Аромат розы во тьме

Солнечные лучи пронизывали зал, падая из световых окон на плиты драгоценного мрамора из Апуанских Альп Древней Терры. Примарх любил этот белоснежный с золотистыми отсветами мрамор, как любил пурпурные занавеси и зеленый малахит колонн. А еще розы благородного винного оттенка с душистым тяжелым ароматом. Они были везде - в напольных вазах, корзинах, даже на огромном камине нашлось место для роскошной неги прекрасных цветов. Робаут Жиллиман, примарх Тринадцатого легиона зачерпнул рукой из мраморной чаши–фонтана и смотрел, как капли падают с его руки прямо на головки роз. Сердце его нежилось в вихре красок, оттенков и ароматов. Замкнутый внешне, внутри он оставался все тем же мальчиком со светящейся душой, каким нашел его Коннор, правитель Макрейджа. Прошли годы, Робаут возмужал, но в глубине души он был все таким же – сияющим. Только скрывал это от всех. Он должен быть главой легиона, правителем, лидером. Какое тут сияние? На столе примарха на подставке красного дерева искрился под солнечным светом огромный шар из цельного куска хрусталя. Это была редкость, раритет Старой Терры. Глядя на этот шар, Робаут любил работать. Ему нравилось, как стилус оставляет на листах свой отпечаток, как буквы складываются в слова. Стратег, тактик, опора Империума. И вот сейчас, глядя на брызги солнца, окружавшие шар, он вспоминал… Она была его садовником. Цветы поворачивали свои чашечки навстречу дождю из брызг ее лейки и улыбке алых губ. Ее руки успевали рыхлить землю, поливать, дарить воду жаждущим цветам, а еще она говорила с ними, Робаут мог в этом поклясться. Он видел переливы света, лучами идущие от ее рук к растениям сада. «Приходи такой, какой ты есть» - говорила она ему на прощание и дарила розу, забывая, что он приемный сын Коннора, консула Макрейджа, а она всего лишь садовник. И Робауту это очень нравилось. Они переговаривались без слов. Лигия была странной, смеясь и радуясь всего лишь лучу солнца, пляшущему на воде. Она часто говорила, что каждый день может стать последним, что надо ценить радость и копить ее в себе. Робаут Жиллиман внимательно слушал, и это и спасло его разум, когда… Разбитый фарфор на темных от огня плитах драгоценного мрамора, сожженные книги, умирающий Коннор с бьющей из перерезанной артерии алой кровью. Коннор, которого он называл отцом и любил как родного. И сияющий росой сад, где около куста роз он и нашел ее, умирающую от раны, убитую случайно и бессмысленно. Робаут принял последнее дыхание Лигии и последнюю розу. После этого он замкнулся, но у него появился тайный дар. Когда он вглядывался в шар из куска хрусталя в яркий солнечный день, Лигия вставала за его плечом, касалась своими тонкими пальцами его висков, и он видел сквозь пространство и время… …Вот он стоит перед братом, которого послала ему судьба, и видит ненависть в темных глазах, так похожих на глаза Отца. Таких добрых и лучистых до этого. Его гордый брат, тонкий, как ветвь розы, стоит на коленях, он весь мука и тоска, перемешанные со злобой. На застывшем лице следы слез. Как же дать понять, что он скорбит вместе с ним? Но долг сильнее, это бремя должен нести каждый из примархов. Если бы он мог «сиять» тогда, как называла это Лигия, он отогрел бы душу Лоргара, а так он только наблюдатель и выглядит скорее статуей, чем человеком, какой и видит Лоргар его сейчас. Глаза, переполненные слезами и болью… Как исправить это? - Будь терпелив, смотри, мой милый, и сам поймешь. – Тонкие пальцы сжимают его виски. …Они снова друг перед другом, только теперь это не брат, а только голограмма. Робаут пытается понять, где это и почему так темно и холодно вокруг? Чувство бездны и пустоты. Но тонкие пальцы не дают отвлечься. «Смотри» - шепчет голос, и аромат розы становится сильнее. Он чувствует, как счастлив встрече, он пытается высказать брату все, что у него есть на сердце. Наконец объяснить. Но не может, он привык молчать. А «сияние» выходит из него все реже и реже. Да Лоргар ли это? Откуда холод в его взгляде? Он ли там, в луче света? И слова застывают на губах. Нет «сияния», оно не нужно. Есть твердость и чувство долга. - Он так и не простит меня? Скажи. - Терпение. Терпение, милый, это уже совсем другая история. Аромат розы становится нестерпим. Робаут закрывает глаза, вихрь мыслей окружает его, и только прикосновение легких пальцев к его плечам говорит ему о том, что он жив… … - Все без изменений? А эти импульсы его мозга? Что с ними? – суровый взгляд Марнеуса проникал в душу Тигурия, стараясь поймать отблеск надежды на чудо. - Они приходят регулярно, магистр. Великий примарх жив, я уверен в этом. Что-то продлевает его жизнь и посылает сигналы на мониторы. Стазис – кома, но как объяснить тогда эти всплески? Я не знаю, но я верю. Надежда Ультрамара жива, пока стоят стены храма Геры, хранящие покой нашего примарха. - Наблюдайте и докладывайте мне. Я хочу знать о первом проблеске сознания, даже если ждать мне целую вечность. «Будь такой, какой ты есть, и ты придешь, откликнешься на мой зов, Робаут, когда придет время, и проснешься. Мои розы ждут тебя» - шептал ее нежный голос, и пальцы касались висков…