Какая бывает любовь.

Кто-то стоял позади неё. Тело сжималось от волнения. Незнакомец нежно обнял девушку за плечи, будто бы в знак поддержки, но чувство опасности не прошло. Страх обволакивал её, словно тысячи ядовитых змей, страх мешал соображать. И тут человек, так встревоживший её и напугавший, вышел из-за спины не смевшей шелохнуться Даши. Она ждала, чего угодно. Была готова ко всему. Кроме пощады. — Посиди со мной на кровати. — Вежливо попросил он. — Она довольно мягкая. — Я не… — Даша запнулась. Взгляд её пал на человека, что медленно доковылял до кровати и присел. — Это сон? — Это дом. — Последовал ответ. — Это дом, в котором я провёл большую часть жизни. Даша с ужасом смотрела на человека напротив, и губы задрожали в неверии, силясь выдавить из себя одно единственное слово: — Папа. — Дочка. — Человек поправил свой черный плащ и улыбнулся. — Почему я тебя увидела? Почему ты передо мной? Я… тоже мёртвая? — На этот вопрос ты ответишь сама. Даша сделала два шага вперёд и, продолжая впиваться бешеными глазами в отца, плюхнулась на кровать. Она хотела сказать столько разных слов, но выдавить смогла только: — Я убила тебя. Человека в чёрном плаще ничуть не смутило это напоминание. — Убийство. — На секунду Даше показалось, что отец облизнулся. Настолько вкусным было для него это слово. — Нельзя убить и забыть. Ты убила меня вчера, а сегодня убила кого-то снова. И я пришёл. Ты вспомнила обо мне не из любви, ты вспомнила твоё первое убийство, которое намеревалась сделать последним. Но не вышло. — Я бы никогда… я не убийца! У меня есть обязательства. Я беременна, я не могла допустить, чтобы они убили моего ребёнка, а так и было бы. — Вопреки твоим протестам, моя дорогая, ты не так уж сильно отличаешься от Алевтины. Я хотел, чтобы ты была такой же сильной, как твоя сестра, но однажды… дай подумать, тебе было лет шесть. Ты подошла ко мне и сказала, что по комнате летает муха. Помнишь? Ты просила, чтобы я открыл окно, выпустил бедное создание, но я взял со стола газету и размазал её по стене. — Я помню тот день. Ты убил муху, и я расплакалась. — Ты сказала: «папа, почему так? Убил муху — сделал пустяковое дело, убил монстра — стал героем, а убил человека — стал убийцей? Все три поступка называются «убийством», но люди признают за убийство только один из них». — И ты ничего не ответил. — Я не знал, что сказать. И до сих пор у меня нет ответа. Но одно я понял: моя дочь ненавидит убийство во всех его проявлениях, она не сможет убить. Но вторая дочь была иная. Теперь не я хватал при виде мухи газету, а она. Ты была хорошей, а Алевтина плохой. Плохие живут дольше. Я обожал её, как богиню, и она отвечала мне тем же. — А я? — Я хотел уберечь тебя, но Алевтина была против каждого твоего вздоха. Я знал, что успокоить её сможет лишь хладный труп в морге и потому жаждал убить тебя, чтобы удовлетворить её. Я психопат и мне нет оправданий. — Но ты любил меня? Хоть немного. — Любил? Конечно, нет. Я любил Алевтину. — Тогда зачем ты здесь? И человек в чёрном плаще гордо встал на ноги. По прозрачному лицу его пролетела досадная неуверенность и осознание чего-то, что раньше было от него так далеко. Следующую фразу он произнёс почти беззвучно и неразборчиво, будто стесняясь её: — Потому что ты мой ребёнок. — Нет. Потому что я убийца. Убийцы должны помогать друг другу. — И всё же… тебе лучше встать за дверь, когда поймёшь, что он собирается войти в комнату. Едва сукин сын полезет искать тебя под кроватью, выйди из-за двери и беги прочь. — Зачем ты это делаешь? — Потому что ты — часть меня, несмотря ни на что. Не знаю, любил ли я тебя, но уважал, как никого. — И человек в чёрном плаще шепотом коснулся её ушка: — Твой выход, дочка. — Что? — Он идёт. — Но у меня ещё столько вопросов! Человек в чёрном плаще усмехнулся: — Сначала выживи. И Даша бросилась к двери. Она знала, что делать. Она послушалась отца. Она слышала громкие шаги, звук усиливался. Маньяк и его жертва. Друг от друга их отделяло три шага и дверь. Даша испугалась и посмотрела в сторону отца, ища помощи и совета, но на кровати больше никого не было. Лишь мятый край покрывала подсказывал, что недавно здесь кто-то сидел. Шаги стихли, бородатый мужчина стоял по ту сторону двери. Даша заткнула рот рукой и намертво вжалась в стену. Ровно в то место, которое прикроет собой открывшаяся дверь. И она открылась. — Ты здесь, крошка? — мужчина был внутри, в комнате, в полуметре от Даши. — Должен сказать тебе спасибо, моя козочка. Гнедой явно был лишним, никто не хотел с ним делиться. Его смерть не вызвала во мне ярости, желание отпустить тебя стало сильнее. Скажи, где деньги, ангел мой, и будь свободна. — Мужчина подошёл к кровати и опустился на колени. Всё, как предсказывал человек в чёрном плаще. Бородач заглянул под кровать, и Даша поняла: нужно бежать. Не медлить. Не думать. Бежать. Она вышла из-за двери, бородач разглядывал пустоту под кроватью, а Даша… понеслась прочь. — Хитрая сука! — преступник ринулся за ней. Она бежала, как спортсменка на соревновании, а он спокойно следовал позади. Она летела, не думая и не сбавляя скорости, а он посмеивался над ней. Она пробежала половину коридора, но он отставал всего на пару метров. Справа на столике у окна преследователь заметил красивый хрустальный графин и остановился. Неужели нашёл его привлекательным и решил полюбоваться? Неужели у Даши появился шанс? Нет. Вор взял графин в руку и пустил его вслед за Дашей. Хрупкий сосуд врезался девушке в спину, и она упала. Продолжение следует…