О том, как разбиваются сердца

— Да что вы можете знать?! — захлебываясь негодованием, почти кричал Ричард, — Вы же никогда никого не любили! Рокэ спокойно выдержал разъяренный взгляд Дикона, но все же позволил себе усмешку. Спорить с оруженосцем, а тем более доказывать ему что-либо, было просто смешно. Нет, скорее пошло. Мальчишка все равно не поверил бы ни единому слову своего кровника. Так к чему сотрясать воздух? И зачем ему только вообще понадобилось поминать двуличную пегую кошку? Захотелось немного развлечься? Или тишина кабинета, которую немного разбавляло сопение замечтавшегося о своей королеве Ричарда, стало слишком уж угнетать? А, неважно… — Вы правы, юноша, не любил, — почти соврал Алва, ибо то, что он когда-то испытывал, было более похоже на болезнь, чем на воспетое Венненом светлое чувство. Болезнь, которая его едва не прикончила. — Я и впредь надеюсь избежать подобной ошибки. — Вы… — Дик сузил глаза и сжал кулаки. — Да вы просто кусок льда! Вы бесчувственный и бесчестный человек! Вы топчете сапогами все, что есть хорошего в этом мире. Я вас… Он хотел было сказать что-то еще, что отнюдь не было для Рокэ секретом, но вовремя себя одернул. — Это уж как вам будет угодно, — Рокэ приподнял уголки губ, и второй раз за этот вечер слукавил: — Знайте, мне совершенно безразлично, юноша, что вы ко мне чувствуете. Ричард побагровел, едва удержался, чтобы не швырнуть в своего эра, пустым кубком, вино из которого он успел благополучно выпить, и бросился прочь, довольно сильно хлопнув дверью. — Идиот… — как-то излишне мягко прошептал Рокэ, глядя на затворившуюся за герцогом дверь. — Знал бы ты, чем заканчиваются такие влюбленности… Сам герцог это отлично знал. И всякий раз, глядя на Окделла, который дрожа от обожания, глядел в сторону Катарины Оллар, Рокэ вспоминал себя. Правда, тогда ему было больше, уже двадцать… Каким ангелом тогда ему казалась Эмильена! А то чувство, с которым он, летя против теплого весеннего ветра, пахнущего цветами каштана и сиренью, летел на ее зов… Она приняла решение и, сгорающий от любви юный Росио, всей душой стремился узнать его. Узнал… едва жив остался. Она встретила его у порога. Невинная, словно только что вступившая в Олларию весна. Взяла за руку, провела в гостиную и, прикрыв пушистыми ресницами небесного цвета глаза, смущенно сообщила: — Я приняла решение, сударь, я согласна стать вашей… О, как счастлив был он услышав эти слова! Лучшая женщина на свете согласилась подарить ему себя. Кровь закипела, словно в жилах текло молодое, игристое кэналлийское. Эмильена, заметив его реакцию улыбалась, и легко опустилась жениху на колени, горячо шепча: — Маркиз… я вся ваша, прямо сейчас. Росио не посмел. Разве он мог осквернить свою розу до свадьбы? Он лишь легко пробежался по свитым в косы светлым волосам ладонью, дрожа от счастья. Как можно, дорогая? Я терпелив, моя эреа… Вспоминая свою наивность, Рокэ горько усмехнулся. Эмильена уже давно не была так чиста, как он ее себе придумал. Но ослепленный любовью юноша не видел этого, точно так же, как сейчас Дикон не может увидеть истинного лица Катарины. Тогда, Росио даже подумать не мог, что его ангел не далее чем утром, страстно отдавалась господину Лансару, клялась в вечной любви. Когда в дом ворвались вооруженные люди, с закрытыми лицами, первое, что влюбленному идиоту пришло в голову — милой Эмильене грозит опасность! О, как он тогда дрался, защищая свою любовь, которая в том совершенно не нуждалась. Она, пытаясь вырваться из-за прикрывающего ее собой юного, бешенного в своём отчаянии маркиза, хотела уберечь от шпаги «жениха» того, кого действительно любила. Смешно, было бы, если бы не так печально. Их было пара дюжин. Рокэ горько усмехнулся — такая честь для столь юного создания. «Господа, какая неосторожность, почему вас так мало?!: — Это маршал мог позволить себе сказать напавшим на Окделла семерым шакалятам, в тот же раз, все было иначе. Он один против толпы. Тогда, на первых порах юного Росио выручил страх за любимую. Он дрался как лев. Но она ударила его со спины, подносом, по больному плечу…. Он понял. Слишком поздно. Любовь издохла в тот же миг, оставив после себя лишь злое отчаяние. А потом появился Он. Появление красивого белокурого незнакомца в красно-золотом, вооруженного странным, непохожим на то, чем дерутся в Талиге, мечом, случилось в тот момент, когда Росио начал пропускать удары и истекать кровью. Упав на одно колено, с зажатой в левой руке чужой шпагой (своя переломилась на четвертом поверженном враге), перед тем, как завалиться на окровавленный пол, Росио заворожено наблюдал за великолепным незнакомцем. Тот, искусно владея своим необычным оружием, сносил головы нападающим, рубил руки, еще державшие шпаги, заливал гостиную милой Эмильены кровью. Он мало походил на человека. Глаза горели холодным зеленым огнем, а на губах играла, отчего-то знакомая злая, усмешка. Где Росио видел похожую? Да разве ж тут вспомнишь? Юноша упал. Растворяя нарастающую боль в спасительной темноте, но до последнего вглядывался с лицо своего спасителя, надеясь запомнить и, если очень повезет, разыскать. Светлые волосы, зеленые кошачьи глаза, сильная верная рука, сжимающая меч… Много позже, Росио, догадавшись о том, кем был зеленоглазый красавец, вспомнит, что свой смертоносный меч Леворукий держал в правой руке. Рокэ прижал ладони к глазам и слегка надавил. Ричард был неправ, Кэнналийский Ворон очень хорошо знал, что такое любовь и как больно бывает в тот момент, когда понимаешь, что тебя предали, не любили никогда. А потому, Рокэ не хотелось бы, чтобы с его юношей случилась похожая беда. Юность глупа и слепа, она цепляется за нарисованный романтичной натурой образ. Он сам выжил чудом. Не явись подмога в лице белокурого демона, все было бы кончено… Их было — двадцать шесть. Росио прикончил одиннадцать. Остальные были искромсаны, обезглавлены, располовинены, растерзаны… Едва придя в себя, борясь с болью и накатившей тошнотой, Росио покинул проклятый дом, и из последних сил добрался до особняка Савиньяков, и там, на крыльце, вновь потерял сознание. Не сойти с ума от боли и обиды получилось только оттого, что несостоявшийся жених, по всему городу разыскивал красивого человека с мечом, облаченного в бордовое с золотом. Искал, в душе понимая, что не отыщет. И все же, это был повод забыть о своей беде и возможность не убить госпожу Карси и ее тайного мужа. То, что это на Винной ему помог Ринальди Ракан, Рокэ понял позже, отправившись однажды в Алвасете и наткнувшись на старую, изображающую гальтарский пир, картину мастера Коро. Рокэ долго не мог тогда поверить своим глазам. Он стоял и разглядывал написанный в древности, но так хорошо знакомый образ. Диамни удивительно точно передал и волосы, и глаза, но главное — ту самую злую усмешку на губах прОклятого Ракана. Увидев полотно, Росио оставил свои поиски и надежду отблагодарить своего спасителя, спрятав в своем навеки закрытом от любви сердце, еще одну тайну.