Потайные желания

Опять этот сон. Опять эти голубые волосы, такого же цвета глаза и наглый оскал. Блеск пирсинга режет глаза, хоть и сияет он при свете маленькой свечки. Снова мои бесстыжие стоны, его нежные и дразнящие поцелуи, шершавые подушечки пальцев и горький металлический привкус. Я распахиваю глаза и первым делом смотрю в окно — только рассвело. Мордекай сопит и вошкается на соседней кровати, и что-то шепчет себе под нос. В такие моменты я чувствую себя поистине счастливым, ведь таким Сойку вижу только я. Начинаю всматриваться в до боли знакомые черты лица: спокойное лицо с бледной кожей, пышные ресницы, проколотые губа и бровь. Первые лучи солнца весело играют с сережками, заставляя те блестеть. Голубая чёлка спадает на лоб и слегка вьется. Рассматривать его каждое утро вошло в привычку, и это длится уже месяц. Тяжесть в душе от неразделенной любви тяготит и пожирает, как червь. Влюбится в натурала это хреново, тем более в лучшего друга, ведь это вам не фильм «а-ля-розовые-сопли-и-хаппи-энд», где все пойдет, как по маслу, и мы будем счастливы. Это жизнь, и моим чувствам суждено умереть в глубине моей радужной души и гнить там до конца моих дней. Возвращаюсь из мира грез о счастливой жизни с Сойкой в жестокую реальность. Трусы жмут и уже немного намокли, но именно это и не даст мне свинтить и быстро спустить. Выбирать не приходится и я просто забираюсь под одеяло. Стягиваю трусы и замираю на мгновенье, чтобы убедится, спит ли Мордекай. После, возвращаюсь под одеяло и принимаюсь за дело. Провожу пальцем по головке и спускаюсь к основанию члена. Обхватываю ствол рукой и начинаю совершать возвратно-поступательные движения. Массирую большим пальцем уздечку и плавно опускаю руку вниз. Грудь сдавливает малое количество кислорода, и стоны получаются рваными и сиплыми. Закусываю футболку и ускоряю темп. В голову лезут обрывки моих снов и лишь подливают масло в огонь. Вторая рука сама тянется ниже, и я начинаю постепенно растягивать колечко мышц. Стыдно, жарко, но из-под одеяла высовываться нельзя, ибо меня точно спалят. Аккуратно ввожу средний палец в анус и проталкиваю его в нутро. А перед глазами стоит образ друга, который сам раскрывает мою девственную дырочку, одновременно лаская мои соски. Стоны нарастают так же интенсивно, как поднимается температура под одеялом. Лоб покрылся испариной, и я начинаю подходить к кульминации столь активной разрядки. Ввожу второй палец глубже, задевая простату. Полноценный стон вырвался из моей сжатой, словно, в тиски, груди, я выгибаюсь, точно, кот и кончаю себе на живот, немного запачкав одеяло. Я знаю, что весь красный, как рак, и поэтому, не выбираясь из-под «укрытия», ищу салфетки на ощупь. Нашел быстро и стал избавляться от улик. Мусор выбросил, труселя сменил и решил растолкать Мордекая. Тихо подхожу к его кровати и толкаю парня в плечо. — Эй, чел, вставай! Мне скучно! — жалобно простонал я. — Еще пять минут, Ригби, я почти встал. Мордекай проснулся минут через десять и, как всегда, мне улыбнулся. Щёки загорелись, и я виновато опустил глаза. — Ты чего? — спросил синевласый, и я вновь посмотрел на него. Сойка переодевался, и я смог рассмотреть его тело. Спортивное, подтянутое. Тату-браслет на левой руке черной линией опоясал мышцы, и такие же кольца были на длинных пальцах и придавали им грубости. Я всем сердцем жажду это тело, хочу к нему прикасаться, ощущая каждый его изгиб. — Земля вызывает Ригби! Прием! Я вздрогнул и вернулся в наш тленный мир. — Ты че завис? — спросил парень и подошел ко мне. — Ты заболел? — поинтересовался Сойка и потрогал мой лоб. — Плохо спал. Прости. Ты это, не волнуйся. — Смотри. Если станет плохо, ты сразу говори. Что с тобой? Почему ты такой заботливый сегодня? Ты понимаешь, как мне от этой ласки больно? — Хорошо, чел. Мордекай, ты м… — Что я? — парень посмотрел на меня и азартно оскалился. — Ты… ты себя, как мамочка ведешь! — выдавил я, хватая джинсы и выбегая из комнаты. Штаны я натянул уже за дверью и ломанулся на улицу. Сердце бешено колотилось. Я чуть ему не признался, чуть не совершил самую большую ошибку в своей жизни! День прошел, как обычно: немного поработали, отдохнули, нас отчитал Бенсон, и мы продолжили заниматься в парке. И это мы сделали до обеда. В обеденный