Проклятье по телеграфу

— Отец Браун, — детектив-сержант Патрик О’Малли глядел на своего духовного наставника серьёзно, нахмурив рыжие брови, — вы говорили, что не следует приписывать сверхъестественным силам деяний, которые можно объяснить естественными причинами. Я прав? Полный круглолицый священник удивлённо моргнул. Его глаза изучали физиономию О’Малли, а руки нервно теребили видавший виды чёрный зонтик. — Да, я говорил такое. И что?.. — А то, отец, что мы тут расследуем случай, который иначе, чем чертовщиной, и объяснить-то невозможно. И вот мне интересно, сумеете ли вы разобраться, что там к чему, или два в общем-то неплохих парня всё-таки пойдут под суд по обвинению в убийстве? Священник задумчиво покачал головой. О’Малли терпеливо ждал. Он знал, что отец Браун время от времени помогал полиции Лондона, Бирмингема и других мест, в которых окормлял свою духовную — или абсолютно бездуховную — паству. Благообразный толстячок, если верить коллегам О’Малли, не раз и не два раскрывал самые запутанные преступления, а под чёрной потрёпанной шляпой у него помимо молитв имелось ещё и немало мозгов. Теперь патер Браун получил приход в Ливерпуле, и детектив-инспектор Тамблтэйт рекомендовал своему сержанту обратиться к святому отцу за советом в этом сложном случае. На самом деле О’Малли относился к рассказам о подвигах отца Брауна с некоторым скептицизмом и уже представлял себе, как в красках опишет инспектору Тамблтэйту провал священника на детективном поприще. В конце концов, разгадывать загадки — это не дело для духовного лица. Если священники будут заниматься сыскной деятельностью, то зачем же тогда людям нужна полиция? Так что при всём своём глубоком уважении к сану отца Брауна и к его церковным делам, сержант не рассчитывал на хоть какую-то серьёзную помощь в расследовании крайне запутанного случая. Но поскольку в истории были замешаны хорошие приятели О’Малли, сержант всё же решил попробовать обратиться и к священнику. Одна голова хорошо, а две лучше, не так ли? Отец Браун тем временем снял круглые очки, зачем-то протёр их и вновь водрузил на переносицу. — Хорошо, — сказал он. — Расскажите мне о том, что произошло. — Что ж, — начал свой рассказ сержант О’Малли, — примерно полторы недели назад мистер Джек Дэниэлс, мистер Джонни Волкер и мистер Дорнэйл отправились из Ливерпуля в Лондон, чтобы заключить торговую сделку с одним кредитным учреждением... Священник недоверчиво уставился на сержанта, а затем широко улыбнулся: — То есть, мистер сорт виски отправился в путь с ещё одним мистером сортом виски и мистером «as dead as a doornail» — «мертвее мёртвого»? Кажется, я уже могу предположить, чем эти господа занимались в Лондоне и, — улыбка исчезла с лица отца Брауна, — кто из них умер. — Ну что тут скажешь, — немного смущённо развёл руками сержант, — имена я, понятное дело, изменил, потому как тайна следствия и всё такое. Но суть вы уловили верно. Прибыв в Лондон, означенные достойные джентльмены отправились в кредитное учреждение, но то ли оно оказалось закрыто, то ли переговоры зашли в тупик, а только все трое вечером того же дня завалились в недорогую гостиницу вдрабадан пьяными, да ещё и в сопровождении распутных девиц. Ночь они провели весело, а наутро выяснилось, что денег на обратный билет не хватает, да ещё и за проживание в гостинице они остались должны, а владелец заведения не желал брать чек, справедливо полагая, что эта троица вполне способна его облапошить. Тогда джентльмены стали думать, как выпутаться из передряги, и кому-то из троих в голову пришла блестящая идея — написать жене одного из них с извещением о том, что её супруг безвременно скончался. Убитая горем вдова, согласно замыслу, должна была прислать около тридцати фунтов для достойного перемещения тела в Ливерпуль и улаживания