Lovely Moments

      - Это Хазард, - заявил зеленый мех, кивнув на ящик. – И он тоже недоволен твоим отсутствием в момент его активации. Уверен, он будет ненавидеть Праймов, когда его мысли приобретут более сложный характер.       Оптимус привычно проигнорировал последние две фразы. Он давно привык к вредности партнера. По мнению своих старых товарищей, это было профессиональным моментом, так что от подливания масла в огонь Прайм мудро отказался. Вместо этого он наклонился над незамысловатой конструкцией, из которой доносилось нечто, очень созвучное по исполнению злобному урчанию Немезис Брейкера.       На появление рядом со своим вместилищем обитатель обитого пенорезиной ящика притих, прекратив свое копошение, через миг издав пронзительный, сиреноподобный визг, от которого антенны Прайма отозвались десятком ошибок о перегрузке. Оптимус слегка поморщился, но все же попытался аккуратно стянуть изолетик с активного спарка. Звучно щелкнули денты, Оптимус отдернул манипулятор, а бета, наконец, выглянула из ящика для того, чтобы посмотреть на своего заискрителя. Оба замерли, напряженно разглядывая друг друга.       Хазард, чье имя оба создателя выбирали долго и дотошно, прежде чем пришли к единому решению, выглядел настолько знакомым, что вентсистемы резко сбавили свой шаг. Острые антенны, аккуратный круглый шлем, гладкий серебристый фейсплейт, пока еще маленький и тонкий корпус, на слабеньких серво которого красовался двойной ряд крошечных колес. Зато броня отчего-то была ярко-желтой с синим, а оптика – бесцветно-белой, что изрядно выбивало из колеи.       - Странно, правда? – поинтересовался Аномалия, неожиданно нарисовавшись по другую сторону от него. – Наверное, это какой-то выверт подпрограммных установок, потому что со своей стороны я не припомню ни одного бота с белой оптикой.       Оптимус ничего не ответил. Все его внимание поглощало крошечное создание с совершенно хулиганским выражением лицевой, которое даже не понимало, насколько огромен мир вокруг и насколько он сам мал и беззащитен перед ним. И, кажется, нисколько о том не беспокоилось. Зато самого Прайма обуревали эмоции, по силе своей несравнимые даже с защитными протоколами. Отчего-то мысль о том, что вот это существо в несуразном ящике является его бетой, настолько перегружала его процессор целым шквалом анализируемой информации, что это даже немного пугало. Вместе с тем красно-синий мех ощущал радость при виде своего живого продолжения. Почему-то именно сейчас слова Мегатрона о том, насколько в действительности он заботится о собственной бете, стали особенно понятными. Как можно не защищать и не любить такого крошку, даже если тот скалится во все денты, как шарктикон при виде добычи?       Спарклинг, внимательно изучив внешние параметры своего второго альфы, судя по всему, остался удовлетворен, поскольку на маленьком фейсплейте появилась кривая, но бесконечно обаятельная ухмылка. Вытянув манипуляторы, он сжал и разжал черные кулачки, с энтузиазмом заколотив ими по краю переносной колыбели.       - Вероятно, он не против познакомиться поближе, - подсказал бондмейт, оттаскивая прочь Немезис Брейкера, который под шумок решил разузнать, чья новая сигнатура обозначилась на его территории. – Брысь!       С величайшей осторожностью, словно держа на манипуляторах судьбу целого мира (а может, так оно и было, кто знает), Оптимус медленно приблизил бету к своей лицевой, ловя взглядом каждое движение крошечного по сравнению с его собственным корпусом мехлинга.       Маленькие манипуляторы похлопали его по фейсплейту, попробовали залезть в энергоприемник и предприняли попытку потыкать пальчиками в оптику, после чего Хазард, потянувшись вверх, легонько потрогал антенны, и, оставшись довольным, властно вцепился в обширный честплейт, свернувшись компактным клубком на манипуляторах своего альфы.       - Он изумителен, - признался Оптимус, от обуревающих его чувств не способный на длинные речи. Он лишь улыбался, глядя на свое создание, до самых глубин искры покоренный кривой хулиганской ухмылкой.       - Да, - просто согласился с ним Аномалия, окинув их беглым взглядом и ощерив денты в ответной улыбке. – Твоим дезактивным Праймам теперь точно придется отпустить тебя, потому что он будет держать очень крепко.       Красно-синий мех не возразил. Значимость всего мира вдруг сосредоточилась на спарклинге у него в манипуляторах, защита и забота о котором неуловимо стали самой приоритетной задачей. Центр Вселенной оказался гораздо ближе, чем можно было бы предполагать. -------------------       - Что это? – спросил Мегатрон, на миг оторвавшийся от разбора отчетов и так и застывший с протянутым к другому датападу манипулятором, стоило ему узреть прибывшего на свое рабочее место Оптимуса.       - Слинг, - коротко отозвался тот, поправив ремни, опоясывающие его корпус спереди и сзади. На ремнях висел странный чехол, в котором болтался спарклинг, пребывающий оффлайн. Возможно, что от самого факта пребывания в чехле. – Изобретение людей.       Мегатрон задумчиво кивнул и, пошарив в сабспейсе, бросил Прайму металлическую пластинку. Тот поймал ее и поинтересовался:       - Это что?       - Контактная карта психотерапевта, - в тон ему отозвался экс-лидер десептиконов и осклабился, продемонстрировав острые денты. ------------------       Некогда полупустой отсек ломился бетскими вещами. Игрушки, специальная мебель, инфорамки со сказками, которые Оптимус бережно хранил долгие ворны на случай, если они кому-то пригодятся, инфорамки с холо для спарклингов… По мнению Аномалии, вещей было как-то слишком много, особенно учитывая тот факт, что Хазард пока не умел мыслить сложно, и его алгоритмы ограничивались весьма примитивными задачами. А значит, что обилие игрушек бесполезно, пока он не понимает, что их много.       Оптимус был не согласен. С того момента, как Хазард впервые оказался в его манипуляторах, Прайму хотелось обеспечить мехлингу все блага, какие он только мог для него добыть. А то, что бета пока еще не понимает всего, не мешало ему радоваться новому.       Еще никто не значил для него так много. Хазард был столь… невинным. Он не знал о том, что мир может быть несправедливым и жестоким, видя его в ярких красках и веря в то, что его альфы способны на любое чудо. Сам Оптимус считал, что единственное чудо, которое ему удалось сотворить, был непосредственно его спарклинг, один смех которого мог развеять все его тревоги. Рэтчет заявлял, что такой эффект имеют на своих альф все беты. Принимая во внимание то, как медбот носился с гиперактивным Джолтом, или как Проул гордо вел за манипулятор своего приемного спарка, или с каким теплом Джаз отзывался о своих мехлингах, или даже, вспомнив степенного Персептора с целым выводком похожих друг на друга бет, подвергать сомнению слова Рэтчета не приходилось. Младшее поколение воистину вдохновляло на стремление достижения лучшего мира, заставляя старшее совершить очередной отчаянный рывок в сторону светлого будущего.       Прайм не знал, как повернется мир. Но ради своей беты и ради множества других таких же бет, как и их альф, готовых защитить их во что бы то ни стало, он лично убедится в том, что новому поколению никогда не придется представать перед теми нелегкими выборами, какие приходилось делать им.       И в этот раз у него были гарантии того, что Мегатрон его поддержит.