The Abyss can't take you from me

Дориан что-то писал, иногда поднимая голову, покусывая кончик пера и задумчиво глядя в окно. Услышав шаги Адаара, он отложил перо и встал, радостно улыбаясь. - Ты сегодня рано, и трех часов не прошло. Адаар улыбнулся в ответ и притянул Дориана к себе - обнять. - Обсуждали безумие Серых Стражей. На остальное ни у кого сил не хватило. Дориан хмыкнул: - Может, они и безумны, но, по крайней мере, варят неплохой эль. - И потянулся к губам Адаара. Тот, разумеется, на поцелуй не ответить не мог. Но после сразу посерьезнел и продолжил, оставив руки у Дориана на талии: - Завтра мы отправляемся в Адамант. Дориан капризно протянул: - О, отлично, может, уже пора перевозить личные вещи в Грифоновы Крылья? Признайся, тебе просто нравится дышать песком и потом выковыривать его из всех возможных и невозможных мест. - Ты не едешь, - коротко добавил Адаар. - Как это - не еду? Ты, что же, собрался поубивать всех демонов без меня, а потом присвоить славу? - Дориан сделал шаг назад. За ехидством крылась... Растерянность, пожалуй. И непонимание. И горькая капля обиды. - Дориан... - Давай, скажи, что там может быть опасно! Я же совершенно не могу постоять за себя и бесполезен в бою. - Дориан, это было не мое решение. Не исключено, что переговоры со стражами не принесут результатов, наш визит может вылиться в масштабное сражение. - О, ну конечно, никто не воспринимает меня всерьез. Изнеженный тевинтерец... - Дориан. Дориан, перебитый на середине фразы, захлебнулся воздухом и вперился в Адаара негодующим взглядом. - Я не единственный, кто утверждает планы проведения операций. Остальные решили, что целесообразнее будет взять с собой Блэкволла, Кассандру и Соласа. - Соласа?! Каффас, почему этот высокомерный эльфийский... Адаар покачал головой, привлекая Дориана обратно к себе и вдыхая запах его волос. Он не стал говорить, что даже не пытался возразить, когда Лелиана предложила взять с собой Соласа. И дело было вовсе не в том, что он пытался оградить любимого от бесконечного песка Западного Предела. Пусть Каарас не видел объективных для того причин, но беспокойство царапало ребра изнутри, мешая вдыхать полной грудью. На переговоры со Стражами он даже не рассчитывал, догадывался, что встретят их неласково. Но к боям было не привыкать никому из них, в конце концов, они сталкивались с Корифеем и архидемоном. И мало того, что выжили, еще и ранили его, и собираются добить. Вот только выяснят, как. А сейчас страх, как сквозняк, как пресловутый песок, норовил забраться под одежду, забивался в глаза и нос, и вроде был едва ощутим, но неприятен. Поэтому Адаар предпочел оставить Дориана в Скайхолде, чтобы не позволить страху подобраться ближе. И ссориться перед отъездом ему совершенно не хотелось. - Прости. Я надеюсь, все решится быстро. В нашу пользу или нет, но быстро. Не успеешь соскучиться, как я уже вернусь. Дориан прятал глаза, но кивнул и прижался всем телом. Обида все еще жгла углями внутри, однако продолжать спор не имело смысла. На вопрос Адаара, долго ли ему еще работать, он лишь неопределенно махнул рукой. - Зайдешь вечером? - Голос коссита звучал виновато, и сердце Дориана дрогнуло. Видимо, не врал, что не по своей воле не брал с собой, подумал он. - Разве я могу тебе отказать, аматус? В эту ночь Адаар брал его нежно. Целовал долго, ощущая горький привкус вины на языке. Обнимал, будто просил прощения. Гладил, надеясь развеять собственную тревогу. Все, что Дориан мог – уткнуться лицом в подушку, руками вцепиться в простыни, прогнуться в спине и тихо поскуливать, когда Адаар, уложив его на живот, принялся выцеловывать всего – начиная от шеи и ушей, и вниз, по плечам, спине, ногам. Бережно держа его ступни, коснулся губами каждого пальца, языком широко мазнул по косточкам на лодыжках. Затем, подтянув его за бедра, наклонился сам и принялся вылизывать, влажно, горячо, остро. Дориану было до невозможного сладко и почему-то больно, нет, не там, а где-то в груди тянуло и ныло, и щипало глаза. Он попытался дышать глубоко и ровно, но не смог, ощутив в себе