всех дел с похоронной конторой. Ежели дельце выгорит, сочли джентльмены, то присланных денег с лихвой достанет и на билеты, и ещё на один день загула. — Понимаю, — отец Браун глубокомысленно и сокрушённо покачал головой. — И что, план сработал? — Безукоризненно. Джентльмены кинули жребий, и он выпал супруге мистера Дорнэйла. Ей было отправлено сообщение по телеграфу. Естественно, женщина выполнила требование мошенников: к исходу дня искомые тридцать фунтов были на руках развесёлой троицы. Они сходили, купили билеты, расплатились за гостиничный номер, а остальные деньги снова потратили на выпивку и девиц. — Печально, что джентльмены пошли по такому неправедному пути, — вздохнул отец Браун. — Всё верно, но дальше события развивались совершенно непредвиденно. Через некоторое время приятели обнаружили, что, во-первых, мистеру Дорнэйлу стало плохо, а во-вторых, до отхода поезда остался всего час. Мистер Волкер потребовал от портье, чтобы тот срочно вызвал кэб, и когда тот приехал, мистер Волкер и мистер Дэниэлс на себе вытащили мистера Дорнэйла из номера, благо, тот не отличался внушительным телосложением. Мистер Дорнэйл едва-едва перебирал ногами, однако, согласно показаниям портье и мальчишки, открывавшего дверь посетителям, был ещё жив: мотал головой, а глаза держал широко открытыми. — Хмм... — отец Браун задумчиво почесал подбородок. — А что сказали девицы, с которыми пришли джентльмены? — Их найти не удалось, — развёл руками О’Малли. — Тот же портье заявил, что девицы убрались из номера минут за тридцать до описываемых событий. Были крайне недовольны, одна всё время оборачивалась назад и ёжилась. Да какое дело вам до этих легкомысленных мисс? — Огромное, — твёрдо заявил отец Браун. — Возможно, поведение девушек — это самое важное из того, что вы до сих пор мне поведали. Но прошу вас, продолжайте дальше. Немного смущённый услышанным, сержант продолжил свою историю: — Допрошенный кэбмэн сказал, что от мистера Дорнэйла сильно пахло виски, и уверил полицию, что ему доводилось возить джентльменов и в худшем состоянии, а на следующий день они были живы-живёхоньки. Так или иначе, до поезда наша лихая троица добралась благополучно и, зайдя в купе, устроила мистера Дорнэйла у окна, чтобы тот более-менее проветрился. Кроме указанных джентльменов, в купе ехал ещё один мужчина, представившийся им мистером Эймом Нободи. Можете смеяться, патер, я тоже уловил иронию, но наши джентльмены клянутся, что услыхали именно это имя и фамилию. — Ну да, ну да, — смеяться отец Браун не стал, но в глазах зажглись задумчиво-ироничные искорки. — Мистер «I’m nobody» — «я никто». Вашим приятелям и впрямь сильно не повезло. — Больше, чем «не повезло», патер — их обвиняют в убийстве, — мрачно буркнул О’Малли. — Мистер Нободи сообщил мистеру Дэниэлсу и мистеру Волкеру, что едет на день рождения к сестре и выйдет на какой-то промежуточной станции, названия которой наши гуляки не запомнили совершенно. Разместив мистера Дорнэйла поудобней, а также поболтав немного с мистером Нободи, мистер Дэниэлс и мистер Волкер отправились в вагон-ресторан, где подавали бесплатную содовую, а также можно было покурить и обдумать произошедшее. Им ведь ещё требовалось как-то объяснить миссис Дорнэйл великое чудо, не случавшееся со времён Христа Спасителя — воскрешение её мужа! Они совещались больше часа и, так и не придя к определённому мнению, вернулись в купе, надеясь, что мистер Дорнэйл уже хоть немного пришёл в себя и сможет к ним присоединиться. В конце концов, именно миссис Дорнэйл получила уведомление о его смерти, так что он, зная супругу лучше, чем кто-либо другой, мог бы подсказать путь к её умилостивлению. Но когда они вернулись в купе, то мистера Дорнэйла там не обнаружили! На их расспросы мистер Нободи сказал, что тот вышел из