Выиграла

      Звук потрескивающих в пламени дров эхом пробежался по всему просторному помещению. В этом доме никогда не меняется расстановка вещей. Старые щиты, намертво прибитые к деревянным стенам; большое количество давно уже пустующих бурдюков на небольшой столешнице у стены; корзины с продовольствиями под слегка кривоватой лестницей; полки, заваленные книгами и картами; огромный камин обрамленный камнем, который бежерно охраняют различные деревянные фигурки. Самый главный атрибут этой берлоги даже не каменный пласт, служащий "лежанкой" Ночной фурии, а массивное деревянное кресло прямо напротив камина. Отцовское место, на котором долгое время Иккинг проводит бессонные ночи после того, как уютный дом стал пустой и холодной хижиной. — Легенды гласят о чужих землях на Краю Света, где однажды разверзлись пучины Ада, впустив в наш Мир крылатых тварей с острыми, как бритва когтями и громадными мордами. - монотонно разносилось по комнате.       Иккинг знает каждую строчку отцовского дневника наизусть. После того, как безумная идея о переезде взбрела в лохматую голову молодого вождя - слегка потрепанная книга стала постоянностью, в которую раз за разом приходилось вчитываться для того, чтобы найти хоть какую-то подсказку.       Пару минут назад Астрид затеяла игру, но нахмурившийся юноша, который сидя в отцовском кресле уткнулся в раскрытую пред лицом книгу, был уверен, что справится.       Пока старые и скучные сказания моряков лёгкой трелью прохаживались по дому - единственный слушатель не особенно внемлил. Сидящая на коленях блондинка уделяла бо'льшее внимание тазу Иккинга, на который она уложила свою ладонь для большего удобства.       Порозовевшие губы обхватывают пульсирующую головку завидного инструмента, который Астрид так усердно, но игриво ублажает языком, то заводя разгоряченную плоть за щеку, то с лёгким причмокиванием посасывая нежную кожу, так щедро даруя все ещё читающему Иккингу лёгкую дрожь в ответ на приятный жар девичьего рта. — Запечатав проход в обитель смертоносных дьяволов, закончится тирания драконов и войнам настанет конец. - широкие брови ползут к переносице и Иккинг едва сдерживает томный выдох, всего на секунду прикрывая глаза. Он знает следующую строчку заранее и уверенно делает вид, что все ему не по чем, но Астрид это не очень устраивает.       Воительница слегка отстраняется и тонкая слюнка тянется до кончика горячего языка, который зализывал слегка опухшую венку. Хофферсон уверенно укладывает ладонь на твердый ствол и делает несколько движений, собирая на губах прозрачную слюну.       Только Астрид Хофферсон может делать подобные вещи с невинным видом, от которого так упрямо ограждал себя Иккинг, спрятав лицо за книжкой. Иногда валькирия поднимала взгляд на возлюбленного, но видела лишь кожаный переплёт и нервно сжимающие его пальцы.       Недавно произошла перепетия на почве нечеловеческой выдержки Иккинга, однако сама Астрид настаивала на том, что все-таки есть кое что, на что промолчать не удастся. Перед тем, как быстро заплести длинные волосы в слабую косу и сесть на колени пред насильно усаженным в кресло наездником - она всучила в его руки первую попавшуюся книгу и продиктовала свои правила: «сорвешься раньше, чем дочитаешь до конца главы - я выиграла».

Такая она, Астрид Хофферсон.       Во рту возлюбленной жарко, влажно и узковато. Настолько, что пробирает до кончиков пальцев на единственной ноге и в какой-то момент одна из рук срывается к золотистой макушке, так рьяно скользящей то вниз, то вверх. — Святые валькирии следят за нашим путем с небес и в Вальхалле не будет места ни одному из нас, как только нога ступит на кровавые почвы. - это предложение прозвучало уже не так, как ранее. Просто потому, что Иккинг бубнит его по памяти, испуская тяжёлый выдох с непроизвольно закрывшимися глазами.       Самое слабое (на ощущения, не иначе) место обласкано протяжным движением языка и пара капель вязкой смазки просачивается на блестящую от слюны головку, над который раздался звук глухого причмокивания губ и вот он - победный клич. Несдержанный стон, после которого узкие бедра шатена едва ощутимо толкаются вперёд, прося у мучительницы большего.       Томный звук заставляет златовласку улыбнуться уголками губ и раскрыть рот пошире, заглатывая ближащуюся к разрядке плоть. — Викинги и...о Боги, Астрид. – побуревшее лицо наездника вплотную встречается с жёлтыми страницами книги скрывая и стыд, и наслаждение проигравшего Хэддока, который в скором времени изливается в рот девы.       На её губах остаётся вязкое, солоноватое и горячее семя. Пара капель попадает на румяные щеки и валькирия, все ещё сидящая на коленях пред слегка раздвинувшим ноги вождём, большим пальцем стирает доказательства своей победы: — Я выиграла, Иккинг.