пальцы, большие, шершавые, но удивительно ласковые и родные. Тогда он просто зажмурился, сорвавшись на совершенно непристойный скулеж. А когда Адаар перевернул его на спину, прижался всем телом, согнув практически пополам, и вошел, у Дориана просто потемнело перед глазами на пару секунд. С первым толчком темноту прорезала белая вспышка, где-то рядом рассыпались снопом электрические искры. Дориан уловил их краем сознания, Адаар же и вовсе не заметил, сорвавшись, легонько прикусив ему шею и почему-то не разжимая зубы. Дориан хныкнул, высвободился. Зрение отказывалось фокусироваться. Он видел, фрагментами, собственные ноги на широких смуглых плечах, напрягшиеся мышцы, дергающийся кадык, влажные напряженно сжатые губы. Смотреть на такое было невозможно, и он закрыл глаза. Адаар замер, подхватил Дориана за талию и, не выходя, перевернулся, утащив за собой. Тому стоило поистине титанического усилия собрать воедино рассыпающееся сознание и понять, чего от него ждут. Адаар криво и недвусмысленно ухмылялся, оглаживая бедра сидящего на нем Дориана, но не двигался, и в глазах его мелькали холодные электрические проблески. Дориан облизал губы, откинулся назад и начал двигаться, одной рукой потянувшись к собственному паху. Он знал, он видел, какой эффект производит на Каараса. Тот перестал ухмыляться и смотрел завороженно, с чуть приоткрытым ртом. В этот момент визуальное восприятие было для него важнее физических ощущений. Но чего Дориан видеть не мог, это как болезненно сжалось у Адаара сердце, и как перехватило горло щемящей нежностью от мысли, что этот мужчина – его. По-настоящему его и только его. Адаар поднялся и принялся целовать, прижав к себе, всюду, куда попадал: в шею, ухо, плечо, ключицу, шепча про то, как Дориан прекрасен, и как он любит его, как же он его любит, и как никогда не отпустит. Конец фразы Дориан уже не слышал. Сознание разлетелось осколками, и он куда-то провалился, вцепившись Адаару в плечи и утягивая его за собой. То, как Каарас осторожно уложил его, обтер влажным полотенцем и вытерся сам, Дориан помнил смутно. Шевелиться не хотелось. Думать о том, что будет завтра, не хотелось тоже. Уснул он практически моментально, едва ощутив тепло родных объятий. На следующее утро Дориан через библиотечное окно хмуро наблюдал, как члены экспедиции собираются перед главными воротами Скайхолда. Адаар зевал, передергивал плечами и временами бросал тоскливые взгляды на окна библиотеки. Держался он прямо, в очередной раз проверяя упряжь своего драколиска и не давая тому цапнуть за бок ближайшую лошадь. А Дориан радовался, что ему все видно, но его самого – нет. Общее настроение отряда было невеселым. Каллен, кутаясь в плащ, хмуро прохаживался между солдатами. Дориан не видел смысла спускаться во двор. С Адааром они уже попрощались, в спальне, остальные его волновали мало. Нелепая обида отпустила, осталось только волнение – вдруг в Адаманте что-то пойдет не по плану, а он будет сидеть здесь и не сможет помочь. Отряд, который брал с собой Инквизитор, был недостаточно большим для осады крепости, если таковая будет необходима. Да, в Грифоновых Крыльях тоже есть солдаты, но этого все равно не хватит. И пусть один маг не обладал достаточной силой, но чувствовать себя непричастным было для Дориана отвратительно. В Тедасе шла война, и Инквизиция была одной из главных действующих сторон. И от мысли, что Адаар и остальные будут сражаться, а он от скуки сам чистить себе виноград, ему становилось дурно. Разве что можно надраться вечером в «Приюте Вестника» с Быком и его компашкой, те хотя бы не смотрят косо, в отличие от остальных. Решив, что так и сделает, Дориан с глубоким вздохом опустился в кресло и, не глядя, притянул к себе первую попавшуюся книгу. До его слуха донесся приглушенный скрип решетки главных ворот. День клонился к закату, Дориан уже с трудом разбирал, что читает, когда мимо него с беспокойством на лице стремительно прошагала Лелиана, лишь коротко кивнув в знак приветствия. Тевинтерец никогда не общался с ней тесно, но знал, что если Сестра Соловей так озабочена, случилось