Галстук

      Ичиго стоит на перекрестке и весь трясется. От злости.       Автомобили несутся туда-сюда, прохожие пересекают улицы на сигналы светофора, задевают яркого парня, каланчой возвышающегося над ними, а ему хоть бы хны. Ичиго нервно дергается, роняет на тротуар несколько раз подряд сумку с учебниками, поднимает ее, задалбывается, матерится вполголоса, снова всем телом вздрагивает, будто от систематических ударов тока.       Он наэлектризован до предела — это видно невооруженным глазом и за несколько метров. Его и без того колючий рыжий ежик торчит сейчас как иглы у приготовившегося к нападению дикобраза. Парень на взводе. Он психует так, что готов дыру пробить ногой в асфальте. Ичиго в бешенстве хрустит кулаками и рвет на себе что-то спереди так неистово.       — Куросаки-сааан, какая встреча!       Взбелененный Ичиго оборачивается за долю секунды: кто бы ни окликнул его сейчас — смерть мгновенная! Вздыбленные волосы, шальной взгляд его, искусанные губы и истертые в мозоли пальцы — парень и впрямь настроен на расправу очень и очень серьезно, ведь всю душу ему вымотал…       — …галстук? — уточняют верно причину беды школьника и добавляют уже в веер наглое, бессменное хихиканье.       — Захлопнись! — цедит рыжий и убивает взглядом неожиданного свидетеля позорного фиаско для героя Общества душ.       Он проклинает каждую полосу — зеленую, белую, снова зеленую, снова белую, — на его шляпе, ибо знает, синигами под ней — точно радио: разболтает о случившемся всем и каждому, а не разболтает — так будет шантажировать по гроб доски, и после нее тоже.       — Чё вылупился? — огрызаются ему. — Да, не умею я завязывать эту гребанную хренотень! Можешь проржаться и проваливать куда подальше! — Парнишка фыркает, отворачивается и снова пытается справиться с проклятой штукой, необходимой для допуска в кабинет на сдачу экзамена.       Урахара продолжает лыбиться; с удвоенным теперь любопытством разглядывает со спины неуравновешенного ребенка, задумчиво почесывает подбородок, что-то в мозгу уже замышляет, но даже себе не спешит признаваться что именно.       — Вам помочь, Куросаки-сан? — выдает вместо этого.       — Э? — Рыжий ушам своим не верит и часто-часто моргает от неожиданности. Чтобы Урахара и сам предложил свою помощь? Да не гоните! — Ты умеешь завязывать галстуки? Ты? Откуда? — сипло издает Ичиго, а сам щурится подозрительно на дядьку в неизменном зеленом костюме нараспашку.       — Я умею всё-о, — загадочно протягивает его некогда наставник и кивает в сторону переулка, где за углом находится всем знакомая лавочка.       Ичиго не нравится всё это. То, что придется свернуть с дороги в школу, до которой осталось пара метров. То, что серые глаза в тени под шляпой загораются лихорадочными огоньками и сверлят его слишком пристально. То, что он позволяет себе следовать за мановением руки, как щенок несмышленый… Ичиго злится, накручивает концы ненавистного галстука на кулаки, но покорно плетется следом за краем развевающегося из стороны в сторону черного хаори.       Лавочка показывается и впрямь быстро. Внутри настораживающе тихо и полутемно из-за опущенных жалюзи. Здесь еще закрыто, посетители в очереди перед открытием не топчутся, домочадцев жилища Урахары не слышно, будто их меносы съели… Рыжий ежится, всё озирается по сторонам, сглатывает судорожно сухим горлом, чувствует подвох нутром, а воспаленным от передоза раздражения мозгом считает стук гэта по дощатому полу, точно секунды до казни.       — Итааак, — торговец останавливается перед прилавком, опирается расслабленно на него спиной, отчего выглядит пошловатым, игривым, заинтригованным. — Приступим? — бросает он и слово, и взгляд на школьника, и в воздухе сгущается не плотная реяцу, а душное напряжение.       Куросаки делает шаг.       — Не бойтесь, я же не укушу.       Куросаки делает второй.       — Кто еще тут кого боится! — фыркает, приосанивается, выдувает довольно мускулистую уже, но всё равно юношескую грудь колесом, и подступается далее.       — Ближе, — смеется Урахара, не тая в манерах притаившейся на дне души каверзы.       