Возвращение Владычицы

Кожаный рюкзак с вещами Нэрвен, куда уже были уложены ее одежда и провизия в дорогу, был привязан к седлу белоснежного холеного скакуна — любимца деда Ольвэ, подаренного ей как раз перед поездкой с Элеммиром к Нолдарану. Путаясь в подоле и шлейфе платья, нервничая и рискуя порвать драгоценный наряд, Нэрвен неуклюже взгромоздилась на спину Фалмавэ*. Ее провожатый, меж тем, уже успел оказаться на своем вороном огромных размеров коне у ворот, выходящих на улицу, пролегавшую за домом. Слуга со светильником в руках затворил за ними массивные створки, пожелав прекрасной госпоже доброго пути, и Карнистиро направил своего коня вправо. Не знавшая города Нэрвен последовала за ним. Поначалу они ехали размеренным шагом. Артанис разглядывала освещенные многими огнями, горевшими на крышах домов и в высоких арочных окнах, улицы столицы нолдор. Было довольно тепло несмотря на поздний час. Нэрвен глубоко вдыхала ночной воздух, наполняя им легкие. В воздухе Тириона пахло горящими факелами, цветущими кустами гортензии и вербены, торчавшими из-за причудливых витых изгородей, особой свежестью летней ночи и предвкушением чего-то небывалого, чего никогда не случалось с ней раньше. Изредка из аккуратных, красивых домиков, напоминавших жилища обитателей Имладриса, доносились запахи еды, оставшейся на кухне от недавно окончившегося ужина. Ужинать в Тирионе садились поздно, а заканчивали трапезу уже с наступлением ночи. Нэрвен набрала в грудь побольше воздуха и поравнялась с Морьо, чтобы заговорить. Он при приближении кузины лишь едва заметно повернул голову в ее сторону и тут же принялся смотреть перед собой, словно не Артанис ехала теперь рядом с ним, а порыв ветра слегка всколыхнул край его плаща или он зацепился за какой-нибудь куст. — Здесь так красиво ночью. Город разросся, стал еще величественней… — обронила Артанис. —  А что там у вас, в Альквалонде? — прозвучал в ответ его голос. — Все по-старому, — Нэрвен вздрогнула уже после того, как слова сорвались с ее губ. Карнистиро приглушенно рассмеялся. Феанарион словно бы играл с кузиной в какую-то игру или смеялся над ней. Нэрвен сделалось неуютно. «Зачем вообще было ехать провожать меня?!» — возмутилась она мысленно. Они, тем временем, подъезжали в западным вратам Тириона, через которые Артанис вступила в город утром предыдущего дня. Поймав себя на том, что за ужином совсем не затронули тему визита Нельо и Морьо к Нолдарану, гостьей которого вчера стала и она, Нэрвен решила предпринять еще одну попытку. — Удалось ли уладить дела с дядей Нолмэ? Надеюсь, все разрешилось. Морьо вновь хмыкнул, и ей показалось, что рот его искривился в горькой надменной усмешке. — У нас все отлично прошло, — отвечал он, — А ты зачем приходила? — Дядя сам призвал меня, — радуясь возможности разговориться, наконец, преодолев неловкость меж ними, отвечала Нэрвен, — Хотел повидать и расспросить о новостях Покинутых Земель. В ответ Морьо кивнул и снова уставился вперед, молча направляя вороного вдоль по ведущему в Альквалонде тракту. Тогда у Нэрвен в голове промелькнула странная мысль о том, что в момент, когда случаются самые важные и судьбоносные события в жизни, мы, как правило, не осознаем этого и проживаем их второпях, совершенно не задумываясь над смыслом и значением происходящего. Только много позже, пожиная плоды содеянного, мы понимаем, где оступились, постигая разумом уготовленный Единым путь и сознавая те мгновения жизни, когда могли изменить ее течение. — Зачем ты поехал провожать меня? — спросила, не выдержав, Нэрвен. Всем