что-то действительно серьезное. Отложив книгу, он поспешил следом и обнаружил ее в холле, беседующей с одним из разведчиков. - …дись по казармам, предупреди пятую роту, чтобы были готовы выступать на рассвете. – Услышал Дориан и поинтересовался: - Выступать? Куда? Лелиана нервно дернулась, но на вопрос ответила: - В Адамант. Только что пришло сообщение. Переговоры отменяются, стражи уже начали ритуал призыва. Дориан застонал. Он же знал, знал, что все это так просто не закончится! Мысль пришла почти мгновенно: - Я еду с ними. Лелиана только равнодушно пожала плечами и направилась к кабинету Жозефины. Ей определенно было не до него. Дориан надеялся догнать основной отряд по дороге к Адаманту, пару раз порывался ехать в ночь, предупредить, но его не пускали, аргументируя тем, что лошади выдохлись за день, а разведчики передадут предупреждение куда быстрее. И с каждым днем пути его тревога нарастала. Ему казалось, он преследует призрака, духа, который был на этом самом месте лишь несколько часов назад, но каждый раз успевал исчезнуть, оставив после себя примятую траву и угли в кострищах. Наконец, измотанный дорогой, их отряд прибыл в Грифоновы Крылья. Темнело, и Дориан, завидев вдали крепость, представил, как наконец увидит Адаара, обнимет его, а потом затащит в горячую ванну и в постель. И завтра они привычно встанут рядом в бою. Но надежды рухнули, когда, добравшись до крепости, он встретил только коменданта. Тот сообщил, что Инквизитор с отрядом предпочел в крепости не ночевать, чтобы начать штурм утром. Узнав об этом, Дориан грязно выматерился, и уже хотел развернуть лошадь и догнать наконец клятого Инквизитора, но обнаружил, что ворота закрыли на ночь. Выпускать его не согласились ни под каким предлогом, и ему осталось только смириться со своей участью. Добравшись, наконец, до Адаманта, Дориан утвердился в худших своих опасениях. Инквизиция явно прорывалась внутрь с боем. На нижних этажах крепости ему не встретился никто, кроме трупов, как в форме Серых Стражей, так и в знакомой зеленой. Наверху что-то грохотало, кто-то истошно кричал, и Дориан, стараясь не смотреть по сторонам, кинулся к ближайшей лестнице, стараясь не думать вообще ни о чем, держа в одной руке посох, в другой, на всякий случай, шаровую молнию. Но, поднявшись на крышу, он замер, с широко распахнутыми глазами. Молния погасла, так и не сорвавшись с пальцев. Каменные плиты пола шли трещинами, и тот край, где стоял Инквизитор, с невероятным треском откололся и рухнул в пропасть, унося его с собой. Дориан осел на пол прямо там, в проходе. Люди бежали мимо, толкали его, но он не чувствовал. Подошел Каллен, поднял и за руку отвел к стене, что-то говорил. Но звука не было, не было цвета, не было даже слез. Понимание произошедшего маячило где-то вдали за глухой серой пеленой, и Дориан отказывался подпускать его ближе. Он изучал карты Западного Предела и планы крепости. Он знал, что никакая магия не спасет упавшего вниз, даже три барьера, наложенных разом. А если и спасут, то выбраться назад не удастся. Но верить отказывался все равно. Почему, почему он не взял его с собой! Конечно, он бы не помог, но тогда хотя бы… Дориан внезапно вскочил и бросился к краю пропасти, но был пойман крепкими руками. Он медленно повернул голову. Оказалось – снова Резерфорд. Тот держал цепко, не давая дернуться, и снова что-то говорил. Дориан смотрел непонимающе, думая только, что лицо командора посерело, в сочетании с бордовым плащом приобретя какой-то уж совсем могильный оттенок. Да какая разница? Пусть говорит, все равно уже ничто не имеет смысла. Ведь он…. Каллен не выдержал, грубо встряхнул Дориана за плечи, так что голова безвольно мотнулась, и вдруг кто-то вернул звук: - Какого демона, Дориан! Соберись! У нас тут каждый человек на счету, приехал – помогай! Потом будет время скорбеть, сейчас нужно разобраться с ранеными. Дориана не волновали раненые, ему вообще не хотелось двигаться. Хотелось лечь и врасти в камень здесь, где пал самый отважный из всех, кого он знал. И самый дорогой. Он не понимал, как жизнь вокруг может