Возвращение в Зазеркалье

Алиса проснулась в семь часов утра. В комнату робко пробивались первые солнечные лучики, преследуемые маленькими розовыми облаками. Лучи отражались в зеркале напротив и играли солнечными зайчиками. Один такой зайчик упал на большую мягкую кровать с балдахином. — Боже, мама! — Алиса тут же подбежала к кровати. В ней лежала Хэлен Кингсли. Что стало с этой энергичной, предприимчивой женщиной? Она лежала почти без сознания, была бледна и временами даже бредила. Алиса нащупала её лоб. «Горячий…» Девушка стала судорожно искать руку матери, сжала её ладонь, приложила к своей щеке… «Холодная…» Алиса взяла из ведёрка с водой, что стояло рядом, полотенце, выжала его и положила на лоб мамы. Вздохнув, она отправилась на кухню. Там она сделала себе чай, разлив половину заварки по столу, и разбавила её холодной водой. Алиса долго смотрела без единой мысли на фарфоровую чашечку, застыв и не двигаясь. Вдруг очнувшись, она всё-таки попробовала напиток. Чай был ледяной и горький, но она, будто бы и не почувствовав того, опять замерла. Алиса вновь пришла в сознание, когда на полу валялись осколки фарфора с красивым орнаментом, а ноги были забрызганы невкусным чаем. У кровати матери девушка провела ещё полдня. Погода, как и полагается в Лондоне, успела за это время смениться раз десять, в отличие от состояния миссис Кингсли, которое оставалось прежним. Алиса уже пятый раз перечитывала письмо от секретаря компании «Кингсли и Кингсли», безуспешно пытаясь вникнуть в содержание послания. «От силы неделю протянет» — гремело в ушах Алисы. Звучало, как нечто непостижимое. «В день умирает полмиллиона людей, мисс Кингсли, из них как минимум тысяч сто -очень мучительной смертью. Умирают дети в шахтах, чернокожие рабы под плетями своих господ, солдаты на задании где-то в лесу, моряки в шторм в океане, одинокие старики в приютах. Их никто не знает и не хоронит, а вы сидите и плачете по своей матери, которая ещё не умерла и покидает наш мир так, как многие даже и не смеют мечтать. Цените момент, мисс Кингсли, не хороните вашу мать заранее…» — Алиса… Алиса вздрогнула. — Мама, это ты? — Дай попить, я очень прошу… Алиса бросилась на кухню. Каким хриплым был голос её матери, с каким трудом ей давалось каждое слово! Но она очнулась, а значит, надежда есть! «Не убивайте себя живьём, мисс Кингсли. Поверьте, вашей матери очень тяжело видеть, что она — причина вашей грусти, что из-за неё вы от всего отказываетесь, хотя имеете всё. Улыбнитесь ей, скажите ей что-нибудь хорошее, уверьте в скорейшем выздоровлении, даже если она скоро умрёт. И продолжайте жить, мисс Кингсли. Во имя матери, во имя всего, что она для вас сделала. Главное, помните её. Никогда не забывайте вашу мать, мисс Кингсли, или ваш конец скоро настанет». Алиса прибежала в комнату со стаканом воды и с замиранием сердца увидела, что её мама опять лежала без сознания, побелев больше прежнего. — Мама… Без ответа. — Мам, я воды принесла… Мама молчала. Алиса нащупала у неё пульс. Она почувствовала слабые постукивания, и на душе стало немного спокойнее. — Алиса… — Мама!.. Алиса тут же протянула маме стакан с водой, но миссис Кингсли покачала головой. — Сядь рядом, Алиса. Алиса присела на край кровати. Мать долго смотрела на свою дочь, а затем дотронулась своей рукой до её щеки. Ладонь миссис Кингсли была сухой и морщинистой, она обжигала холодом. Алиса вздрогнула от прикосновения и с трудом удержала быстро подбежавшие к глазам слёзы. — Я ухожу, Алиса. Я… Мне очень тяжко оставлять тебя одну на этом свете, но знаешь… — миссис Кингсли остановилась, чтобы отдышаться, и вскоре продолжила: — Я очень горжусь тобой, Алиса. Ты сильная, ты справишься, ты… Приступ кашля помешал ей закончить. Алиса помогла матери присесть и дала попить, с трудом давя порыв слёз. — Чудес не бывает, Алиса… — Это они здесь не бывают, — тут же поправила дочь, — но они случаются в другом месте… — Там, где ты, там и чудеса. — Через силу миссис Кингсли улыбнулась. — Страна Чудес… — Красивое название. Туда я и отправлюсь. Миссис Кингсли улыбалась, а Алисе