было прекрасно известно, что Артанис — искусный и сильный воин и способна постоять за себя не хуже любого мужчины. Кроме того, Аман был самым безопасным местом во всей Арде, где не было ни врагов, ни другого зла, что могло бы попытаться причинить Нэрвен вред. — Хотелось прогуляться по степи, — спокойно ответил Морьо, криво улыбнувшись. — Но мы же едем по дороге… — недоумевающе проговорила его кузина. На что Морьо чуть придержал вороного, повернул к ней голову, пропуская вперед Фалмавэ, и вдруг схватил того за узду, сам метнувшись на вороном вправо от дороги, и тут же отпустил дезориентированное животное, изо всех сил огрев его по белевшему в темноте ночи крупу и отправив, таким образом, в ошалелый галоп прямо в просторы расстилавшейся по обе стороны от дороги бескрайней дикой степи. — Ах! — вскрикнула слишком поздно спохватившаяся Нэрвен, пытаясь остановить коня. Справа ее уже обгонял несшийся во весь опор Карнистиро. Забыв все на свете, почувствовавшая себя уязвленной Артанис крепче сжала поводья, наклонилась вперед, пригибаясь к конской шее, и резко всадила пятки в бока Фалмавэ, подгоняя его криком. Они летели, пресекая ночную степь, словно две молнии — черная и белая, разделяющие надвое своды Варды во время грозы. Забранные на затылке в хвост волосы Морьо вились вслед за ним черным змеем. За неуклонно нагонявшей его Нэрвен белой дымкой растворялся в воздухе, искрясь и блистая, шлейф нарядного платья. Стремительно отдаляясь от нужного гостье из Альквалонде направления на запад, кузены, загоняя лошадей, врезались все глубже в степной простор Амана, тревожа копытами коней мирно спавших в высокой траве насекомых — жуков, стрекоз и мошек, а также полевых мышей, пичуг и ящериц, свивших гнезда у самой земли, на тонких стебельках травинок. Быстрая езда, свист ветра в ушах, топот лошадиных копыт, ароматы степных трав, а также дух соперничества, витавший над их головами, действовали на Артанис опьяняюще, заставляя, не помня себя и не жалея подаренного ей дедом коня, лететь вперед в попытке нагнать остававшегося все время чуть впереди нее, скакавшего на своем вороном кузена. Когда Нэрвен была близка к тому, чтобы в который раз за их краткое путешествие поравняться с Морьо, он внезапно остановил коня, натянув поводья, и тут же спрыгнул наземь, оказавшись по колено в степной траве. Остановив пробежавшего далеко вперед Фалмавэ, Леди Лориэна развернула его и направила шагом обратно, туда, где Карнистиро уже снимал со спины вороного седло, бросив на землю приседельную сумку, черневшую в траве. Нэрвен спешилась и подошла ближе, ведя коня под уздцы. Ее кузен оглаживал морду вороного и, вытащив из сумки яблоко, разрезал его на небольшие кусочки бывшим при нем охотничьим ножом и тут же скармливал их животному, нарочито не замечая ее приближения. — Что ты делаешь? — спросила Артанис. Она ощутила укол тревоги, начиная сознавать, что они находились Эру знает как далеко от ведущей в Альквалонде дороги, посреди бесконечно тянувшейся во всех направлениях степи. — Ты знаешь, где мы? — не дожидаясь ответа на предыдущий вопрос, снова заговорила Нэрвен. — Да, — кивнул кузен, наклоняясь и вытаскивая из сумки еще пару яблок, которые протянул ей. Взяв яблоки, Нэрвен, безмолвно стоя посреди поля, следила за тем, как он, огладив вдоль шеи и слегка похлопав круп вороного, отпустил того бродить в компании Фалмавэ, с которого тоже снял седло, даже не спросив разрешения его хозяйки. Затем Морьо примял подошвами сапог траву на небольшом участке перед ними и, расстегнув застежку-фибулу