Глава 1. Начало
8 июня 2016 г. в 01:15
— ... и тогда я заношу свой могучий клинок для удара, а он как прыгнет, сделав какое-то непонятное сальто в воздухе с диким, ужасно страшным ревом, отклонившись от моей атаки. Я тогда так испугалась, но все же, взяв всю свою волю в кулак, ринулась в бой!
— Волю? - тихо-тихо прозвучал вопрос, который никто из слушателей и самого рассказчика не услышал.
— ... тогда этот пустой резко исчез! Я, не ожидавшая подобного, стала нервно оглядываться вокруг, тяжело дыша от усталости. Вдруг он резко оказывается у меня за спиной с широко открытой пастью, и тогда...
Данные и весьма интересные рассказы происходили в небольшом, но очень красивом японском домике. Кроны зеленых деревьев шуршат по его периметру, а сакура осыпает розовыми лепестками, заставляя по открывать рты от восхищения сей красоты. Деревянные столбцы подпирают крыльцо и потолок.
На крыльце сидит милая старушка, а рядом чашечка чая. На руках у нее расположилась маленькая девочка с двумя забавными хвостиками и большими, карими глазами.
Вокруг нее еще полно детей. Мальчишки, девчонки... Все они пришли послушать полюбившиеся им истории доброй пожилой женщины.
Солнце, такое теплое и золотистое, согревает зеленую траву, играет бликами на воде и на стареньком, морщинистом лице. На столько бабушка была стара и ветха, что уже совсем сморщилась и иссохла. Некогда прекрасные черты лица стали более округлыми и ужасно морщинистыми. Ее руки, что когда-то были тоненькими и прекрасными, теперь все скукожились, и кожа висела на старых костях. Некогда прекрасные мягкие волосы поседели, и собраны в пучок, из которого порой выбивались прядки волос. Губы потрескавшееся, а глаза вечно закрыты, и их цвет уже мало кто знает.
Да, она не красавица, какой когда-то могла быть, она не воин, коим была. Она просто добрая и солнечная старушка, что рассказывает деткам сказки.
— А что же было дальше, Обаа-сан? — дергает ее за ворот белого, старенького кимоно с бледными, еле заметными цветами кареглазая малышка с двумя светлыми хвостиками, в сером, будто погрязневшом, одеянии, с надеждой и неким испугом смотрев на рассказчицу.
Пожилая улыбается и, погладив девочку по светлым волосикам, обвела взглядом других детей, что были постарше девчушки, но не менее напряженны от такой длительной паузы рассказа, который приостановился на самом интересном.
— А дальше я использую свой шикай, и яркий свет, исходящий от него, припугнул пустого, и тот вновь взревел, словно раненый пес. Я собралась атаковать силой своего шикая, и...
— И?.. — уже чуть ли не грызли ногти дети.
— Он сбежал, — неожиданный поворот событий, заставший взвыть от обиды и печали детей, надеявшихся услышать о хорошеньком поединке с пустым.
— Но ему не удалось?! — восхищенно вскрикивает мальчишка, что сидел у ее ног. С его яркими розовыми, взъерошенными волосами играл ветерок, а глаза сияли, как две черные звезды.
— Конечно не удалось! — лихо улыбается бабулька, героически поднимая голову, на кой были уже давно выбившиеся из пучка серые, посидевшие волосы. Длинные, они спадали вниз серебряными водопадами. — Я взмахнула своим мечом и чудище пало. В тот день город был спасен, а я удачно вернулась назад, гордая своей пятнадцатой победой.
Все дети радостно захлопали в ладоши, восхищенно обсуждая героическую шинигами.
— Ну, на сегодня все. Можете немного поиграть во дворе, но потом бегите скорее домой, а то родители будут за вас волноваться, — улыбается седоволосая, глядя, как дети начинают бегать по саду, брать старые, тренировочные боккэ, и играть в храбрых мечников. Глядя на это подрастающее поколение, такое энергичное и задорное, сердце старушки радостно пело, а в уголках глаз скапливались хрустальные слезки.
— Обаа-сан? — вновь ее зовет так кареглазая девочка, дергая за старое и потрепанное временем кимоно.
— Да, милая? — обращает на нее свое внимания старушка.
Девочка улыбается, вставая с ее колен, и стирая маленькой ладошкой капельки слез с ее морщинистого лица.
— Не волнуйся, Обаа-сан! — она радостно хватает один боккэ. — Я стану такой же сильной, как ты, и буду сражаться с пустыми не хуже тебя! Я тоже хочу стать шинигами и быть капитаном, как ты! — она радостно смеется, а золотые хвостики подрагивают.
— Конечно, милая, конечно... — смеется в ответ бабушка своим хриплым, усталым смехом. Ее сердце радуется. — Нам, старикам, приятно видеть такое рвение молодого поколения. Приятно видеть сильных приемников. Ну, иди, тренируйся. Ты же должна стать сильной шинигами, ведь так..?
Блондиночка задорно смеется и, кивая, убегает играть со всеми, а старушка глядит ей вслед и усмехается.
— Какая же все-таки счастливая у меня жизнь...
— Э-э-эй! Бабка Люси! — слышаться вдруг знакомый крик, и старушка оборачивается, видя, как к ней несется высокий, красноволосый парень, а за ним следом идет его капитан, Кучики Бьякуя. — Опять байки детям травите?
Старушка усмехается, глядя на двоих мужчин, подошедших к ней.
— Надобно мне детей травить, а вот рассказать что интересного — всегда рада, — молвит Люси, глядя на молодняк.
К старухе медленным, не такими бешеными скачками, как у Ренджи, шагом с прямой осанкой и важным холодным видом направляется Бьякуя. Кучики она как родная, вечно ему при всех шинигами так, невзначай начинает припоминать, как она, самая-самая первая ему подгаженные тряпки, или же как в мире живых называют их подгузниками, меняла, заставляя его откашливаться и где-то в глубине души краснеть. А ведь она еще и его бабушку нянчила, будучи такой же пожилой. Для всех чудо, что самый долгоживущий шинигами за всю историю еще живой.
— День добрый, Обаа-сама, — он тепло и с уважением, что так не привычно для него, улыбается ей, протягивает гостинец в корзинке. — Это вам подарок от клана Кучики. Как у вас дела?
— Да ты ж мой хороший! — улыбается старуха, принимая корзинку с такояки, потискав за щечки, как своего родного внука, капитана. — Спасибо, дружок. Дела у меня хорошо, потихоньку.
Ренджи как всегда издал смешок в кулак, при виде, как его капитана тискают, а он стоит и терпит с более-менее сохраняемым хладнокровным видом.
— Ну а ты что стоишь, как не родной? — Абараи лишь удивленно вылупил глаза, не успев ничего сделать, когда Хартфилия ухватила его руку и потащила в дом. — Похудел, пустые тебя одним вздохом сдуют к чертям. Поешь-ка хорошенько...
Жизнь в Обществе душ не меняется, только баба Люси иногда навещает бараки всех отрядов со свежо приготовленной едой, чтобы силы у них прибавились или же просто позлить главнокомандующего.