Смелость

Эмма не может назвать себя смелой. Нет, конечно, это никак не касается ее работы или физического плана — Свон не медля ринется в бой, защищая свою семью или просто слабого человека. Она полностью соответствует званию Спасителя, только вот это не отражается на ее эмоциональном плане. Она думает, что не смогла бы признаться в чувствах первой, не смогла бы доверить кому-то что-то очень личное, такое как переживания или просто душевное состояние. Сквозь свою жизнь Свон везде сталкивается с ложью и болью, проводит четкую грань между дружбой и доверием, стараясь не натыкаться на не тех людей. Эмма давно усвоила, что интроверту жить легче. И именно поэтому она не понимает, какого черта ее ладони дрожат, а земля уходит из-под ее ног. Что-то произошло, что-то сдвинулось, позволив Эмме открыться, признаться, черт побери. Она сделала это прежде всего для себя, лишь произнеся пару глухих фраз вслух. И, твою мать, теперь ее сердце колотится в бешеном ритме, вот-вот желая вырваться из груди. — Я всегда боялась услышать это, понятия не имея, как отреагирую, — голос Реджины на удивление спокоен, как если бы она говорила о погоде, а не только что стала объектом признания в любви. — Но какая-то часть меня отчаянно желала этого. В организме Эммы будто происходит короткое замыкание, когда она спрашивает: — Можно, я тебя поцелую? Комок застревает в горле где-то на равне с гландами, пока блондинка мысленно пытается взять себя в руки. Дрожь проходит по каждой клеточке ее тела, а недавняя эйфория моментально исчезает, отпечатывая лишь назойливую пульсацию в голове. Хриплый голос выдает внутреннее напряжение, а глаза стараются не столкнуться с холодным безразличием. Проходит меньше секунды, но она уже триста раз успевает пожалеть, что задала этот чертов вопрос. Свон бросает в жар, а живот сворачивается во что-то тугое, пламенем отзываясь далеко внизу. Эмме хочется сбежать, она закрывает глаза и набирает в рот как можно больше воздуха, но неожиданно сталкивается с прохладными губами. На миг Свон теряется, из ее головы выветривается все на свете, она забывает о своем существовании в целом. Но уже секунду спустя она отвечает, прижимаясь к Реджине ближе и инстинктивно зарываясь пальцами в ее волосы. Руки Королевы обвивают ее шею и Эмма уверена, что она действительно Королева, что для этой женщины она пойдет абсолютно на все. Ее Королева. Свон тянет Реджину к себе, усаживая на свои колени и опускаясь к ее шее, слегка прикусывая кожу. Она слышит, как та тяжело дышит, чувствует ее прикосновения к своим волосам и выгибание ее тела навстречу. Руки Спасителя машинально тянутся к рубашке Реджины, расстегивая пуговицы и сбрасывая ее с плеч. Свон пару раз касается губами ключиц и маленькой ложбинки на шее, а затем заводит ладони за спину, избавляя Миллс и от лифчика. Она готова поспорить, что Реджина возбуждена не меньше ее, ведь почти чувствует сексуальное напряжение в воздухе. Свон тихо хмыкает, а брюнетка указательным пальцем приподнимает ее подбородок, заставляя посмотреть на себя. Ее волосы растрепаны, грудь бешено вздымается, а нижняя губа прикушена. Требуется около трех секунд, чтобы Свон оторвалась от такого зрелища, снова впиваясь в алые губы. Она невольно ловит себя на мысли, что иногда признания в любви могут обернуться чем-то дьявольски приятным. —–— – Ты любишь дождь? Вопрос выпадает сам собой, пока пальцы легко переплетаются с чужими, а голос уже совсем не дрожит. Руки слегка покрываются мурашками, а волнение где-то в животе постепенно успокаивается. Вопрос задается в почти полной тишине, когда ветер за окном начинает слабо утихать, оставляя лишь одинокий звон капель по стеклу. Эмме кажется все таким новым и непривычным, таким странным и непонятным, что она даже почти и не удивляется. Не удивляется тому, что лежит в одной постели с девушкой, моментами перебирая ее темные пряди волос, не удивляется, что от мимолетных прикосновений у нее готово вылететь сердце, а по телу током гуляет терпкая пульсация. Она не удивляется, отчетливо понимая, что поступает правильно, что ей это безумно нравится. Она хочет все так же обнимать Реджину, ощущая теплое дыхание у своего уха, продолжать выводить подушечками пальцев какие-то руны на ее ключицах и покрывать ее мягкую кожу призрачными поцелуями. Она помнит, как долго ни на что не надеялась, опасаясь собственных эмоций и пытаясь засунуть их как можно глубже. Но потом что-то все равно пошло не так. Или даже слишком так. – А ты? – шепчет Реджина, носиком зарываясь в локоны Свон и шумно вдыхая, словно не до конца осознавая происходящее. – Если ты любишь, то и я тоже, – Эмма чуть пожимает плечами, прикрывая глаза и сосредотачиваясь на прикосновениях Реджины к ее шее, пытаясь сдержать лишний стон на губах. – Пусть тогда будет что-то, что мы будем любить вместе, – с мудрым выражением лица отвечает Миллс, отрываясь от Эммы и слегка улыбаясь. И Свон может поклясться, что от этой улыбки у нее кружится голова. – Ты будешь кофе? – спрашивает Реджина, выпрямляясь на постели и поправляя спавшую на лицо прядь. – В восемь вечера? Ты явно не хочешь, чтобы я уснула сегодня ночью, – Эмма опирается на локти, и слегка прищуривается, с очевидным намеком глядя на брюнетку. – О да, вам еще работать и работать, мисс Свон, – Реджина закусывает губу, а Эмма на сто процентов уверена, что она делает это нарочно. – Давненько вы не получали документации. Все еще на посту шерифа, верно? Эмма наигранно закатывает глаза и хочет потянуть брюнетку к себе, но та вырывается. Спаситель разочарованно вздыхает, с детской обидой отпуская Миллс из своих рук. Реджина подмигивает и коварно улыбается, слезая с кровати и покидая комнату, бросая Свон провожать себя печальным взглядом. Эмма откидывается на подушку и закрывает глаза, желая быстрого приготовления чертового кофе, желая быстрого возвращения Реджины к ней. Они вместе всего лишь вторую неделю, но за этот период Свон точно поняла — Реджина делает ее счастливой. Никто не знает о их отношениях, но и им это сейчас совершенно не нужно. Свон хочет жить нынешним моментом. Хочет быть уверена, что теперь у нее этого никто не отнимет. Ведь с Реджиной она становится смелее.