у ворота плаща, расстелил его на земле. Проделав все это, Карнистиро вытащил из рюкзака, что был прикреплен к седлу Артанис ее кафтан и штаны, положил их поверх седел, которые установил рядом друг с другом на левом краю расстеленного на земле плаща. — Укладывайся, — кивнув в сторону импровизированного ложа, скомандовал Морьо. — Я не хочу здесь спать, — ответила Нэрвен, — Мне необходимо продолжить путь. Мой отец в тревоге. — Он думает, что ты гостишь у Нолмэ, — криво усмехнувшись, проговорил ее собеседник и улегся на дальней от Нэрвен половине, оперевшись на седло, которое специально подложил себе под голову. — Ложись, — он огладил казавшейся синевато-белой в ночном освещении рукой ткань своего плаща на остававшейся не занятой его половине, — Сегодня ты — наша гостья, а гостей надо привечать… Он снова криво и горько улыбнулся. — Зачем? — ошеломленно спросила Нэрвен, уставившись на не занятую половину покрывала. Без объяснений, не глядя более на нее, Морьо улегся поудобнее, заложив руки за голову и устремив в небо заостренный подбородок, прищурился, вглядываясь вверх. — Так удобнее смотреть на них, — наконец, пояснил он. Леди Лориэна только в тот момент, услышав его слова, взглянула вверх, подняв голову. На недосягаемой высоте черно-синего купола Варды, раскинувшегося над ними, таинственно мерцали, подрагивая, сотни крупинок-бриллиантов. «Элени…» — подумала Нэрвен, ложась рядом с Морьо на покрывало, сняв с себя отороченный чернобуркой плащ и укрывшись им. Артанис надкусила яблоко, протянув второе кузену. От лежавшего рядом Морьо пахло степной травой и ветром. У ветра есть свой свежайший запах, как и у скорости, и у тоски. Все чувства и эмоции имеют свой неповторимый аромат. От четвертого сына Феанаро пахло сладковато-горькими травами и свежестью ночного воздуха. Он был так близко, что можно было почувствовать тепло его тела, ощутить его жар. И все же она понимала как никогда отчётливо — Морьо жил в своём мире, чуждом ей, таком бесконечно далеком, таком отличном своими законами от привычного Нэрвен мира собственных её мыслей и переживаний, что казалось, они были рождены в разных вселенных и лишь случайно оказались рядом, лежащими посреди дикого поля и разглядывающими далекие звезды. Леди Лориэна привалилась затылком к седлу со сложенными поверх сидения штанами, и подняла взор к ясному ночному небосводу. — Мы так давно не виделись… — задумчиво произнесла она. Карнистир кивнул и тоже откусил большой кусок от своего яблока. — Ты стала другой… — Мне уже не сто двадцать три года, как в последний раз, когда мы говорили. — Сейчас ты выглядишь даже лучше, чем тогда… Он повернул голову, прикрыл глаза и принюхался, вдыхая аромат волос лежавшей рядом Артанис. — Спасибо, — обрадовано отозвалась Нэрвен, добавив, — Я столько времени не скакала так бешено на лошади, что успела забыть, как это — быстрая езда. Было странно видеть его таким спокойным, умиротворенным и расслабленным. Кожа лица кузена казалась бледной, нежный румянец едва тронул скулы. Он лежал рядом и Нэрвен могла видеть, как ветерок играет с прядями темных волос, как плавно вздымается и опускается переплетение из многих ожерелий распластавшееся на груди Морьо своими многочисленными подвесками, цепочками и бусинами. Опираясь на локоть правой руки, Карнистиро стал медленно приподниматься, поворачиваясь к лежавшей справа от него Артанис. Вот он совсем близко. Его лицо над ее лицом. Глаза Морьо сверкнули красноватым пламенем, но он тут же прикрыл их густыми ресницами, наклоняясь все ниже к лицу кузины и