купе покурить. Услышанное настолько поразило мистера Дэниэлса и мистера Волкера, что они некоторое время сидели безмолвно, а затем поезд остановился на очередной станции, и мистер Нободи сошёл там. — Простите, — внезапно перебил отец Браун раздухарившегося сержанта О’Малли, — но вы уверены? Я о столь сильном удивлении господ Дэниэлса и Волкера. — Они на допросе выразились именно так, — пожал плечами О’Малли. — А что, это тоже крайне важно, да, святой отец? — Это крайне странно, если только... Впрочем, я хочу услышать всю историю до конца. — Ну, развязка уже близка, святой отец. Приехав в Ливерпуль, приятели разошлись по домам, так и не сказав друг другу ни слова и не решив ничего конкретного. На работу они не вышли, а на настойчивые звонки миссис Дорнэйл ни один из них не пожелал отвечать. Разумеется, ситуация так или иначе со временем разрешилась бы, однако на следующий день полиция обнаружила неизвестное тело на железнодорожной насыпи между станциями Бирчвуд и Уинвик Кэй, возле поворота на Крофт. Тело вскорости опознали — это и был бедолага Дорнэйл. Но вот что странно: коронер дал заключение, что он мёртв уже больше двух суток! То есть, умереть он должен был если не на выходе из гостиницы, то вскорости после, а вовсе не тогда, когда вышел из купе. Смерть, по мнению коронера, вполне могла оказаться вызванной естественными причинами, но могла явиться и результатом убийства. К сожалению, лицо и руки покойного объели крысы, так что ничего более существенного коронер сообщить не сумел... Мистера Дэниэлса и мистера Уолкера арестовали за предумышленное убийство — ведь они послали сообщение о смерти приятеля его теперь уже окончательно безутешной вдове! Ну а мистера Нободи, естественно, никто найти не сумел, хотя описали его наши подозреваемые достаточно подробно — вот только их описания почти что не совпадают! Один клянётся, что этот человек был в чёрном сюртуке, другой твердит, что мистер Нободи носил твидовый жакет. Оба сходятся в том, что мистер Нободи был невысоким, но вот уже насчёт его полноты показания полностью разнятся. Ну и, само собой, оба убеждены, что вид загадочный незнакомец имел весьма зловещий, вот только мне в это почему-то не верится. Такая загадка, отец Браун. Хотелось бы мне услыхать, как вы её разрешите! Некоторое время священник ожесточённо чесал пухлый подбородок, затем смущённо сказал: — Простите меня ещё раз, сержант, но... вы сказали, что тело нашли возле того места, где железнодорожное полотно делает поворот. Насколько этот поворот крутой, и где именно нашли тело — до или после поворота, учитывая следование поезда из Лондона в Ливерпуль? О’Малли прищурился, припоминая, затем уверенно сказал: — Нашли тело уже после поворота, ближе к Уинвик Кэй. Видимо, мистер Нободи сошёл там, хотя его поиски и не увенчались успехом. Ну а поворот — он да, довольно-таки крутой. Но при чём здесь всё это? Отец Браун, извиняясь, развёл руками: — Это важно, поверьте, сержант. Что же касается мистера Нободи, то вряд ли Уинвик Кэй был пунктом его назначения. Вместе с тем, он ехал куда-то в сторону Ливерпуля, иначе сошёл бы раньше... Я, конечно, не разбираюсь в полицейских методах работы, но на месте детектив-инспектора я спросил бы продавца железнодорожных билетов, дежуривших в ту ночь на станции, о джентльмене, купившем билет той ночью куда-нибудь, не обязательно в сторону Ливерпуля. Если мистер Нободи всё-таки решился доехать до сестры — замечательно: вы получите своего загадочного пассажира, расспросив в пункте его прибытия о женщине, праздновавшей день рождения на следующий день или через день после случившегося. В деревнях все обо всех знают, так что найти сестру мистера Нободи не составит труда. Если же загадочный попутчик ваших приятелей вернулся к себе, то полиции предстоит задача потруднее: выяснить, на какой из станций на пути следования поезда праздновала день рождения женщина, к которой не приехал родственник, хотя и обещал приехать. — Но почему вы считаете, что мистер Нободи сказал правду? — О’Малли нахмурился. — Он ведь соврал об имени и фамилии! — Да, соврал, — кивнул отец Браун. — Но одно дело на ходу выдумать поддельное имя (и тут, заметьте, мистер Эйм Нободи не отличился завидной фантазией), и совсем другое — рассказать о цели своей поездки. Если компания подвыпивших джентльменов показалась нашему путешественнику подозрительной, или если он не горел желанием по любым причинам называть всем и каждому своё имя — это одно дело. Но о сестре лгать просто не было смысла, а придумывать ложь на ходу — дело хлопотное. Посему имеется немалая вероятность, что именно о сестре мистер Нободи не соврал... У меня есть ещё один вопрос, сержант. Вы сказали, что мистера Дорнэйла посадили к окну. Было ли это окно открытым или хотя бы приоткрытым? О’Малли задумался, затем хмыкнул: — Вы, я гляжу, дока в распутывании разных загадок, святой отец! Поначалу мистер Дэниэлс и мистер Волкер открыли окно, но когда они вернулись в купе, окно было плотно закрыто. Как вы догадались? Отец Браун покачал головой: — Ну, если следовать теории, о которой я подумал, то всё сходится. Кто-то из путешествовавших в том купе должен был произвести манипуляции с окном. — Помилуйте, отец, с чего вдруг? — Понимаете, сержант, — снова пустился в объяснения круглолицый священник, — люди видят то, что видят. А уж интерпретирует увиденное каждый сам для себя, исключительно в силу собственных знаний, веры, жизненного опыта... У меня был как-то случай, когда всё село взбудоражило одно и то же видение: по кладбищу шла, кое-как передвигая ноги, белая лошадь. Разумеется, пошли разные кривотолки: кто-то молился, предвидя последние дни, кто-то предрекал гибель Британии, кто-то срочно побежал каяться — и таких было немало, уверяю вас! А объяснялось всё чрезвычайно просто: пьяный кэбмен из соседнего городка возвращался домой крайне усталый и решил срезать дорогу через кладбище. Кэб он оставил на стоянке, а лошадь вёл в поводу. Поскольку кэбмен был одет в чёрное, а в ту ночь на долину, где располагалось село, упал сильный туман, его никто не заметил, зато лошадь увидели. Даже когда я разъяснил людям ситуацию и предъявил им и кэбмена, и ту самую лошадь, некоторые всё же предпочли поверить в притягательную мистику, а не в скучную реальность. Сержант озадаченно почесал затылок: — Но вы-то почему не поверили в эту самую мистику? — Ну, — скромно потупился отец Браун, — во-первых, я вообще не суеверен. А во-вторых, по моему глубокому убеждению, ни одно привидение не может навалить на своём пути столько свежего конского навоза... Переждав, пока сержант О’Малли перестанет смеяться, священник продолжил развивать свою мысль: — Вот и в этой истории мистификация вполне объяснима, если допустить, что она либо подстроена, либо является результатом необычайного совпадения обстоятельств. Тут мы имеем и то, и другое. Что нам известно? Три выпивохи развлекаются в номере дешёвого отеля — вот почему так важны показания леди, находившихся рядом! Они вполне могли бы рассказать, что одному из джентльменов стало плохо, и потому девиц лёгкого поведения выгнали из номера... — Но обслуга отеля видела мистера Дорнэйла живым! — Нет, сержант, — отец Браун мягко вскинул руки, предупреждая вспышку раздражения славного полицейского, — обслуга видела, как два джентльмена, от которых сильно пахнет виски, волокут третьего, от которого разит ещё сильнее. При сердечном приступе, к примеру, глаза мертвеца остаются открытыми. Ногами он перебирал, потому что его тащили, взяв под руки; по той же причине мотал головой. Но он не пытался сопротивляться, не орал пьяных