Пьетро Леншерр

Syd Matters. «To all of you»

      Эрик сидел в своей комнате, читая книгу. Современная художественная литература обычно не увлекала мужчину, он предпочитал либо устоявшуюся классику, либо научно-популярную литературу. Однако, после недавнего потрясения (у него, оказывается, есть сын, которому уже прилично за двадцать) оба члена семьи были вынуждены “Выйти из зоны комфорта”. На данный момент в комнате Пьетро стояла внушительная стопка книг, которую дал ему отец. Аналогично, в комнате Эрика громоздились книги, принесённые его сыном. Таким образом они маленькими шажками узнавали больше друг о друге.       Леншерр дочитал очередную книгу, отложил её и потёр уставшие от чтения глаза. Неожиданно тишину нарушил его сын, влетевший “на всех парах“ в комнату. Несмотря на травму ноги, Пьетро привык к костылям и приноровился быстро ходить и с ними. Ну как быстро? Для всех достаточно быстро, для самого юноши, по его же словам, медленно. Ртуть уселся на кровать и принялся смотреть на отца.       - Знаешь, мне страшно представить, что будет, когда тебе снимут гипс, - абсолютно спокойно ответил Эрик.       - Да уж, поскорей бы это случилось. Тогда я набегаюсь на славу. Мне до безумия неудобно быстро двигаться с костылями. Они занимают руки. Приходится передвигаться как улиииииитка, - произнёс Максимофф, специально растягивая последнее слово, таким образом показывая отцу всю тщетность своего положения.       - Ты только что оскорбил улиток? - поинтересовался Эрик, улыбаясь. В его глазах заиграли весёлые чертята. А в голосе подстрекательные нотки.       - Ни коим образом! - воскликнул Пьетро, понимая настрой отца. - Ведь из нас двоих улитка это ты, а тебя я бесконечно уважаю. - Юноша шутливо поклонился.       Эрик улыбнулся данному утверждению и покачал головой. За последнее время к подобным заявлениям от сына он привык.       - Слушай, пап, я кое-что принёс. В интернете увидел и подумал, что было бы здорово попробовать эту штуку с тобой. - Максимофф полез в рюкзак, желая достать все необходимое.       - Как-то неопределенно прозвучало, и я пока что ничего не понял. Так что продолжай. Но учти, у меня через час лекция. - Сказал Леншерр, усаживаясь поудобнее и переводя взгляд на настенные часы, показывающие десять утра.       - Договорились. Успеть за час? Для меня это легче лёгкого, ты же знаешь.       Перед отцом и сыном лежала белая доска с глянцевым покрытием, несколько цветных маркеров и обыкновенная губка.       - Итак. В интернете это называется «Нарисуй свою жизнь» или что-то вроде того. Суть в том, что человек должен вкратце зарисовать основные, по его мнению, события своей жизни. - Дал лаконичное объяснение Пьетро.       - Ну давай попробуем. - хоть Леншерр отнёсся к этой „игре” очень скептически, идеи сына он уважал. Так что не собирался отказываться, если уж юноша специально что-то готовил. У них с Пьетро одна цель - стать хорошей семьей. Для этого оба стараются прислушиваться друг к другу. Это сложно для них обоих, конечно. Эрик консервативен в плане воспитания, взглядов, а вот Пьетро, как представитель молодого поколения, бывает не согласен со вкусами отца.       Однако, понимая к чему они стремятся, Леншерр и Максимофф учатся идти на уступки.       - Ладно. Начну я. - Заявил Ртуть. Взял доску, поудобнее и начал рисовать.       - Все началось с моего рождения, тут скука смертная, все, что могу сказать - мои волосы седые с того момента, когда я появился на свет. Это не на шутку перепугало мою маму, когда волосы стали длиннее и их цвет оказался более заметен, но врачи уверили, что это всего лишь дефект в ДНК. Таким образом, с первых месяцев жизни я - дефектный парень. - после этих слов Эрик нахмурился, но промолчал.       Пьетро сопровождал рассказ картинками малыша (якобы себя самого), укутанного в пеленки, нарисовал волос, ДНК. Откровенно говоря, таланта к рисованию у него определённо не было. Эрик даже порывался предложить продолжить без рисунков, ведь он мог слушать рассказ сына и без иллюстраций, но передумал. “Раз это организовал Пьетро, то пусть идёт по его правилам, в конце концов подобные каракули даже немного забавляли“.       