***
Ульяна двигалась по незнакомым комнатам, словно экспонаты музейные исследовала. Катя, стоящая у двери, подумала о том, что отсутствие Игоря сейчас — к лучшему. Этого наблюдения он бы точно не перенес спокойно. — Уютно, — прошептала Пылаева, касаясь кончиками пальцев белого кожаного дивана и тут же их отдергивая. — Хотя все... давит. — Ты сама выбирала этот диван, кстати. Вы с Игорем ругались тогда чуть ли не каждый день, потому что ты хотела сохранить его в первозданной чистоте, — улыбнулась Решетникова, все еще не понимая, как ей себя вести. Казалось, что вот-вот Ульяна рассмеется и скажет: «Да расслабься, Кейт, я же шучу». Но такого, как назло, не происходило. — Да? Теперь я понимаю, почему он мне так нравится. В кармане Кати разорался телефон. Пылаева вздрогнула: — Какой-то очень знакомый звук. — Конечно. Это — твой телефон. Ну слава Богу, хоть что-то кажется знакомым. Надо же хоть с чего-то начинать. — Ооо, ну все. Это Мигель... — хореограф кинула обеспокоенный взгляд на подругу. С ней ведь никто не обсуждал участие в «Танцах»! Как она вообще может в подобном участвовать после аварии и сотрясения мозга? — Кто такой Мигель? — Готовься, Пылаева — это твой самый страшный темный сон, — нарочито-загадочным тоном ответила рыжеволосая, а после рассмеялась, поставив звонок на громкую связь. — Привет, Мига! Это Катя. Только не ори, голова взорвется. Твоя. Мне будет тебя очень жалко. — А-ХА-ХА. Какого хрена, Решетникова? — тон голоса мужчины стал чуть ниже, но любому другому все равно бы показалось, что это — самая настоящая истерика. — Что за трындец? У нас съемки скоро, ставить начинаем через три дня, а я, мало того, что без хореографов, так еще и команду до конца никак не соберу! Ульянины глаза, которые в самом начале «подслушивания» были круглыми от удивления и некоего страха, постепенно возвращались к привычному размеру. Оры Миги действовали весьма положительно. На всех, кроме него, очевидно. — Егоровские вон все перезнакомились, передружились, не удивлюсь, если уже бухать за знакомство укатились, а я сижу тут, как придурок, распиваю с Вядро энергетики, пока Шабанов лясы с Платоновой точит. Где Нестерович? Почему ты отвечаешь на телефон Пылаевой? Че за нахер вообще творится? И тут Катя поняла, как лажанулась, не разбудив Макса сегодняшним утром. — Так, Миг, не нервничай. Макса сейчас разбужу, Ульку доставлю, Карпену по башке настучу, — Катя тут же включила «мамку», потому что сажать дерганого Шестеперова в кресло наставника — совсем не комильфо. — Вот не круче меня Егор, не круче! — радостно заржал Мига. — У него нет тебя, моя огненная феюшка! — Господи, с кем я работаю? — с улыбкой простонала Решетникова. — Бывай, шоколадочка, скоро будем. Когда разговор был окончен, Ульяна пристально посмотрела на Катю: — Ты, кажется, очень хочешь мне что-то рассказать. — Да, ты права.***
— Итак, быстрее-быстрее, козлятушки! — Черный Вождь бегал между нестройными рядами танцовщиков, размахивая руками. У Егора и Мигеля (да и их хореографов, собственно), было запланировано общее собрание. Все суетились, все томились в радостном предвкушении. Кроме, разве что, Ульяны, которая стояла возле Кати и боялась потерять ее из виду. — То есть, ты хочешь сказать, что я — часть всего этого? — Всегда была, — ободряющие приобняла подругу за плечи Решетникова. — Слушай, есть время отказаться, серьезно. Я по-прежнему не знаю, как это все может на тебе отразиться. Пылаева закрыла глаза, попытавшись сосредоточиться. Нет, память по-прежнему спала беспробудным, но она надеялась, что хотя бы ощущения подскажут, как быть дальше, потому что рядом сейчас не было никого, кто мог бы принять