Какая бывает любовь.

-Куда ты меня тащишь? Я тебе не вещь! – Юля кричала и вырывалась, но Майк был непреклонен. Он вёл её и вел куда-то за школу. Шёл быстро, часто спотыкался и, не переставая, подталкивал её в спину, как рабыню, отправленную на каменоломню. Он шёл и представлял, как стегает её горячим хлыстом, перепачканным её кровью, или бьёт Юлю головой об асфальт, превращая лицо в кровоточащую рану, но ни один вариант не приносил ему успокоения, вызывая лишь противную головную боль, как будто кучка микробов устроила в мозгу вечеринку. -Да что ты говоришь? А я и не знал, принцесса, - его обкусывала только собственная боль и плевать, как себя чувствует она. -Что ты себе позволяешь? – возмущалась Юля. – Как ты со мной обращаешься? -Я? – он остановился и развернул её к себе. Глаза выражали такую ярость, такую обиду и боль, какая виднеется в глазах подростка, узнавшего, что любимый папа изменил маме. Но в тоже время в них была и жалость и даже стыд за то, что поставил свою девушку в такое безвыходное положение. Однако, быстро поморгав, парень стёр из глаз любое проявление сочувствия. – А как ты со мной обращаешься? КАК ТЫ СО МНОЙ ОБРАЩАЕШЬСЯ, А? Ты должна ползать на коленях и объяснять мотивы своих тупых поступков, а не качать права. -Ты знаешь правду. Я знаю правду. Давай решим эту проблему и покончим с этим. Зачем всё усложнять? Мы живы и здоровы, никто не умер. – Юля раздражённо закатила глаза. -Едва почувствовав тягу к этому яду, ты обязана была ёбнуть себя по руке, и бежать ко мне! – Майк был так зол, так разгорячён, так возбуждён, что не замечал, как с каждым восклицанием подпрыгивает на месте. – ЧЁРТ, ДА У НАС СВАДЬБА НА НОСУ! -Я не могла ничего сказать. – Юля отвернулась. Одну руку приложила к груди, изображая невыносимую боль в сердце, а другой медленно потягивала себя за волосы. -Это почему не могла? -ДА ПОТОМУ ЧТО ТЫ БЫ МНЕ ПОМОГ! И ВСЕ ЖИЛИ БЫ ДОЛГО И СЧАСТЛИВО, МАЙК, А Я НЕ ХОТЕЛА ПОМОЩИ! Я НАСЛАЖДАЛАСЬ ЭТИМ ОЩУЩЕНИЕМ, Я ВЛЮБИЛАСЬ В НЕГО. – Завизжала Юля, чуть ли не вплотную приблизившись своим лицом к его убийственным глазам. -Мне смешно тебя слушать! Ты СМЕШНА! Как можно быть такой бестолковой? Я не… ты скажи мне. Ответь на вопрос. Ты сказала, что влюбилась в наркоту. А я? Ты любишь меня? Не как парня или твоего будущего мужа, а как человека? Любишь ли ты меня, как простого человека? – Ответ «люблю» стал бы для него как таблетка от болей в желудке. – Любишь? Хотя бы ЧУТЬ-ЧУТЬ БЛЯТЬ. -Я… - Юля хотела сказать «люблю», ведь она и правда его любила. Она любила его сильнее всего на свете, хоть и сама этого не знала. Но вот он перед ней. Кричит и нервничает, обижается и обвиняет, даже вывел из школы в поздний час, а она должна целовать ему пятки своими «люблю»? Ну, уж нет! – Отстань от меня, Майк. И уйди с дороги! -ОТВЕЧАЙ НА ВОПРОС! – это стало последней каплей терпения «разгневанного отца». Майк не намерен был её отпускать. И смягчаться тоже не собирался. – ОТВЕЧАЙ НА ВОПРОС! -Не буду! -ЛЮБИШЬ МЕНЯ? ОТВЕЧАЙ! -Не хочу! -Сука! – срочно что-то разбить, срочно что-то разбить. Что-то, чего не жалко. Майк снял с шеи наушники и, взяв их в обе руки, стал отводить в разные стороны, разрывая ни в чём не повинный шнурок. – Сука! – он вынул телефон из кожаного чёрного чехла и шлёпнул им по асфальту с такой силой, что один из крохотных осколков отлетел вверх и пристроился чуть выше брови Майка, как будто сотни комаров, вдруг, укусили в одно и то же место. – СУКА-А-А-А!!! – Он захныкал. Застонал так жалобно, как парень, в одно мгновение потерявший преданных друзей детства. Он закричал, как женщина, чей ребёнок угодил под колёса автомобиля прямо на её глазах. Как кошка, что в отчаянии разыскивает котят, коих злобный хозяин давным-давно утопил. Эта боль внутри него вырывалась наружу в виде душераздирающего крика, от которого Юля в панике закрыла руками рот. Она тоже плакала. Ей тоже было страшно и очень горько, словно банку перца насильно затолкали ей в рот издеватели. Майк, сам того не сознавая, делился с ней болью через этот крик, что вырывался из его глотки, подобно демону и, кружась в воздухе, вселялся в распахнутый рот Самойловой. – А-а-а-а-а! – парень поднёс ко рту кулак и закусил им якобы выпитый стакан водки. Он прокусил кулак зубами, словно от боли при удалении пули из плеча. – Я всё делал, чтобы