После шёл рассказ о том, как, будучи мальчиком, он начал убегать от огромной собаки и вдруг начал бежать с такой скоростью, что все вокруг оставалось неподвижным, он не на шутку перепугался. Юноша поведал о том, что в школе он не был выдающимся учеником, потому что ему было трудно усидеть на месте. Тогда-то он и увлёкся кражами. По неопытности в то время его нередко ловили, однако Пьетро гордо заявил, что сейчас он лучший вор возможно даже во всем мире. Эрик явно не оценил и это. На данный момент он не был готов начинать серьезный разговор с сыном по этому поводу. Но Леншерр не намерен оставлять это как есть, он уже решил, его сын не будет вором.       - Поговорим об этом позже. - Строго сказал Магнето. Максимофф пропустил это замечание мимо ушей и продолжил рассказ о себе и своей жизни.       - Ну и когда мне было семнадцать, Чарльз, Логан и Генри сказали мне тогда, мол, чувак, время грабить Пентагон. Точнее, оттуда надо было вывести человека. Сам понимаешь, что этим человеком являлся ты. Вот тут я просто потерял дар речи. Только представь, вытащить человека (а точнее мутанта) из самой охраняемой камеры в Америке! Восторг! - этот эмоциональный рассказ сопровождался никудышной попыткой изобразить пятиугольное здание Пентагона.       - Кстати об этом, Пьетро, кажется, я не поблагодарил тебя за то, что ты меня освободил. Я тогда вообще не соображал, принимал все как данность. А ведь ты после ещё и жизни нам спас. - Эрик тепло посмотрел на сына.       - Я всегда к твоим услугам, па. Знаешь, это было чертовски весело. Я бы повторил. Помню твоё лицо, когда я спустил тебе поднос, - Пьетро заливисто рассмеялся, - надо было тебя сфотографировать. Жаль, что не догадался, да и фотоаппарата не было.       Эрик улыбнулся. Что-что, а вот издеваться над родным отцом Ртуть любит.       - Знаешь, твоё лицо, когда ты мне улыбнулся, тоже было тем ещё представлением. Улыбка от уха до уха, форма, которая тебе может и шла, но все же была одета немного криво. Со всеми этими факторами ты не внушал мне ни капли доверия.       - Я работал, между прочим, это ты там лежал как на курорте. Знаешь, казалось, что ты вообще не от мира сего. А твой потерянный вид после того, как мы оказались в лифте. - Пьетро с улыбкой предоставлял свои воспоминания о том дне, кажется забыв о рисовании на доске.       - Это было изумительно, я даже уловил, что все вокруг не движутся. Твоя скорость это нечто, но вот когда мы остановились, голова неожиданно начала кружиться, в глазах все поплыло, да и на ногах я еле устоял.       - Уловил? Похвально, пап, обычно люди не замечают путь, лишь старт и финиш. И да, ты лишь уловил, а я чётко различаю все вокруг, а самочувствие в норме, так что к этому привыкаешь. - Улыбнулся юноша.       - Потрясающе, - серьезно ответил Эрик. Его действительно шокировало, сколько видит его сын. Мир действительно через чур медленный для него. Теперь Магнето это понял.       - А что на счёт тебя? Ты в состоянии поднять Титаник со дна, каково это? - Заговорщически произнёс Максимофф.       - Это... - Леншерр задумался, подбирая слова. - Думаю, это здорово. Мои способности позволяют делать очень многое. Однако, есть и обратная сторона монеты - как только люди понимают, в чем суть того, что я могу, они предпринимают меры. И вот, я, обезвреженный, сижу в пластиковой тюрьме, понимаешь о чем я? - Эрик вопросительно смотрит на сына.       - Да, думаю, да. Но ты не беспокойся. Если ещё раз там окажешься, я снова тебя вытащу. И так вновь и вновь. Обещаю. - Широко улыбнулся Пьетро и, вспомнив про доску и художественные произведения, принялся стирать нарисованное.       - И я за это тебе действительно благодарен. - Искренне ответил Эрик. Он бы сделал для сына точно тоже самое. Но когда он перевёл взгляд на ноги сына, увидел гипс и понял, что уже подвёл его.       - Кстати. Твоя нога. Она... - Эрик с сожалением смотрел на сломанную ногу сына. - Это я виноват, если бы я защитил тебя тогда, твоя нога была бы цела.       - Что? Пап, ну перестань, а. Что у тебя за манера - винить во всем себя? В том, что Апокалипсис сломал мне ногу, нет твоей вины. Есть доля моей, но по большей части все лежит на том мужике с манией величия. - Твёрдо заявил Пьетро.       - Ладно, продолжишь рассказывать мне о своей жизни? - не стал спорить Эрик. Он был убеждён. Это произошло по его вине.       - Не вопрос, - опять повеселел Пьетро.       Пока Максимофф продолжал повествование о событиях оставшегося десятилетия, Леншерр рассматривал сына. Следил за его резкими движениями, привыкал, что он сидит рядом со своим сыном.       - Ну, а дальше ты знаешь, - закончил свой рассказ юноша. Ведь действительно, после событий, когда Апокалипсис был повержен, Эрик был в курсе жизни своего сына, даже когда не догадывался об их родственных связях, - твоя очередь. - Пьетро передал все необходимое Леншерру.       - Может можно обойтись без рисования? Из меня неважный художник, даже похуже, чем ты. - Сказал Эрик, скептически оглядывая доску. Одно дело, смотреть, как сын рисует. Другое дело: когда самому нужно рисовать. Это ни капельки не обрадовало Леншерра.       - Я вообще-то очень неплохо рисую, - возмутился Пьетро, на что услышал саркастический смешок отца. Пьетро с напускной обидой посмотрел отцу в глаза.       - В любом случае, в рисовании тоже есть свой смысл. Теперь ты знаешь, как я рисую.       Оказалось, что первоначально Эрик был прав. Пьетро решил сделать именно так не случайно. Леншерр улыбнулся. Он начал понимать, как мыслит его сын. Пусть это только начало, но уже неплохой шаг.       - Мои самые первые воспоминания о детстве это то, как нас с семьёй забрали в концлагерь. Там, когда нас с родителями разлучили, впервые проявились мои способности. Я согнул ворота, за которыми они находились. - Эрик коряво изобразил те самые ворота, в то время как Пьетро перестал улыбаться. Сейчас его сын внимательно следит за отцом. За его мимикой, рисунками и движениями.       - Следующее, что я помню, меня заставляли сдвинуть монету. Я не мог. Никак не выходило, а после он привёл мою маму, - голос Эрика дрогнул, он водил взглядом по доске, не зная как иллюстрировать этот кошмар его детства.       - Я передумал, не рисуй, - заявил Пьетро, в секунду отобрав у отца доску и маркеры и перекинул через плечи назад. Те с шумом упали на пол. Но Максимофф не отводил взгляда от папы. Он старался смотреть ему в глаза. Но видел в них только боль. От привычного взгляда отца не осталось и следа.       - Я не смог тогда сдвинуть с места монету. И он убил её. Застрелил у меня на глазах. Плохо помню, что было потом. Лишь знаю, что в порыве ярости я убил нескольких человек и разгромил все вокруг. После получил от него ту самую монету, как напоминание о том, что я не спас маму. - Пьетро обуревал шок от рассказа отца. Он не мог вымолвить ни слова. Максимофф лишь смотрел на отца, пытаясь представить сколько кошмаров в своей жизни пережил его папа. Кулаки невольно сжались.       Юноша узнал, что на самом деле его отец пытался спасти президента, а не убить его. Узнал, что совсем недавно у Эрика была семья, а у самого Пьетро сводная сестричка. Но их больше нет.       Слишком жесток этот мир по отношению к судьбе Эрика, это не давало Ртути покоя. Когда Леншерр закончил свой рассказ по щекам его сына катились слезы. Это была не истерика, нет. Юноша сидел с пустым взглядом, а слезы все скатывались и скатывались, оставляя мокрый след на щеках. Его папа слишком много страдал. Да, он совершал разные поступки. Он бывал прав. Бывал неправ. Но Ртуть не желал таких страданий никому. В первую очередь, он не хотел, чтобы его родной отец испытывал такое.       - Пьетро, это сделало меня тем, кто я есть, не стоит... - начал Эрик, пытаясь успокоить юношу (сейчас больше похожего на мальчика), но сын его перебил.       - Пап, - отец и сын смотрели друг другу в глаза. Стоило Леншерру моргнуть и сын крепко обнял его, немого помедлив, Эрик обнял Ртуть в ответ.       - Мне так жаль. Ты столько всего пережил, это не восполнить ничем. Но теперь я буду стараться тебя чаще обнимать, ладно? Чтобы тебе было легче. Я вычитал в какой-то книге, когда учился в школе, что это помогает. - Протараторил очень быстро и сбивчиво Максимофф. Эрик улыбнулся подобному заявлению сына и крепче его обнял. Его сын хороший человек. И по мнению Леншерра, Пьетро куда лучше его самого. Теперь ему необходимо заботиться о нем. - Спасибо тебе, сын. - Всегда пожалуйста, папа. Эрик пропустил ту лекцию.