хотелось реветь. Она запрокинула голову назад и глубоко вдохнула, чтобы остановить поток слёз. Ей очень хотелось что-то сказать своей матери, что-то очень простое и очевидное, но вместо этого она вдруг залепетала: — Мам, ну глупости же всё это. Вот выздоровеешь ты, и мы с тобой отправимся в дальние страны — в Америку, в Китай… Нет-нет, — Алиса перебила свою мать, с улыбкой качавшую головой, — нет, мам, мы поплывем в Индию, слышишь? Ты же так хотела в Индию! — Алисы с мольбой глядела на маму, но миссис Кингсли только улыбалась. По щеке Алисы пробежала первая слеза, затем вторая, третья… — Не плачь, не стоит оно того. — Как это не стоит?.. Господи, мама, я... Алиса замолчала, осознав, какие страшные слова чуть не слетели с её губ. Но что в них такого ужасного, почему она их так боялась? — И я люблю тебя, Алиса… — Миссис Кингсли долго смотрела на свою дочь, и глаза её были полны любви и нежности. Алиса вложила мамину руку в свою, а свой большой палец положила на её запястье. Она смотрела на постаревшее мертвенно-бледное лицо матери, а слёзы всё текли и текли по её лицу, шее, плечам… Миссис Кингсли медленно закрыла глаза и откинулась на подушки. Алиса всё ещё не отпускала её руку. Пульс становился всё реже и реже. Последний вдох, и ещё одна жизнь навеки замерла. — В добрый дальний, мама… Алиса смотрела на серое плачущее небо. Редкие крупные капли терялись в складках её чёрного шёлкового платья. Ветер тоскливо и уныло завывал, отчего на душе становилось тяжело и мрачно. Все подходили к Алисе, что-то говорили и уходили прочь, ворча о том, что конец ноября выдался уж чересчур холодным. — Гм, мисс Кингсли… Алиса, вздрогнув, обернулась. — А, это вы… Добрый день. — Добрый, мисс Кингсли. Мои соболезнования. Ваша мать была волевой женщиной, да и возраст у неё был… Гм, — мистер Джонсон понял, что говорит что-то не то, и с важным видом поправил очки. Ему было где-то под сорок. Это был деловой человек, немного толстый и очень забавный со своим пухлым красным лицом. Однако Алисе было не до смеха. — Есть важное дело, — продолжил он. — Вы уж извините, конечно, однако же… Вы прочитали моё письмо? — Какое? А… Ну да, прочитала. — Дело не требует отлагательств. — Тут мистер Джонсон принялся объяснять ситуацию, и целый поток слов пролетел мимо Алисиных ушей. Её взгляд был устремлён на новое каменное надгробие, а мысли витали где-то далеко, не касаясь земли. — Так что, мисс Кингсли? Что делать? — Что? Ах, вы про это… — мистер Джонсон посмотрел на рассеянную Алису с удивлением и жалостью. — Возьмите, пожалуйста, дело в свои руки. — Вы хотите сказать… — Я ухожу. Компания отныне принадлежит Вам. Всего хорошего. Резко развернувшись, Алиса быстрыми и большими шагами направилась к выходу с кладбища, как вдруг остановилась. — И ни в коем случае не переименовывайте компанию, слышите? — закричала она. — Ни в коем случае! — и Алиса побежала прочь. Не разуваясь, она вошла в спальню, в которой день назад лежала ещё живая мать. Тут она остановилась и внимательно оглядела комнату. Она увидела злосчастный стакан с недопитой водой, уже высохшее полотенце, распечатанный конверт и письмо от мистера Джонсона. На кухне она чуть не наступила на осколок фарфоровой чашки, а её нога прилипла к полу на месте разлитого некогда чая. Она возвратилась в спальню и села на кровать, чего-то ожидая. Внимание Алисы теперь приковало зеркало на другом конце комнаты. Она глядела на него, словно завороженная, не отрывая глаз, а внутри её всё переворачивалось в какой-то странной, дикой борьбе. Наконец она встала. Медленно и осторожно ступая, она направилась к зеркалу. Вот она стоит уже рядом с ним. Она едва коснулась его поверхности, и сердце бешено заколотилось. От прикосновения пошли круги… Алиса чувствовала себя совсем не так, как в кабинете Хемиша Эскота. «Если ступлю туда, что будет дальше?» Никогда до этого её не мучал подобный вопрос. Ей хотелось подумать ещё, но вместо этого она вдруг шагнула внутрь. Водянистая поверхность обволокла тело. «Пора». Она сделала ещё один шаг… «Прощай, мама». И Алиса полетела в пустоту.