потянувшись левой рукой к ее щеке. — А это тоже забыла? — звучит в темноте его хрипловатый голос. «Что он делает?!» — раздался в ответ встревоженный крик в мыслях Нэрвен, и тут же ее ладонь уперлась в грудь Морифинвэ, ощущая, как дрогнули подвески и перекатываются самоцветные бусины. «Не делай этого…» «Почему?» «Унат — я не могу нарушать его…» «А я могу…» — и он впился в ее рот, раскрывая его, проникая языком внутрь и вдруг неожиданно прикусив нижнюю губу Нэрвен. И оба замерли, сосредоточившись на вкусе поцелуя — вкусе свежего, ещё не до конца поспевшего, зеленого яблока. От нехватки воздуха, вскоре Нэрвен ощутила головокружение и попыталась сначала мягко, а потом все более настойчиво, отстраниться от Морьо. — Я должна ехать домой, — прошептала она. — Ясно, — с досадой процедил кузен и откинулся на импровизированную подушку из седла. Выдержав паузу, выждав еще несколько мгновений, Нэрвен нехотя поднялась с земли, озираясь по сторонам в поисках белого силуэта Фальмвэ. Когда конь был вновь оседлан, а рюкзак снова был прикреплен ремнями к седлу, Нэрвен накинула на плечи плащ и приподняла подол своего платья, которое уже не первый раз за эту ночь вспоминала недобрым словом — настолько неудобным оно было для верховой езды. — Не нужно провожать меня, — сказала она затягивавшему седельные ремни кузену. — Я провожу тебя до врат в город, — упрямо повторил он сказанную за столом фразу. Леди Лориена решила не вступать с ним в пререкания. Она не знала, где именно они находились, и как из этой точки острова можно было достичь приморской столицы тэлери. Чтобы срезать часть пути, Морьо решил повести кузину напрямик и уже почти в самом конце пути, когда до ворот в город останется каких-нибудь пара лиг, свернуть опять на мощеную дорогу. Большую часть пути до самых врат в Альквалонде они ехали молча. Морьо чуть впереди, печальная Нэрвен с поникшей головой за ним. Никому не хотелось вновь заводить беседу и каждый из двоих размышлял о чем-то. Нэрвен размышляла о том, как причудлива и непостижима порой судьба и о том, что теперь обоим, как когда-то давным давно, в Эпоху Древ, придется начинать все с начала. Карнистиро с завистью подумал о супруге кузины, Лорде Келеборне, а затем его мысли обратились к самой Нэрвен. Точнее, не мысли, а желания. Артанис была даже лучше, свежее и прекраснее, чем в его воображении и воспоминаниях и он, стараясь подавить раздражение, думал о том, что все между ними снова сойдет на нет благодаря принятым в прошлом решениям и сделанным тысячелетия назад выборам. Прощаясь уже на рассвете у городских стен, в первых ярко-оранжевых лучах Анара, жемчужина Альквалонде сочла нужным снова повторить приглашение для представителей Первого Дома на посвящённый её возвращению праздник. Морьо формально кивнул, ответил «Благодарю» и добавил: — И спасибо, что заботилась о йельдэ. — Не благодари меня, — отвечала Леди Артанис, — Ты просил, и я была счастлива, что могла познакомиться с ней и быть ей полезной. Даже если бы ты не просил… Когда Кано ее привез, мне было достаточно взглянуть в лицо Мирионэль, чтобы понять, кто она. Кузен опустил ресницы. Краска мгновенно бросилась ему в лицо. В тот момент Нэрвен подумала, что он тоже изменился. Четвертый сын Феанаро стал спокойнее и за последние восемь тысячелетий повзрослел не столько физически, поскольку внешний облик его остался прежним, сколько духовно. Его феа не была более переполнена не находившей выхода свирепой злобой, а во взгляде читалась усталость. «Мы увидимся на празднике?» «Я приду…» «До встречи и доброй дороги!»