Падре

Confiteor Deo omnipotenti, beatae Mariae semper Virgini, beato Michaeli Archangelo, Как привычны для меня слова молитвы.… В тиши кельи они слетают легким шепотом с моих губ, как и тысячи раз до этого. Пальцы привычно перебирают гладкие бусины четок. Они так похожи на застывшие слезы…. Я видел их немало. Каждая – это еще одна мольба о прощении. Лишь в них я нахожу временное утешение и покой…. Но я был избран и выполняю свой долг с честью! За окном воет ветер в узких галереях монастыря. В его песне мне слышится отголоски хора потерянных душ. Стонут, молят об освобождении, жаждут забвения. Они прокляты и им нет покоя. Я уже когда-то слышал их Песню…. Я такой же потерянный, как они. Я стою в тени Храма Господня. Я – отступник, предатель, убийца, истинный Искариот…. Как же так получилось, Господи?! beato Ioanni Baptistae, sanctis Apostolis Petro et Paulo, omnibus Sanctis, et vobis, fratres Я убивал всю мою жизнь. Наемникам за это и платят, и платят неплохо. Когда-то мне это даже в какой-то мере нравилось… Постоянная опасность, близость смерти щекочет нервы, в каждой секунде сладкое чувство, что ты еще жив! А потом шальная пуля доносит до тебя осознание того, что ты тоже смертен... Мне повезло: я умер и воскрес. Я обрел новую жизнь, новый дом, новую семью… Я обрел веру в тебя, Господи! Я был готов нести Твое слово людям, помогать им, облегчать страдания. Но ты решил по-другому: я вновь лишился всего, что имел…. У меня не осталось ничего, ради чего стоило бы жить…. Ничего кроме Веры! (et tibi pater), quia peccavi nimis cogitatione, verbo et opere: MEA CULPA, MEA CULPA, MEA MAXIMA CULPA. Я был избран. Я стал карающим мечом в длани Господней, его десницей, несущей возмездие. Я стал Палачом Андерсоном, Убийцей Андерсоном, Штыком Андерсоном, Ангельской пылью… Святым словом и благословенным оружием я низвергаю грешников в Ад на вечные муки. Нет им прощения на земле, да обретут они его в Чистилище. Я всего лишь инструмент для убийства, живое оружие, направляемое волей Господней. Ни больше, ни меньше. Лишь Ему я служу, лишь он в праве решать как мне жить и когда умереть. Ideo precor beatam Mariam semper Virginem, beatum Michaelem Archangelum, beatum Ioannem Baptistam, И не надо говорить мне об ответственности и воздаянии! Я не боюсь Ада. Я видел Лондон, когда в него пришел Дьявол! Перед моим взором умирали люди: мужчины, женщины, дети…. Кровь заливала мостовые, пропитывала землю на ладонь вглубь. В воздухе висел смрад трупов, которые не хотели покоиться и бродили в поисках еще живых. Над городом раздавалась Песнь Смерти, хор проклятых пел гимн Войны. Город умирал на моих глазах… Я видел, как умирали протестантские солдаты. Их расстреливали, резали, рвали на части, но они не отступали. Шли, зная, что пути назад нет, а впереди лишь Тьма и гибель. Смертники выполнили свой долг – выиграли у Смерти время, возможность другим выжить. Язычники, но храбрецы, умерли с честью. Я видел, как колоннами по улицам шли немертвые. За ними тянулся кровавый след, за их спинами вставали гниющие тени. Те, кто давно должны были сгинуть в забвении, шли по улицам Лондона и несли на своих штыках детей. Они упивались Смертью, дышали Разрушением, жили Войной. Я видел как в город спустилось святое воинство. Они должны были принести Свет и спасение, а смогли донести лишь отчаяние и гибель. Белые одежды стали алыми, пропитавшись кровью язычников. Крестоносцы посягнули на власть Господнюю. Бог отвернулся от нас тогда. Я был там, когда освободился Черный Дьявол, когда была сломлена последняя Печать. Врата Ада раскрылись, и море проклятых душ поглотило всех: и живых, и мертвых. Я видел конец всего… Не говорите мне об Аде, я пережил его. sanctos Apostolos Petrum et Paulum, omnes Sanctos, et vos, fratres (et te, pater), orare pro me ad Dominum Deum nostrum. Я – оружие в руках Господа. Я – Искариот, предатель и убийца. Я ушел из битвы…. Для меня больше нет Рая, я пожертвовал своим Спасением ради других. Своей душой расплачусь я за их покой и, дай Бог, что бы этого было достаточно. Amen.