перерыв мы пошли в кафе, где работала Маргарет — наша хорошая подруга. Сойка, как всегда, пытался с ней флиртовать и думал позвать на свидание, но, как всегда, остановился на малоэффективном подкате. Выпив уже третью чашку кофе, синевласый пошёл на улицу покурить. В последнее время от него стало пахнуть куревом слишком сильно, значит он стал курить больше. Только Сойка скрылся за дверью, Маргарет подошла ко мне и начала расспрашивать. — Ригби, ты ведь мне друг и не станешь обманывать? — спросила девушка и мило улыбнулась. — Не стану. — Это правда, что Мордекай в меня влюблен? «Нет! Это не так! Он мой!» — Да, это так. А что? — Просто, думаю дать ему шанс. — Зачем, чтобы он пополнил ряды твоих бывших? — А тебе-то какая разница, Ригби? Во мне начала бурлить ярость, что эта шлюха хочет воспользоваться чувствами Мордекая и быстро с ним перепихнуться. Будучи достаточно популярной, ей можно присвоить звание «Шлюха года» и дать за это оскар. — Пользоваться чужими чувствами может только такая шалава, как ты. Знал бы он, какая ты на самом деле, не влюбился бы. Она схватила меня за грудки и притянула к себе через весь стол. — Ты сам не лучше, пидорский сброд! Дрочишь на образ друга, а меня еще шлюхой называешь! — Отпусти. Она оттолкнула меня и отвернулась. — Если ты просто не хочешь его отдавать, то так и скажи. — Будто ты станешь слушать «пидорский сброд», — сказал я и посмотрел на Мордекая, который вернулся с улицы. — Мы все-таки друзья, поэтому я уступлю его тебе, — проговорила девушка и расстроенно посмотрела на меня. — Оставим все, как есть, между мной и Мордекаем. — Хорошо. И прости, я загнул. — Будь хорошим мальчиком и не развращайся перед ним сильно. И признайся быстрее, не мучай себя! Она потрепала мои волосы и отдала счет. Сойка заплатил, и мы пошли обратно. — Ригби, знаешь, похоже мне Маргарет больше не нравится. — С чего бы это? — Да, на днях видел её с каким-то парнем, видимо, они вместе. Не ожидал от него услышать это раньше, чем она ему откажет. Ну, я даже счастлив. Придя в парк, мы принялись доделывать то, что начали до обеда. Вечером началась гроза, и Бенсон велел заканчивать. — Рабочий день закончился на час раньше, ура! — ликовал я, поднимаясь с Сойкой на второй этаж и направляясь в свою комнату. — Чему ты радуешься? Мы не доделали, а значит завтра работы прибавится! — ворчал Мордекай, заходя в комнату. Я вошел вслед за ним и с разбегу плюхнулся на кровать. Сойка тоже лег на кровать и уставился в телефон. Мы лежали молча минут десять, то время, пока на улице бушевала стихия. Молния сверкала и освещала все вокруг, гром гремел и рвал перепонки, а дождь играл барабанную дробь. Вдруг, очередная вспышка, оглушительный удар грома, и свет в доме погас. — Твою мать! — послышалось откуда-то снизу. — Это — Бенсон? — спросил я, сдерживая смех. — Похоже на то. Так, где моя заначка на такой случай? Мордекай принялся что-то искать в своей тумбочке, подсвечивая телефоном. — Нашел! — воскликнул синевласый и показал мне свечку. Достав из толстовки зажигалку, Мордекай поднес голубоватое пламя к фитилю, и комнату озарил тусклый свет. Теперь можно разглядеть хоть что-то. Пламя подрагивает от слабого сквозняка, и его неровный свет играет с пирсингом Сойки. Оно освещает профиль парня и отражается в его глазах маленькими искорками. — Мордекай, — окликнул я парня, садясь на край кровати. — Что? — Ты мне нравишься. В комнате повисла тишина. Дробь дождя, удары грома и танцующий на фитильке язычок пламени разрушают тишину и мрак, в которых я хочу потеряться, исчезнуть, утонуть. Я хочу убиться об стену! — Что ты сказал? — спросил парень, пересек расстояние разделявшее нас за один шаг и подошёл ко мне вплотную. — Ни-ничего! Забей! Замяли! — воскликнул я, размахивая руками. Мордекай схватил меня за запястья, повалил на кровать и навис надо мной. Его лицо озарил недовольный оскал, и он сильней сжал пальцы. — Повтори, что ты сказал. — Отпусти, блядь, больно! — завопил я и попытался высвободить руки. Сойка покорно отпустил меня, но остался в таком же положении. — Я сделал, что ты просил, а теперь говори. Я выдохнул, собрал всю смелость своего маленького тела в кулак и на одном дыхании протараторил: — Ты мне нравишься! Сказав это, я сразу же закрыл лицо руками, и по щекам