продолжаться, когда его мир только что рухнул в бездну. Но покорно поплелся за Калленом во внутренний двор крепости. Искать дыхание жизни в бесчувственных, залитых кровью телах было вдвойне отвратительно. Дориан почти ненавидел этих людей, посмевших выжить. Но если был хоть малейший шанс на спасение, Инквизиция не бросала своих. Перевернув очередное тело и взглянув в пустые остекленевшие глаза, Дориан не выдержал. Он оттолкнул от себя труп, шатаясь, добрел до ближайшей стены и навалился на нее, скуля и царапая камень ногтями. Боль, подбиравшаяся мелкими шажками, наконец навалилась всей тяжестью, она душила, заставляла истошно выть, размазывать по лицу слезы, колотить камень, виновный в том, что не удержал того, кому Дориан решился доверить свою судьбу и свое сердце. Выдохшись, Дориан просто сполз по стене и уставился прямо в глаза ближайшему мертвецу. Тот смотрел равнодушно. Дориан отрешенно подумал, что, наверное, мертвец был счастливее него в своей участи. Будучи некромантом, он не боялся физической смерти, не боялся мертвецов – он отлично умел ими управлять. Он знал, что это явление неизбежно и естественно для материального мира. Но смерть близких воспринималась на совершенно ином уровне. И если бы перед ним было тело Адаара, смотреть на него Дориан бы не смог. Он не знал, сколько времени просидел вот так. Слезы закончились, глаза жгло, но Дориан не обращал на это внимания. Люди суетились, ходили мимо, переносили тела, но делали это удивительно тихо, потрясенные страшной трагедией. Видимо, сил говорить не осталось ни у кого. Поэтому от внезапных громких возгласов снизу, со двора, Дориан поначалу только поморщился. Но, разобрав слово «разрыв», вскочил, схватил посох и кинулся к источнику шума. Пространство над двором и правда разрезала зеленая трещина, и Дориан перехватил посох поудобнее, с отчаянной решимостью идущего на смерть человека приготовившись уничтожить как можно больше проклятых демонов и, если понадобится, самому прыгнуть в тень. Но прыгать никуда не пришлось. Вместо привычных тварей наружу выпрыгнул… Инквизитор и члены его отряда. Сначала Солас, за ним Кассандра, Блэкволл и Адаар. С ними – тот, кого называли Защитником Киркволла. Не хватало только стража, кажется, Страуда. Все они тут же выстроились вокруг разрыва, напряженно вглядываясь в мерцающую пелену. Оттуда тянулись жуткие паучьи лапы, будто пытаясь поймать сбежавшую добычу. Солас кинул в них ледяной стрелой, Каарас дернулся и отрезал: - Поздно, давайте закрывать. - От руки заструился зеленый свет, который он направил прямо в центр разлома. Когда остальные опомнились, раздался чей-то свист и хлопки, а потом, будто прорвало плотину, и все, кто был во дворе, кинулись к героям – приветствовать, поздравлять, узнавать подробности… Дориан наблюдал за этой сценой молча, потрясенный, стоящий в отдалении в тени каменной колонны. Адаар не видел его, он растерянно и печально улыбался, оглядывая двор, коротко отвечая на вопросы. Ткань доспеха на плече была рассечена, и он осторожно отворачивался от желающих пожать руку. Наткнувшись взглядом на Дориана, он резко изменился в лице, и зашагал к нему. Дориан в этот момент видел его кристально четко – сутулого, чуть прихрамывающего, с повисшей плетью рукой и виновато нахмуренными бровями. Позже, добравшись до комнаты в Грифоновых Крыльях, Дориан будет кричать, будет биться в истерике, швыряться заклинаниями и предметами, проклинать Корифея, Адаара и всю Инквизицию. Позже он будет рыдать, целуя любимые руки, и рассказывать, как боялся – не успеть, не догнать, и как все-таки не успел. Как хотел прыгнуть следом. Еще позже он будет с замиранием сердца слушать истории – одну общую и три разных, о том, что произошло в тени, и задолго до этого, на Конклаве. А сейчас он просто кинулся Адаару навстречу, спотыкаясь, врезался с разбега, прижался, вдыхая знакомые запахи – крови, демонической слизи и воздуха после грозы. Ткнулся лицом в грудь, чувствуя, как родные руки обнимают в ответ, а родные губы касаются волос. Жив. Они все живы, а значит, у этого мира еще есть шанс.