решение за нее. Где-то в душе, кажется, родилось странное и непонятное чувство, которое было скорее приятным, чем наоборот. Воображение нарисовало маленькую хрупкую девочку в балетной пачке за очередным красивым пируэтом. — Я согласна, — выпалила девушка неожиданно громко, чем привлекла к себе несколько заинтересованных взглядов ребят. А после, уже тише и почти на ухо Кате, добавила, — правда, я не знаю, получится ли у меня... — Пробудим твою мышечную память, — хрипло рассмеялась рыжеволосый хореограф. — Если что, я всегда рядом. Поверь, я неоднократно видела тебя в деле и прекрасно знаю, на что ты способна, Пылашик. Все получится. — Заползайте, красавчики, папочки заждались! — вновь заголосил Мигель.***
— Итак, вот они — наши участники! — Кубинский Вождь хлопнул в ладони и состроил зловещее выражение лица. — Готовы рвать и делать самое яркое и фееричное шоу? — Да!!! — хором гаркнули «птенчики». — Вот и здорово, — Егор сложил ладони вместе и сделал шаг вперед. – Не буду таким многословным, как мой излишне эмоциональный коллега (в этот момент Мига, по обыкновению, начал корчить «старшему товарищу» рожицы), а просто пожелаю всем удачи, и… О, ну наконец-то, заходите, дорогие! Поприветствуем наших любимых хореографов! Пока не всех, но армия команд сильна, я могу за это поручиться. — Катюх, Карпенище, а ну почесали сюда! — тут же включился в очередной наставнический баттл Шестеперов. — Итак, прошу любить, чтить, иногда даже молиться, ибо эти люди — нереальные. Кхм-кхм… Екатерина Решетникова и Алексей Карпенко! —Ну раз пошла такая мода, то давайте познакомимся с Сашей Могилевым, Игорем Рудником и Вовой Гудымом! Ульяна, которая сидела на полу где-то между мальчиком, который постоянно улыбался и девочкой с прядкой ярко-красных волос, заметно напряглась. Игорь страсть как не любил такое позерство, но раз уж подписался, придется играть по правилам. — Эгегеей, всем привет! Пока Гудым изображал из себя зайчика-энерджайзера, рассыпаясь в приветствиях, Рудник наткнулся глазами на свою потерянную девочку и застыл, почувствовав, как сердце пропустило удар. Все-таки узнала, и даже в таком состоянии решила пойти. Неисправимая и упрямая. — Так-так, Вован, стап ит! — Мигель закатил глаза и замахал руками, словно отгоняя от себя назойливую муху. – У нас тут времени в обрез, предлагаю сделать так. Вы, мои детки, сейчас по очереди будете вставать, называть свое имя, выбегать к нам и танцем, длиною в тридцать секунд, рассказывать о себе. Постарайтесь с кастингами не повторяться, ага? А вот тут уже Ульяне захотелось бежать без оглядки. — Псс-псс, — растолкав парней, которые сидели вокруг девушки (конечно, чистая случайность), рядом умостился Нестерович, который улыбался наимилейшей из своих улыбок. Катя рядом с Карпенко шумно выдохнула («Что, ревнуешь?» — беззлобно поддел Леха), а Игорь рядом с Егором заметно расслабился. — А? Да… привет, Макс, — улыбнувшись, шепнула блондинка, собирая волосы в небрежный пучок (когда взору Игоря предстали ее ключицы, он судорожно сглотнул). — Пылашик, не дрейфь, ладно? Плевать на все, плевать на всех. Закрой глаза и смотри в себя. В душе ты все помнишь и все знаешь, поняла? Просто иди напролом за тем, что чувствуешь. Все-таки, твоих истинных друзей можно определить, даже будучи награжденной этим ужасным словом «амнезия». Они пробьют любые ограждения, они помогут даже тогда, когда ты сама не будешь иметь представления, как спасаться.…