потекли слезы. Почему так больно? Мне должно было стать лучше, почему все не так? — Убери руки, — попросил Мордекай и прикоснулся к моим кистям. — Нет, не смотри! Он не послушал. Сойка сам убрал мои руки и поцеловал. Горький металл, трещинки на губах и вкус сигарет. Это первое, что я почувствовал. Он толкнулся в мой рот языком и провел им по внутренней стороне губ. Наши языки встретились и сплелись в танце. Мысли рассыпались в пух и прах, сердце забилось со скоростью света, и я забыл, как дышать. Легкие прикосновения шершавых пальцев к рукам, шее и лицу дарили наслаждение и отправляли на седьмое небо удовольствия. Наконец Мордекай отстранился от меня и прошептал: — Мы больше не друзья. Опять покатились слёзы. Я хочу быть ближе к нему, но я хочу, чтобы мы остались друзьями. Почему любовь и дружба не совместимы? — Я хочу умереть. Само вырвалось, но умереть я готов. Парень наклонился к моему уху и прикусил мочку с сережкой. — Только я могу заставить тебя умереть. — И как же? — Я вытрахаю из тебя весь дух! — прорычал синеглазый, и по телу пробежал табун мурашек. Он выпрямился, и мой сон и реальность слились воедино. Синие волосы, бледная кожа, блеск пирсинга и наглый оскал. То, чего я так ждал наконец случилось. Вновь поцелуй, и вот руки скользнули мне под кофту. На ощупь пересчитав мои ребра, Мордекай начал играть с моими сосками. Он обвел пальцем сосок и сжал его. Из груди вырвался сдавленный стон. Парень задрал мою кофту и принялся лизать и посасывать затвердевшие соски. Он кусал их и зализывал места укусов. Обводил языком и посасывал. А напряжение копилось в груди и опускалось в пах. Мордекай начал покрывать тело поцелуями, кусал и оставлял алые засосы, попутно снимая и отправляя в полет в угол комнаты мешающую кофту. Избавившись от элемента одежды, Сойка спустился к кромке джинс и начал стягивать их вместе с нижним бельем. Раздев меня полностью, он начал снимать толстовку. Блеск пирсинга режет глаза, гром заставляет дрожать от неожиданных ударов, сердце разрывается от волнения, лицо горит, а тело поддаётся страсти, и я просто доверяюсь Сойке. Он проводит шершавыми пальцами по внутренней стороне бедра и касается моего члена. По телу пробежала мелкая дрожь, и, подобно коту под воздействием ласк, я выгнулся колесом. Мордекай наклонился и начал облизывать головку члена. Он провел языком по всей длине и уделил особое внимание уздечке. Стоны срываются с губ один из другим, что лишь подливает масла в огонь. Синевласый взял в рот полностью и принялся двигать головой, помогая рукой и языком. Я запустил пальцы в его волосы и, поддаваясь ощущениям, начал сжимать их, вдобавок надавливая ему на затылок, заставляя взять глубже. — М-мордекай, я сейчас кончу, хватит, — стонал я, не желая, чтобы все кончилось так быстро. Сойка проигнорировал мои слова и продолжил сосать еще усердней. Стоны нарастают, тело покрылось испариной, и с криком я кончил Мордекаю в рот. Парень довольно посмотрел на меня и выплюнул немного спермы на пальцы. Мои разум и тело разошлись в разные стороны: разум на седьмом небе от счастья, а тело на грешной земле. Мордекай накрыл мои губы своими и принялся сминать их, покусывать, что заставило разум вернуться назад. В следующий миг к анусу приставили пальцы и одним движением в мое нутро вставили сразу два пальца. — Так легко вошли. Ригби? — ехидно промурлыкал Мордекай. — Я ничего такого не делал… ах! Сойка толкнулся пальцами и задел простату. — Тебе приятно? — прошептал парень мне на ухо и облизал его. Тело начала бить дрожь от каждого его толчка, поцелуя, прикосновения. Стоны срываются с губ, дразня Мордекая еще больше. Поцелуи становятся еще откровеннее, продолжительнее и требовательнее. Он оставляет все новые и новые засосы. Ровными полукружьями усыпано все мое тело, а парень добавляет еще новых и не останавливается. Он разводит пальцы, растягивая колечко мышц, делает толчок и задевает простату. Снова стон, и на плечах парня появляются царапины. Он недовольно шипит и поднимает на меня глаза. — Думаю, хватит. Он расстегнул джинсы и приставил к растянутой дырочке головку члена. Я в момент похолодел. Такая… огромная… штука будет во мне? Чет я перехотел. — Он не войдет. Мордекай, может не надо? — жалобно простонал я и захотел свалить, но парень схватил