мы улыбались, чтобы всё хорошо у нас было! Я старался, Юля, я старался ради нас. А ты такая коварная. Если что-то не по-твоему, ты сожрёшь и не подавишься. Какая же ты равнодушная, какая же подлая и нехорошая. Я чувствую себя бабой, которая влюблена в плохого парня, отвергающего её. -Когда-то ты и сам был «МАЛЬЧИКОМ НА РАЗ», - в слезах прокричала Юля последнюю фразу, размахивая руками. – Я совершила ошибку, Майк!!! Я СОВЕРШИЛА ОШИБКУ! – она присела подле него на корточки. Майк сидел на асфальте, долбил кулаками по земле, оставляя на камнях кусочки кожи. -Я ЗНАЮ! – дрожа, кричал он. – Ты продала меня, - слёзы, выдирая глаза, посыпали с новой силой, как будто сотни людей, застрявших в горящем ночном клубе. -На меня надавили! – оправдывалась Самойлова. – Надавили эти обстоятельства, эта зелёная корова, эти таблетки. Я никогда не сказала бы такого в здравом уме! Я люблю тебя, Майк, - она помнила все его оскорбления и потому не решалась обнять и утешить, пусть и находились они всего в нескольких десятках сантиметров друг от друга. -Как же мне всё это надоело, как же я устал, - окровавленная ладонь проползла по асфальту, пальцы, еле работая, нащупали камень. – Ты ведёшь себя со мной, КАК С КУСКОМ ГОВНА! – камень перебрался к нему в руку. В глазах сверкали молнии, мозг отказывался думать. – Я пытаюсь понять тебя, пытаюсь контролировать себя, но всё впустую. Хочется биться головой об кирпич, пока не вытекут все мозги, пока не останется ничего, что заставит меня чувствовать всю эту боль. – Он приблизил камень к собственному лицу. Боковым зрением Юля приметила, что его слова и действия не столь уж далеки друг от друга. -Майк, ты что? – она схватилась за камень, но Майк был сильнее. Он не отдавал ей своё орудие, жадно вцепившись в него, как в единственное лекарство от пыток. – Отдай! ОТДАЙ! -Когда ты стала такой холодной? – но юноша был неукротим. Он держался за круглый булыжник снизу, Юля тянула изо всех сил сверху. Два рассорившихся ребёнка, две половинки одного яблока, два симптома одной болезни, два держателя желанного камня и два обычных идиота. «Когда ты стала такой холодной?» -Отдай мне камень! -НЕТ! -Я люблю тебя, солнышко, я люблю тебя. -Не любишь… - слёзы, смеясь, танцевали по щекам. – Ты не любишь. -ЛЮБЛЮ! – и, едва сказав это, выбрав подходящую минуту, дав ему расслабиться и отойти от всего пережитого скандала, Юля предприняла новую ничтожную попытку выдрать камень из его рук. Майк этого не ожидал, никто этого не ожидал. У Юли получилось, она отняла-таки предмет, коим её возлюбленный хотел отыграться на себе. Но женские пальчики не дали ей, как следует, удержать камень. Выбравшись из «клетки», он взлетел над ними, словно птенец впервые взмахнул крыльями. Повиснув над их головами, он решил, что нужно отомстить. И стал опускаться. Он был такой тяжёлый, круглый, величиной с кабачок. И он знал, кому хочет принести страдания, он знал, кого он поразит всей своей волной боли. Он летел на того, кто потревожил его сегодня, подняв с земли. Он летел на него, на Майка. Прямо в череп, всё ниже и ниже. – МИША!!! -ЮЛЯ! -Вот чёрт!!! Длинные изящные пальчики коснулись его груди. Лёгкий толчок решительно настроенных рук и Майк откачнулся назад. Юля и сама не поняла, что тем самым заняла его место. Не поняла, да и не успела бы понять. Враг не дал ей этого сделать. БУМ. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ! Как это странно. Раз и тебя уже нет. Один удар камнем по голове и руки смерти несутся к тебе с оглушительной скоростью. Моя белая кофта окрашивается в не белый цвет. Я вижу кровь. Я на земле. Не шевелюсь, не моргаю, только плачу. Я вижу слёзы, что скатываются по щекам, намереваясь смыть собой кровь, но тщетно. Какая же всё-таки невкусная эта густая жидкость, что огромными каплями проталкивается в глотку. Я Юля Самойлова. Десятикратная дура. И я из тех, кто встаёт, если падает. Вернее, из тех, кто вставал, если падал. Мне больно. И Майку больно из-за меня. Сказала ли я, что люблю его? Вроде бы. А сказал ли он, что любит меня? Должно быть, нет. Да это и не важно, как бы. Всё в жизни возвращается бумерангом, вот и меня настигла Божья кара. Божий камень. Жаль, забыла сегодня прицепить заколку к волосам. Ну что ж… «Когда ты стала такой холодной?» «Сейчас». В следующей серии:приглашённая звезда.