Семнадцатилетний герой слушается и подходит вплотную. Сам не знает почему, а опускает глаза. В поле зрения ловит длинные худые бледные пальцы, поползшие по вязке школьного джемпера. Ичиго не в силах оторвать взгляда от них, но не видит, — только чувствует их усердные прикосновения, чувствует, как колотит сердце в груди под формой всё громче, и громче, и громче.       — Ксссо, — шипит, — ты можешь быстрее? — Ичиго сердито выдыхает на сторону, а получается — с дрожью. Тут же повышает тона в свою защиту: — Я, блин, опаздываю вообще-то!!!       — Я постараюсь, — а наглая морда, напротив, шепчет. Прямо у уха. Едва ли не носом волос касаясь. — Но, знаааете, — тянет гад так томно, будто девчонке туфли примеряет! — Знаааете, Куросаки-сааан, подбор узла для галстука — это же целое искусство.       У «клиента» отваливается челюсть. Ичиго в полном офигевании пялится на порхающие над простой удавкой пальцы, не просто пытающиеся, а делающие из нее нечто и впрямь удивительное.       — К примеру, можем попробовать так называемый «простой узел», — озвучивает свои действия «укротитель нашейных змеек»; заворачивает туда-сюда, раз-два, накрест и — оп! — асимметричная подушечка готова и красуется под верхней пуговицей. — Вот. Подходит к классическим рубашкам, в том числе и к форме, — ведет свою лекцию Урахара дальше, но, чуть склонив голову набок и осмотрев «модель», вдруг мотает головой: — Однако на вас он выглядит не очень.       Рыжий даже слово не успевает проронить, как галстук распускают в одно движение и скручивают его концы уже иным способом.       — Узкий галстук, недлинный воротник, — бормочут ему, — попробуем-ка «малый узел»?       — А?.. — Ичиго хочет уточнить, но его не слушают — двигают узкой подушечкой вверх вниз и… снова развязывают: — Нет, он для вас слишком незаметный. О, знаю! Нужно попробовать более официальный, а именно — «Виндзорский»!       Урахара бросается творить новое чудо; перекидывает конец через другой, пропускает внутрь, подтягивает, перекручивает, смотрит:       — Хммм…       — Что значит твое «хм»? — уже заводится парень. — Хорош! Ну! Этот нормальный! Я пошё…       Порыв Куросаки останавливает один-единственный «дёрг».       — Ой, — цокает шляпник, а на лице — ноль виноватости. — Я только что передумал. Сейчас быстренько все исправлю… на «поперечный»! Во! Этот уж наверняка, этот вам пойдет точно!       Вжих-вжих — его пальцы действуют быстрее, чем при кидо-заклинаниях. У Ичиго непроизвольно округляются глаза, когда он видит новый узел, уже четвертый по счету, тогда как в его семье никто и одного не завяжет.       — Откуда ты всё же… — Ичиго запинается, едва успев поднять лицо. — Не-не-не! — протестует школьник, что есть мочи: задумчивый вид шляпника, его настырные глаза, тянущиеся пальцы к замученному галстуку. — Нет! Урахара! Нееет! Мне в школу пор-рр-ра!.. — упирается он, хватается за предмет спора, но наставник сильнее, и хитрее, и искуснее: кусок тряпки он что развязывает, что завязывает в считанные секунды. — Я убью тебя! — шипит рыжий, хватая шляпника за грудки.       Урахара заливается смехом лишь. Преспокойно разжимает побелевшие пальцы на своем юката. Нагло треплет бывшего ученика по щеке и уверяет того как бы между прочим:       — Спокойно, Куросаки-сан, спокойно. Не стоит так нервничать. Я же хочу, чтобы узел галстука идеально подошел, чтобы вам было комфортно, а все учителя ахнули…       — Да какая нахрен разница? — вспыхивает тот. — Ты можешь просто завязать его? Про-сто? Ясно?       — Просто так просто, — прищуривает шляпник глаз и быстренько берется опять за дело. — Может, «Грантчестер»? — Тут же распускает сделанный узел и приступает к новому: — Или «Аскот», а? — Снова не то, жалуется он и начинает по-другому: — А может, «Диагональ»? «Ганновер»? «Пратт»? «Ложный»? «Кент»? «Полувиндзор»? «Четвертной»? «Балтус»? «Крестовый»…       — ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ???!!! — Ичиго взрывается и заряжает шляпнику хуком справа. — Пятнадцатый?! Пятнадцатый!!! Чтоб тебя!!! Определись уже!!!       Урахара только щеку трет, дует губы, а глазами подыхает со смеху.       — Тогда последний. Как вам «Французский»? — предлагает и смотрит неотрывно на румяное лицо школьника, слишком хорошенькое даже при всей его злости.       — Да хоть дьявольский! Вяжи только скорее! — орет Ичиго, косится на часы за спиной у лавочника и пропускает слишком опасное к себе приближение.       Губы. Чужие!       На его сухих и шероховатых — влажные, мягкие, до щекотки ластящиеся! А еще до дрожи в коленках сладкие, точно самый вкусный леденец на свете. Бело-красный. С ароматом клубники.       Эйфория улетучивается так же мгновенно, как и накатывает на Ичиго. Он давится воздухом, давится от возмущения, давится слюной, собравшейся во рту, точно озером. Он лопатками рвется назад, ногами пятится, затылком дергается — всё, лишь бы отстраниться, — но чувствует, как за шею удерживают тем самым галстуком… Кое-кто, ужасно хитрый и предусмотрительный, так и не завязал его в итоге, воспользовавшись им в заранее продуманных корыстных целях.       «Что за?..» — У школьника в уме четырехэтажные маты, а на языке — тепло и запах шляпника. У Ичиго вылезают глаза из орбит, у Ичиго шок, который замораживает движения, у Ичиго оцепенение, неспособное подвигнуть его даже на крайние меры. А наставник улыбается лишь на это, преспокойно размыкает губы оторопевшего мальчишки и сплетает уже не концы галстука, а связывает в узлы языки — свой, юркий и гибкий, и его, совсем деревянный.       Звучный чмок.       Передышка в поцелуе от нехватки воздуха?       Нет. Вожделенный удар слева, под челюсть — перерыв оказался рефлекторным.       — Я всегда знал, что ты извращенец, — утирает рыжий губы от слюны и попавшей на них крови обидчика.       Тот обиженно морщится, наигранно стонет от «боевого ранения», а глазами смешливыми так и поедает школьника из-под шляпочного укрытия. Урахара пытается остановить кровотечение, зализать рассеченную губу, всё закусывает ее, мучает, терзает, вызывает в ней красноту, пошлую припухлость и… желание у Ичиго дотронуться снова.       — Придурок, — хмыкает парень, подойдя вплотную совсем бесстрашно. Он совсем на чуть-чуть ниже этого ребенка, по нелепости являвшегося старше него на целых два столетия.       Ичиго захватывает соленые ныне губы в плен, поддевает лицо поцелуем, наступает, открывает сам, ныряет, лижет, тянет, языком танцует, жарко дышит, вибрирует вдохами, мурлычет горлом…       — Хаа? И всё? — Он видит обиженную моську напротив быстрее, чем слышит его глупое нытье.       — Приведи наконец-то меня в порядок и отпусти на чертов экзамен! — наклоняет голову рыжий набок и испытующе смотрит: — А то, знаешь ли, у меня жуткое желание опробовать на тебе «колумбийский галстук»… Этот я уж точно смогу. Особенно, если ты побудешь в роли манекена.       — Кааак страаашно, Куросаки-сааан, — хихикает Урахара, но послушно завязывает нетугой, аккуратный узел поверх его школьной рубахи; поправляет подушечку на галстуке, приглаживает, заправляет концы под джемпер; выглядит так, будто мир спас только что, не иначе.       Ичиго криво скалится в ответ, не благодарит, молча подхватывает с пола сумку с учебниками, закидывает ту на плечо, шагает мимо помогшего, к двери, краем глаза замечает его смятение.       — Я зайду после школы, — бросает он лениво, задерживаясь на пороге и лишь чуть-чуть оборачиваясь. — У меня впереди еще много экзаменов, — поясняет, — и эти дурацкие правила, галстуки… В общем, научишь?       Ичиго смотрит свысока, вздернув нос, подбородком потолок коля, а в глазах — нескрываемый интерес, мальчишеское озорство, вызов воина.       Торговец расслабленно опирается спиной на прилавок, скрещивает теперь безмятежно руки на груди, улыбается только уголками губ и с присущей нахальностью театрально тянет:       — Нууу, не знаааю… Я подууууууумаю…       — Колумбийский галстук, Урахара, колумбийский, — пеняет ему рыжий, чикает пальцем по шее, вываливает набок язык, угрожает, продолжая предложенный спектакль вторым актом.       — Только французский, — оказываются в мгновение ока перед его лицом в блестящем сюнпо, — только французский, мой мальчик. — Урахара тянется к зацелованным губам, но его поцелуй запечатывают ладонью.       — Клоун! — бросает Ичиго беззлобно и с улыбкой исчезает за дверью.       — Я тож люблю вас, Куросаки-сааан! — ударяется ему в спину вдогонку. — И про галстучек на обратном пути не забудьте! Обещаю, урок будет преинтереснейшииий!!!