Pitter-patter

Эти зараженные с гнильцой мысли — продолжение больного воплощения греха во плоти. Карие с позолотой радужкой глаза и широкая расщелина между передними зубами на верхней челюсти; извечная широкая сладкая до тошноты улыбка и задорный смех, который, даже утихнув, долго продолжал звенеть в голове у окружающих. Россыпь янтарных камней — веснушек на карамельной коже. Лицемерно-приторный ребенок с соответствующим именем — Билл, находящий развлечение в истязании человеческих душ. Разбивая дорогие сердцу вещи людей, можно было увидеть трещины, расходящиеся по мертвенно-бледному лицу и прочувствовать невероятно глубокую боль, с медовым вкусом. И так до тех пор, пока измученный человек, пав на колени и захлебываясь в слезах, не станет повторять бесконечные надоедливые «зачем, почему» на радость воплощению демона; а ответ ничего не донесется, мило скривившись, Билл будет пожимать плечами и искать новую жертву. Все считали его странным ребенком, не получающим должного внимания и любви-заботы от родителей, вечно занятых работой. Все жалели его и называли хорошим мальчиком, вежливым мальчиком и послушным улыбчивым мальчиком с крепкими большими зубами. Маленькая радость и солнце этого городка, неизвестного почти никому в их штате — и, тем более, других. У Билла не было мечты или желаний, им двигала — его питала жизнью — только уродливая искалеченная зависть, подлинная мать этого маленького ублюдка, знающего в свои тринадцать лет много умных и красивых слов. По пальцам двух рук невозможно пересчитать, сколько стихотворений поэтов Билл мог рассказать по памяти, отчетливо и с выражением, вызывая восторг у окружающих. И этот ребенок продолжал ломать человеческие души, как ловкие пальцы, раскрывающие устрицу и добирающиеся до ее внутренностей. Когда появился другой ребенок — застенчивый и слишком громкий, многие невзлюбили его. С вечно мокрыми глазами и пугливый, боящийся протянутых ладоней и внезапно выбегающих из-за углов кошек. Единственный выживший после аварии и растерявший все свои воспоминания, он был утерян для мира и социума, предоставленный только сам себе. Никто не жалел его или трепал по волосам, протягивая ириску; ведь Диппер не был Биллом — извечным светилом Гравити Фолз, принцем звезд и северных сияний. И Сайфер не сдерживался, раз за разом уничтожая вещи непризнанного новенького: альбом с древними фотографиями его еще молодой матери, глупого и доверчивого щенка, бинокль отца и самое важное — разум. Неопытный и грубый Билл не сразу осознал, что стал причиной полной замкнутости и отрешенности от мира Диппера. Плаксивый и запуганный Диппер не мог осознать, что стал причиной еле заметного румянца на щеках Билла и странного крутящего чувства в животе. И теперь, спустя полгода, встал важный вопрос перед Сайфером: как окончательно уничтожить этого мальчишку, как нанести последний удар по его искалеченной и держащейся на одной ниточке душе. Этим он и занялся в последующие года, решив немного изменить своим принципам и предложить тусклое «все сначала». Первое признание, первый неловкий поцелуй. Первый общий фильм под тихий смех. Первая пуля в висок и незатихающий смех демона, разодравшего в клочья душу смертного.