Sides of the coin

У него в глазах нет ни тени страха, когда ствол револьвера упирается в его лоб, и Дент как-то отстраненно думает, что у Джокера там, внутри, наверное, ничего уже не осталось. Монета вращается в воздухе, решая, кому жить, а кому умереть, и это самое упоительное чувство в его жизни. Полицейские, Готэм, чертов Бэтмен и весь мир может катиться хоть в Ад. У его новой религии нет правил, его новый Бог пахнет кровью, краской и сахаром, и его поцелуи на вкус как горелая плоть, из которой теперь состоит половина его лица. Дент словно пропитывается этим отравленным воздухом, грязью улиц, ядовитыми испарениями города, который когда то так хотел спасти. Теперь он с ухмылкой, вечной ухмылкой голых костей на половине своего лица, смотрит на гуляющую по улицам смерть. Иногда ему кажется, что Джокер пришел к нему только из-за этой уродливой и болезненной пародии на улыбку на его лице. Они с Джокером отличная пара – психопат-убийца и спаситель города. Они движутся в общем ритме, дерганые жесты клоуна и плавные движения Дента. Монета вращается в воздухе, и Дент впервые по-настоящему вершит свою судьбу. И он целует окрашенные красным губы, слыша, как монета ударяется о землю. Он помнит тело Рейчел под своими руками, запах ее волос, убранных с лица, и еще миллион прикосновений и ощущений. Но теперь ни одно из них не имеет значения. Пальцы касаются шрамов на лице Джокера, и Дент слизывает с чужих губ краску. В его новом мире нет места сладкому запаху ее кожи. Мир Харви теперь терпко пахнет кровью, сахаром грошовых леденцов с ярмарки и какими-то дорогими духами. В его новом мире следы от ногтей и зубов не проходят по несколько дней, и синяки на запястьях не зазорно выставлять на обозрение. Они клеймят друг друга, заявляя свои права, длинными полосами от ножей и следами от зубов на бледной коже. Они трахаются прямо там, в темноте и сырости подворотни, и Дент с отстраненным удивлением замечает, как вода из лужи пропитывает ткань его штанов. Он стоит на коленях в каком-то из миллионов переулков Готэма, и над его головой хрипло смеется тот, кто разрушил всю его прошлую жизнь . У Джокера грубые жесты, и у Харви язык не повернется назвать его красивым. Но его новый догмат зачаровывает, от него невозможно оторвать взгляд, да Харви больше и не пытается. Его научили не бояться своих желаний. Не быть таким серьезным. Грязно, пошло и настолько откровенно, насколько только возможно. Вот таким – раскрытым, зафиксированным на кровати, с широко разведенными коленями Дент никогда и не мог представить себя в той, прошлой жизни. Джокер стоит напротив, не сводя блестящих глаз с тела, выставленного напоказ, чуть посмеиваясь чему-то своему. Его пальцы танцуют по коже Дента, по его обожженному лицу, по гладкой, нетронутой коже. Торжество контрастов, торжество противоречий. Дент знает, каким выглядит со стороны: Джокер, в отличие от остальных, не собирается скрывать от Харви зеркала. Его словно пережевал огненной пастью Готэм, и выплюнул, давая второй шанс. Джокер крутит между пальцев монету, блестящую уцелевшим боком, и трахает Харви так, что тот забывает, каково это: заниматься сексом с кем-то другим. Иногда они оба снимают маски, становясь просто людьми из плоти и крови. Джокер ноет целыми днями, у него болят отбитые когда-то ребра, и он лезет ближе к теплу. Дент лишь замечает вслух, что Джокер живучий как собака. Получает в ответ раздраженно-злой смешок и бросает клоуну бутылку виски. У самого Дента кошмары, и он заливает бунтующий мозг литрами дешевого пойла, и по утрам в его голове блаженная пустота. И лишь насмешливые замечания Джокера о том, что Дент-алкоголик малополезен в деле, выводят его из себя. Это странное время без масок никогда не длится дольше нескольких дней. А потом опять, жить, дышать, подчиняясь сверкающей в воздухе монете. Смерть-жизнь. Смерть-жизнь. Они смотрят на горящее здание, и ветер доносит до них запах горелой плоти. Джокер сидит на краю крыши, и машет ногами в воздухе. Дент стоит, привалившись бедром к трубе. В воздухе мелькают обрывки бумаги, и Джокер изредка, чуть смеясь, ловит их губами. Харви не железный, в крови бурлит адреналин, и он делает его еще более безрассудным, чем раньше. Он запрокидывает голову клоуна назад, притягивая его в поцелуй. Губы Дента серые от пепла и наверняка горчат, у Джокера же солоноватые от крови и ярко-алой краски. Он видел его без грима, и знает что Джокер самый обычный человек. Физически, по крайней мере. Но ему до сих пор кажется, что с каждым поцелуем Джокер забирает у него часть души. В сторону улетает стянутый с плеч пиджак, и сегодня очередь Джокера срывать маски, под пальцами Дента скользит ткань брюк. Он ласкает, сжимает пальцы на такой доступной и уязвимой сейчас плоти, и им обоим срывает остатки рассудка. Они плывут на волнах этой изощренно-непонятной боли, крепко переплетенной с мазохистским удовольствием . И Дент хрипит, когда ощущает лихорадочный жар вокруг себя, и нервно хохочет, и шепчет вздрагивающему Джокеру в ухо о том, что у него внутри и правда жар крематория, и не нужны никакие похороны и гробы, Дент умирает прямо здесь и сейчас. Клоун хрипло смеется в ответ и прижимается ближе, лижет искореженное лицо Дента, и подбрасывает в воздух монету.