Мясник

Поначалу она не придавала никакого значения тому, что дочь Мистера Чана пришла к своему отцу за помощью. Что ей до какой-то девчонки от одной из бывших Чана, прибежавшей к папочке за помощью? Она сомневалась, что будет иметь с этим дело. Да и каковы были шансы, что очередной бойфренд, обидевший её, находился в Роанапуре? Когда пошли слухи, что Чан обещает десять тысяч американских долларов за информацию о местонахождении некой Гарриет Поттер, Фредерика Сойер всё же обратила внимание. Она не слышала этого имени с десяти лет. Любопытствуя, кто и почему интересуется ею, она обратилась к Шеньхуа, её, возможно, ближайшей подруге, если кого вообще можно называть другом в этом городе. Она сказала Шеньхуа, что, может быть, у неё есть информация о Гарриет Поттер, которую выдаст, только если узнает, зачем она нужна Чану. На следующий день она была в сопровождении лидера Триады. К её удивлению, он был не один. С ним была молодая азиатка возраста Сойер, несколько похожая на Чана. Она догадалась, что это его дочь. С ним были ещё трое, их она узнала сразу. Среди них был Альбус Дамблдор с длинными белыми волосами и мигающими голубыми глазами. Был и её тёмноволосый, с глазами цвета орешника отец, Джеймс Поттер. И была её рыженькая зеленоглазая мать. Три человека, которых она винила в том, что стала Фредерикой Сойер. Когда они объясняли, что ищут свою пропавшую дочь, было очевидно, что они не узнали её (взглянем правде в глаза: как они могли узнать её? Мало того что они не видели её с тех пор, когда ей было пять, когда её оставили с тётей Петуньей и её мужем Верноном, так ведь всё детство она провела в страхе, и её глаза давно потускнели от такой жизни), и она, насмехаясь, спросила: «Что директор Хогвартса хочет от девочки, которую он и её родители бросили ради её брата?» Это, казалось, ввело троицу в ступор: её компьютеризированный, благодаря ультравойсу, голос и тот факт, что она знала о существовании волшебного мира. Последовало краткое объяснение о том, что её младший брат мёртв и что Волан-де-Морт узнал, что она единственная, кто в силах изгнать его. Они упомянули, что только Гарриет может его остановить. Когда она спросила почему, Дамблдор неохотно рассказал о пророчестве. «Ты знаешь, где Гарриет?» — наконец спросила Лили. Она слегка улыбнулась. «Возможно, — призналась она, наслаждаясь дискомфортом собеседников, отражавшимся на их лицах, когда они слышали её «голос». — Но я вам больше ничего не скажу, пока не услышу пророчество». Чан посмотрел на неё. Он был умным мужчиной, и из их разговора уже, наверное, понял, кто она такая на самом деле. После нескольких минут протеста Чан наконец вмешался. «Я думаю, что это честно», — сказал он волшебникам. Дамблдор скрепя сердце передал пророчество. Когда он это сделал, Сойер поняла, чего они хотели. Им не нужна была Гарриет Поттер, им нужен был спаситель. Она не могла ничего с собой поделать и засмеялась. Поначалу тихо: ультравойс с трудом улавливал её хихиканье. Но потом смех стал расти, а вместе с ним и громкость. Гарриет Поттер умерла. Давно умерла. Она смеялась. Это был резкий звук, как если бы ей отрезали голосовые связки и было повреждено горло. Гарриет Поттер бесчисленное количество раз насиловал её дядя, она была порабощена, и её избивали. Она смеялась. Её ультравойс, казалось, добавлял смеху эхо, вызывая мурашки на коже даже у Чана. Гарриет Поттер была брошена умирать в пустыре: горло было разодрано, из кровоточащего влагалища текла сперма, а метла была воткнута в задницу. Она смеялась. Гарриет Поттер умерла, её заменила Фредерика Сойер, жестокая и безжалостная женщина. Она смеялась. Фредерика Сойер не училась в школе магии. Она всему обучалась на улицах магических районов всего мира, используя палочку, созданную ей самой из человеческих костей и крови. Она смеялась. Фредерика Сойер предпочла использовать свою сильно модифицированную и маггловскими, и волшебными способами бензопилу, нежели палочку. Она смеялась. Фредерика Сойер была чистильщиком, убийцей, который, возможно, мог бы позволить каждому побывать в аду, всё ещё оставаясь на Земле. Она смеялась. Они хотели спасителя. Она смеялась... это был жуткий, ужасающий, пугающий звук. И она, она — мясник.