No Exit

Писк аппарата жизнеобеспечения противно отражается от стен, в очередной раз напоминая Чангюну о том, что он снова ведёт разговор с человеком, который не может ему ответить. Чангюн просто пытается сдержать слёзы, потирая пальцами чужую холодную ладонь. Он приходит сюда каждый день, снова и снова рассказывая истории из жизни. Что-то из того, что они пережили вместе. Что-то из того, о чём Кихён не знал. Лучший друг, который всегда был рядом и всегда знал, что сделать и что сказать в тот или иной момент. Прекрасный человек, который всегда помогал и мог поддержать в любой ситуации. Идеальный бойфренд, которого только можно придумать. Он дарил Чангюну свою любовь, не прося ничего взамен и не пытаясь ничего забрать без спроса. Чангюн ненавидел слово "бойфренд", потому что оно не отражало всего того, чем Кихён для него являлся. Он не был просто согруппником или просто "тем парнем, который всегда и везде поёт". -А помнишь,-начинает Ай Эм, улыбаясь воспоминаниям,- я так ненавидел твой голос по-началу. Потому что ты постоянно пел. Я ненавидел, когда ты лез обниматься, а когда ты перестал это делать, я понял, что мне нравилось это слишком сильно. А в ответ лишь снова этот противный писк. Кихён не отвечает, и где-то в глубине души Чангюн знает, что никогда и не ответит больше. Дурацкое стечение обстоятельств. Ю просто не хватило место с в общем автобусе, и он просто поехал в машине с менеджером. Просто один пьяный болван, который поплатился жизнью за то, что сел за руль в таком виде. Менеджер отделался парой переломов, а Кихён уже два года лежит в коме и не подаёт никаких признаков активной жизнедеятельности. Ребята уже давно закончили бы все эти мучения и отключили аппарат, но макнэ упорно преграждал им дорогу каждый раз, когда чья-либо рука тянулась к длинным разноцветным проводкам. -А помнишь наш первый поцелуй?,- Чангюн снова улыбается, вспоминая ситуацию, в которой они тогда оказались,- это были съёмки "All in". Помнишь? Лоб ко лбу, губы к губам. И почему тебе так понравилась эта фраза? Чангюн приходит на следующий день со стопкой фотографий, которые выбирал практически всю ночь. Так что теперь его глаза слипались, а руки дрожали, отказываясь нормально функционировать. -Вот эта фотография. Помнишь, где мы её сделали?,- Чангюн протянул фотографию к лицу спящего Кихёна, будто тот и вправду мог что-то увидеть и что-либо вспомнить,- Это были съёмки "Right Now". Никто не знал об этой фотографии, но я почему-то очень хорошо её запомнил. Ты... Договорить Чангюну не дал врач, так не вовремя зашедший в палату и тем самым разорвав в клочья интимный момент единения. -Господин Им, я вынужден сообщить, что сегодня вечером мы отключаем аппарат. У матери Кихёна закончились финансы, и мы больше не можем оставлять его здесь. Договорив чётко и холодно, врач вышел. Он даже не старался показать участие или сожаление, ему попросту было наплевать на всех вокруг. Фотографии выпали из рук Чангюна, разлетевшись по полу холодной белой и неживой палаты. Теперь-то уж точно неживой. Писк аппарата жизнеобеспечения противно отражается от стен, но в этот раз Чангюн не слышит его, потому что находится примерно в том же состоянии, в каком сейчас пребывает и его Кихён. Чуть позже, выискивая Чангюна по всему общежитию, Шону найдет его в ванной, залитой кровью и слезами. Слезами, которыми он буквально захлёбывался эти два отчаянных года. Где-то на дне не сразу можно заметить (но они там точно были) фотографии. Все те снимки с полароида, которые макнэ тщательно собирал, дотошно хранил и целовал каждую ночь перед сном и перед тем, как Кихёна не стало и после этого. Шону находит его холодным и мёртвым. Вода в ванне ледяная и красная, а губы младшего синие и истерзанные зубами в жалких попытках сдержать рыдания. На дикий крик Шону сбегается остальная часть группы. Не успели. Шону не успел. Он искал. Он лишь хотел сказать, что Кихён пришёл в себя. Он лишь хотел сообщить, что его Ю жив, и его жизни ничего не угрожает. Но он опоздал. Всего лишь пять минут, которые перевернули всё с ног на голову. И я клянусь, никто и никогда не слышал большего крика, чем слышала больница где-то в центре Сеула, когда Кихёну сообщили, что Чангюна больше нет. Что он не дождался. Что всегда кажущимся холодным макнэ сломался, разбился и решил покончить со всем этим дерьмом. Крик ворон противным эхом заседает в голове Кихёна, в очередной раз напоминая парню о том, что он снова ведёт разговор с человеком, который не может ему ответить. Кихён просто пытается сдержать слёзы, протирая мягкой шёлковой тряпочкой памятник, с которого на него смотрел тот, кого он любил больше жизни. Тот, кто без Кихёна своей жизни не представлял. Тот, кто был всем, всем и остался до сих пор. Прошло два года, но Кихён не может забыть и никогда не забудет. У него, возможно, будут дети и будет жена, но в сердце навсегда останется место для одного очень красивого и дерзкого рэпера. Макнэ с лицом хёна и душой ангела, который теперь просто смотрит сверху, улыбаясь и защищая своего Кихёна от всех бед на всём белом свете.