Когда девушка, представившаяся Настей Чередниковой, закончила, взгляды наставников перешли к Ульяне. — Просим, — широко улыбнулся Мигель. Егор лишь серьезно кивнул. Пылаева медленно поднялась со своего места, чувствуя на себе взгляды всех участников (кто-то смотрел доброжелательно, кто-то — заинтересованно, а кто-то уже недоверчиво), всех хореографов и самый главный (от него мороз бродил по коже, а сердце начинало стучать быстрее) — Игоря. Страх в душе распространялся с невероятной скоростью, но в мыслях витали слова Макса и его улыбка. Нужно отпустить все. Нужно просто расслабиться. Девушка встала перед группой, мило улыбнулась, а после закрыла глаза и, опустив руки, застыла, пытаясь собраться. Пять секунд, десять, тридцать… Мигель зашевелился, Катя толкнула его в бок, а Леша ухмыльнулся, словив бешеный взгляд Гарика. Что за чертовщина? Когда кое-кто из участников уже готов был поторопить, Уля, все еще с плотно прикрытыми глазами, взмахнула руками в изящном движении и встала на носочки, рисуя в своем воображении всю ту же хрупкую фарфоровую статуэтку на пуантах. Только теперь ею была она. Изящный прогиб, взмахи руками — она птица. Она летит, противостоя силе ветра и разговорам людей, она наслаждается свободой и своим гордым одиночеством. Вдруг резко — изгиб, гримаса боли. Кто-то подстрелил прекрасное творение природы, и вот она падает, падает на землю, сталкивается с ней и сжимается в комок, дрожащими руками-крыльями прикрывая спину, где сейчас должны быть раны от выстрела. Тяжело дышит. После — поднимает голову и открывает глаза, наблюдая за окружающими ее людьми. Все молчат, все будто бы проживают эту историю заново. Гарику стоило неимоверных усилий, чтобы не кинуться к ней, не сгрести ее в охапку и унести отсюда ко всем чертям, потому что сейчас она виделась ему такой хрупкой и тонкой, что становилось страшно за нее. Но взгляд, хоть и потерянный, выдавал лишь одно — она готова бороться. Даже против самой себя. — Зато я уже примерно представляю, что будет танцевать Ульянка, — шепнул Леша Мигелю. — Забираю ее себе на первый концерт.***
Перед собраниями команд наставники дали участникам несколько минут на отдых. Ульяна убежала куда-то в закоулки, и, усевшись на пол, обхватила голову руками, тяжело дыша. Видимо, Катя была права, это все — точно ее. Только вот ничего не помнить было настоящей пыткой. Мысли витали в вакууме, сердце колотилось, словно пойманная в клетку птица, а в висках постоянно стучало. Паника. Кажется, это называется панической атакой? Черт… — Прости, — внезапно раздался голос и в поле зрения девушки показался высокий парень, который стоял буквально в метре и с долей тревоги за ней наблюдал. — Извини, что потревожил. У тебя такой вид, будто бы ты только что убежала от стаи волков. — Возможно, ты прав, — пожала плечами блондинка, робко улыбнувшись. — Я могу присоединиться к твоему незримому полю боя? — Вдвоем не так страшно. Садись. Парень опустился рядом и закрыл глаза, глубоко вздохнув. — Столько разных и амбициозных, что аж кружится голова. А ты выделилась, знаешь. Мне показалось, будто бы я — тот, кто причинил вред свободолюбивой птичке, и даже стыдно было. Горько, — он поднял руку и поперебирал в воздухе длинными пальцами. Ей показалось, что он в совершенстве владеет гипнозом. Но после нежданный нарушитель спокойствия вдруг как-то наивно и по-детски улыбнулся, спросив: — Как тебя зовут? — Они все говорят, что я — Ульяна. Отчего-то ей захотелось быть честной. Непонятно, почему. — Я — Никита Орлов. Почему ты так ответила? Не уверена в собственном имени? — Я уже ни в чем не уверена… Молодой человек повернул в сторону Ульяны голову и радостно произнес: — Ты будешь Гердой. Идет? На вид такая уверенная, а внутри — хрупкая и беззащитная. Не претендую на должность Кая, но рискну предложить… давай дружить? Пылаева, не сдержавшись, рассмеялась: — Давай.