День влюбленных

      Учиха Саске любил день Возлюбленных. Это ежегодное языческое игрище было посвящено любви, супружеству, страсти и прочей романтической дури, но это не мешало Саске его любить. Раздражало, удивляло – вот же людям заняться нечем! -, смущало, но не мешало.       В этот день вся Коноха разом сходила с ума. Если бы враги напали в этот праздник, деревня пала бы без сомнения, но Саске считал, что идиотизм заразен и передается воздушно-капельным путем от ниндзя к их врагам, у которых тоже начинался этот аналог весеннего гона. Деревня-скрытая-в-Листьях в этот период резко выпадала из режима маскировки и наполнялась цветами (магазин Яманаки делал на этом гульбище годовую выручку), бантами, открытками, гирляндами и сердечками. Толпы сельчан впадали в форменное безумие, танцуя до упаду, напиваясь дармовым саке (Хокаге-сама был целиком и полностью за улучшение демографии и помогал всеми силами) и уничтожая запасы сластей. Ну и, конечно же, все самым наглым образом разбивались на парочки (и не только) и обжимались, целовались, обнимались, щекотали друг друга, а иногда вообще доходили до самого интимного – покусывали за уши. И все это на виду у всех и скрытно, по поводу и без оного, везде, где только можно и где нельзя. Секунды, минуты, часы напролет к вящей зависти тех, кто еще не достиг нужного возраста или же давно и безвозвратно из него вышел. Крыши, кусты, темные закоулки, беседки, подъезды, чердаки, отдельные номера и даже пара пересохших колодцев (есть же экстремалы) – все было оккупировано почитателями давней традиции.       Саске же был равнодушен к цветам, банты считал глупым позерством – хороший тройной узел гораздо эффективнее удержит пленника, открытки признавал только в случае вызова на дуэль, гирлянды рассматривал исключительно как инструмент удушения кого-нибудь, а сердечки терпел только на занятиях по анатомии в городском морге. Танцевать младший Учиха так и не удосужился научится, вино не мог пить из-за запрета Хокаге, так как несовершеннолетний, а от переизбытка сладостей в рационе у бедняги начинали болеть зубы. До познания прочих радостей древнего праздника потомок гордого рода еще не дорос, да и не особо стремился, так что род все еще оставался без продолжения. Можно сказать, что этот день должен был бы проходить мимо Саске как караван проходит мимо норки тушканчика в пустыне – вроде бы и рядом, да только обоим плевать на существование другого, если бы не одно НО.       Точнее, этих «НО» было не одно, а много, чертовски много на взгляд Учихи. Этим меняющим весь расклад фактором были женщины. Всех мастей и возрастов: от тихих и робких девочек младшего школьного возраста из деревенек под Конохой до грозных старушек-куноичи, которые еще дедушку Саске помнили во всей красе и вспоминали молодость при виде его внука. Эти странные создания преследовали в этот день Саске с упорством блох, гонящихся за единственной в радиусе трех километров псиной, и страстью пираний, догоняющих раненого окуня. Ладно бабушки – эти старушки всего лишь умилялись и постоянно норовили потрепать за щеку. Пропустим и более-менее взрослых женщин, которые просто постоянно пытались напичкать милого мальчика булочками до смертельного несварения желудка. Правда практика показала, что Учиха был еще и подопытным кроликом для новых рецептов домохозяек. Причем рецепты не всегда были безобидными…. А вот у остальных, которые были помоложе и еще не выскочили замуж, крышу сносило конкретно. Они подстерегали парня у дверей, в лесу, на улицах, один раз какая-то дурында почти сунулась за ним в мужской туалет! И все как одна требовали, просили, предлагали, спрашивали, ныли на одну и туже тему «А не пойдешь ли ты, Саске-кун, со мной на праздник?». Учиха давно пришел к выводу, что пережить этот день – это как миссию ранга А завершить, ну Б - как минимум. И этот факт не вносился в его послужной список исключительно по чьей-то халатности. Несчастный прятался, убегал, выскальзывал из жадных рук, создавал клонов, пользовался шаринганом напропалую, залегал на дно и маскировался под Гая-сенсея. Женщины все равно его находили, но ему удавалось вновь ускользнуть. В деревне давно бы уже организовали официальный тотализатор, но Хокаге был категорически против. Подпольные же ставки от этого только процветали. А ведь женщины на этом не останавливались. Кроме бесчеловечной охоты на последнего представителя своего вида, они еще и дарили ему подарки. Много подарков. Чертовски много. Мерзкие розовые открытки, от которых у Саске рябило в глазах, шоколадки, которые он не любил, всякие кулоны-цепочки, с которыми, если надеть их все разом на шею, можно было идти на реку топится без увесистого булыжника, слезливые романы о вечной любви, от которых хотелось спать, а во рту оставался приторный привкус жженого сахара…. А еще кунаи, ножи и прочие сюрекены, бинты, аптечки – это дарили боевые соратницы. К ним прибавляли также духи, котят-щенят, вышивку, вязаные шарфы и прочий самодел вроде портрета предмета страсти, выложенного из вареных макарон, постельное белье с очень большим намеком, а временами вообще полная порнография. Все это рано или поздно оказывалось во дворе и к вечеру окрестности дома Саске напоминали настоящий склад. Передвигаться можно было лишь по узким проходам и очень осторожно, если вы не хотели быть погребенными заживо под завалами плюшевого зверья. Но и к этому Саске уже привык, и это не могло отравить ему приятных впечатлений от праздника.       Ведь после всего этого разгула, ранним утром, когда вся деревня будет отсыпаться после бурной ночи, к кварталу Учиха как обычно потянутся вереницы повозок. Сначала туда - пустые, потом обратно – полные. Торговцы и лавочники пополняли свои резко оскудевшие после гульбища запасы, а Саске-кун – свой личный бюджет. И именно поэтому он любил этот праздник. В конце концов, мог же он сделать подарок на день Возлюбленных подарок самому дорогому человеку – себе любимому. Месть вообще штука дорога.