меня за талию и прервал мою попытку побега. — Все будет хорошо. Доверься мне. Мне стало легче. Чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. Парень упёрся членом в мою попку и толкнулся вперед. Боль пронзила тело, и я вскрикнул, царапая плечи парня. Он вновь зашипел и замер. — Потерпи немного, маленький. Сейчас станет легче, — прошептал Мордекай и поцеловал меня в уголок века, где была слеза. Мы были в таком положении пару мучительных минут, и все это время Мордекай целовал меня, гладил по животу и вытирал слезы. Боль прошла. — Ты можешь двигаться, — смущённо прошептал я и покраснел еще больше. Мордекай тоже смутился и толкнулся вперед. Я застонал и вцепился в волосы парня. Он начал двигаться медленно, осторожно. Я стонал, сжимал его волосы и шептал ему на ухо: — Мордекай, больше… хочу больше. Он начал двигаться быстрее, с каждым толчком ускоряя темп. Стоны стали чаще слетать с моих губ, а Мордекай уже начал двигаться, как поршень. Сойка рычит и скалится, как дикий зверь, и это возбуждает еще сильнее, от чего я начинаю сам подаваться вперед. Пошлые шлепки кожи о кожу, мои стоны и его рычание раззадоривают нас обоих. — Меняемся, — проговорил Сойка, рухнул на кровать, утягивая меня за собой и заставляя сесть сверху. Я упёрся руками ему в грудь и посмотрел в его горящие глаза. Свечка уже сгорела наполовину, гром прекратился, но дождь продолжал барабанить. Я сидел у него на животе, потупив глаза. Мордекай потерся членом о мою задницу и положил руки на ягодицы. — И что мне делать? — робко прошептал я и сжал пальцы, проведя ногтями по груди Мордекая. — Садись на него и двигай попкой, — азартно проговорил парень и шлепнул меня по ягодице. Я покраснел, приподнял попку и, придерживая член у основания, сел на него, и опустился до конца. В сердце кольнуло, дыхание перехватило, и я замер. — Ну, малыш, двигай попкой, двигай, а я помогу тебе. Я приподнялся и опустился до конца. С губ сорвался стон. Мордекай обхватил мой член и начал мне надрачивать. В его глазах была страсть, азарт и удовольствие. Я вновь поднялся, и парень сам вогнал в меня свой агрегат. Дыхание сбилось от неожиданности, и я поцарапал грудь синевласого. Он продолжил входить в меня с той же силой и каждый раз задевал нужную точку. Вдруг он сел, обнял меня и начал двигаться с новой силой. Я обхватил его за шею и застонал ему в ухо. — Я люблю тебя, — прошептал Мордекай. Я был счастлив, как сытый кот, по щекам вновь потекли слезы. Я обнял парня как можно сильнее, прижался к его груди и оставил на ней засос. Мордекай толкнулся в меня еще пару раз, и я с криком кончил. Но меня даже не думали отпускать. Сойка продолжил вдалбливаться в мое тело. Вдруг я почувствовал, как его член напрягся внутри меня. Парень укусил меня в плечо и кончил под мои крики. Он вытащил член из меня и поцеловал. В этот момент погасла свечка, и комната погрузилась во мрак. Парень отстранился от моих губ, рухнул на кровать и уложил меня к себе на грудь. — Отдыхай, Ригби. Ты сегодня молодец. Его похвала прозвучала слишком пошло, и я вновь покраснел, но, не заметив для себя, уснул. Утром я проснулся от будильника. И первое, что я почувствовал, было малое количество места и руки, обвивающие мою талию. Я попытался повернуться и почувствовал боль в плече и заднице, но, переборов эти неприятные чувства, я все-таки сделал это. Мордекай тихо-мирно спал. Он был таким милым, спокойным и красивым, что я был готов любоваться им вечно. — Проснулся? — неожиданно спросил парень, открывая глаза. — Только что. А ты давно встал? — Не знаю. Как себя чувствуешь, что-нибудь болит? — Задница и плечо. — Тогда на работу сегодня не идешь, — сказал парень и встал с кровати. Моё внимание привлекли его спина и грудь. Все в царапинах, а на груди засос. Теперь я посмотрел на себя и, мягко говоря, ахуел. Все тело в засосах и укусах. Я покраснел как рак и спрятался под одеяло. Мордекай подошёл к кровати, убрал одеяло и нежно поцеловал меня. — Доброе утро, милый. Знаете, сейчас я понял, как начинается идеальное утро. И, да, забудьте мои слова про фильм и гниющие чувства. Я передумал. Моя жизнь — это тот самый фильм «а-ля-розовые-сопли-и-хэппи-энд», и я счастлив, что у истории нашей дружбы счастливый конец, ведь все это вылилось в настоящую любовь.