песен и вообще вёл себя тихо, не так ли? — Пожалуй, да, — хмуро кивнул сержант. — Много ли вы видели пьяниц, которых оттягивают от бутылки, а они при этом выглядят паиньками? Нет-нет, ваш мистер Дорнэйл к тому времени уже умер; но поскольку умер он только что, тело ещё не успело закоченеть. Отчаявшись помочь ему, друзья решили избавиться от неприятных вопросов и довезти тело до дома, а там уже придумать, как поступить дальше — помните, они уходили из купе, чтобы посоветоваться? Добавьте к сказанному, что мистер Дэниэлс и мистер Волкер были изрядно пьяны, а потому не слишком-то способны видеть дальше собственного носа и анализировать ситуацию... — Допустим, но каким образом мертвец вышел покурить? — А он никуда не выходил, — отец Браун скорбно покачал головой в ответ на явное недоумение сержанта. — То есть, разумеется, он исчез из купе, но отнюдь не через дверь. Тут мы переходим к мистеру Нободи, не желавшему называть своё истинное имя. Представьте себе ситуацию: назойливые попутчики наконец-то убрались из купе, поезд спокойно едет, делает крутой поворот... и труп, который прислонили к стенке купе, дабы он выглядел спящим, валится на пол. Мистер Нободи наклоняется к нему и видит, что мужчина мёртв: он не шевелится, не реагирует на вопросы, он вообще не дышит! Холодное, неподвижное тело — а мистер Нободи, напомню, по каким-то своим причинам не желает, чтобы его имя стало известно посторонним. Что делать? Взор мистера Нободи скользит по купе и останавливается на полураспахнутом окне. Вот оно, решение! Мистер Дорнэйл не слишком-то тяжёл, кроме того, паника придаёт мистеру Нободи сил. Он выбрасывает тело из окна. Затем — и это естественная реакция на совершённый плохой поступок — пытается замести следы: плотно закрывает окно, врёт вернувшимся приятелям покойника и сбегает на ближайшей же станции. Вспомните реакцию мистера Волкера и мистера Дэниэлса на сообщение от мистера Нободи! Они были в шоке. Они не ожидали, что их якобы живой приятель выйдет покурить. Но почему? Вполне естественно для курящего человека, пришедшего в себя на свежем воздухе, затянуться трубочкой-другой доброго табаку. Такая нелепая реакция на вполне нормальный ответ возможна лишь в одном случае... — Приятели знали, что Дорнэйл мёртв, — сквозь зубы процедил сержант. — Ну, стервецы! Ох и поговорю я с ними! — Обязательно поговорите, сержант. Объясните, что обвинение в мелком мошенничестве и даже изрядно подмоченная репутация куда более выгодны, чем срок за убийство — а может, и виселица, зависит от суровости судьи. Пускай признаются и спасут тем самым свои жизни. Ну а вы тем временем добудете нужные доказательства. Спустя неделю сержант О’Малли явился в церковь с двумя джентльменами, лица которых показались отцу Брауну смутно знакомыми. Должно быть, кто-то из прихожан. На запястьях джентльменов красовались полицейские наручники. — Вот, — провозгласил сержант. — Специально привёл их к вам, святой отец, чтобы они поблагодарили вас лично. Джентльмены сбивчиво пробормотали слова благодарности. — А, — улыбнулся отец Браун, — вижу, вы во всём разобрались, сержант? — Да, святой отец. Более того: благодаря вам был задержан известный взломщик, разыскивавшийся полицией. Он приехал к сестре на день рождения, да так у неё и остался. Там мы его и взяли, и он полностью подтвердил ваши догадки. — Что ж, славно, славно... Он не выражает желания исповедоваться? — Не думаю, — хмыкнул сержант, — но спрошу. И всё-таки, святой отец, всегда можно найти происшествия, которые никак не объяснишь естественными причинами! — Возможно, — кивнул отец Браун, — но мне пока таких не встречалось. Патрик О’Малли хмыкнул и увёл задержанных. А отец Браун долго глядел на небо, затянутое тучами, вдыхая полной грудью дымный городской воздух. И задумчиво чему-то улыбался.