровка моргнула, уже с явным трудом удерживая глаза открытыми, и тихо вздохнув, кончиками пальцев подцепила одеяло, поползла к колдуну, где отпихнув ногу чёрного в сторону, с удобством устроила тяжёлую голову у него на груди, ладонью проскользнув к пояснице. Уже на границе сна и яви едва ощутимо погладила гладкую, тёплую кожу пальцами. Приятно, очень уютно… наконец-то рядом. Чёрный только чуть печально улыбнулся, приобнял тут же задремавшую подопечную за плечи, коротко чмокнул в макушку, подтягивая одеяло выше, медленно скользнул рукой по узкой спинке, отдельно оглаживая каждый позвонок. Глупый ребёнок. Себастиан мягко коснулся виска девушки губами, аккуратно сполз, придерживая маленькое, тихо сопящее тельце, перевернулся, устроив Мишель спинкой к дивану, и крепко прижав её к себе, уткнулся лицом в растрёпанные чёрные волосы, всё также чуть печально, но светло улыбаясь. Глупый ребёнок.Чёрная хандра
5 июня 2016 г. в 10:10