When you look me in the eyes

Я ненавижу его глаза. Чертов гордый мусор, ненавижу его глаза. Я никогда их не видел. Я никогда не узнаю, о чем он думает. Я никогда не узнаю, что он думает обо мне. Я не умею выражать свои чувства, чтоб их всех перекорежило! Я умею только трахать его, грубо и жестко. Чтобы он стонал, выгибался и просил еще. Чтобы он оставлял глубокие царапины на моей спине. Чтобы он забывал обо всем – зачем пришел, почему не уходит… Хотя нет. Мне кажется, этот гребаный мусор никогда ни о чем не забывает. Даже безумие он контролирует – пока не дойдет до строго определенной границы. При мне он никогда ее не превышал. Может быть, я и хотел бы быть с ним нежным. Может быть, хотел бы подавать кофе в постель. Если бы знал, что это чего-то стоит. Если бы он хоть раз намекнул, что спит со мной не просто так, что он… Я становлюсь истеричкой. Блять. Если ты долго будешь держать себя в рамках, мусор, станешь портретом. На могиле. Да я зашибу тебя когда-нибудь! Мне так хочется ударить его. Почти так же сильно, как трахнуть. Я хочу, чтобы он почувствовал меня. Я хочу разбить глухую стеклянную стену между нами, через которую я не мог его услышать. Не важно, как. Боль до него не доходит. Он никогда не даст мне посмотреть в свои глаза. Чертов гордый мусор, который никогда не покажет мне, что ему на меня не пофиг. Чертов гордый мусор, я ненавижу тебя. Чертов гордый мусор. Я хочу разобрать тебя на кусочки, разбить, покалечить – пусть до тебя дойдет, наконец, что я чувствую! Найти твою душу где-то внутри и посмотреть туда. Вывернуть наизнанку все твои мысли, страхи, сожаления. Я буду вести себя, как жестокий ребенок. В сущности, я так себя и веду. Я сломаю там все, покрушу, оставлю его истекать кровью. Но он все равно не посмотрит мне в глаза. Чертов мусор. Чертов гордый мусор. Я хочу убить его. Как это прекрасно, наверное – убить Скуало! Первые тридцать секунд. Дальше я не знаю, что будет. Он прекрасно знает, что сводит меня с ума. Он знает, что я не могу обойтись без него. Я тоже знаю. Я не привык врать себе. Я все знаю про себя, но ничего не знаю про него. Чертов гордый мусор! Он, ебать его за ногу, позволяет мне любить себя. Великодушно, твою мать. Ненавижу. Гребанный гордый мусор. Я ненавижу его глаза. — Ты просил виски, босс. Я просил? Ну да. Мне сейчас как раз напиться хочется. Рывком выхватываю стакан и выпиваю залпом. Безучастно смотрит, чуть ли не зевая. — Я пойду, босс? Никуда ты не пойдешь, гребанный мусор. — Нет. Пожимает плечами. — Подойди сюда, мусор. Подходит. Послушный, бля. — Посмотри на меня. Смотрит куда-то в подбородок. Как всегда, бля. — В глаза посмотри. Ненавижу. Скуало вздохнул и искоса посмотрел на Занзаса. Злится. Опять. Недотрах, видимо. Интересно, у него один Скуало в обслуге или есть еще кто-то? Не хотелось бы. Хотя Скуало прекрасно знал, что ни на что претендовать не может. Великий и могучий Занзас, при виде которого тут же пропадает сама мысль о романтике, и что-то такое лепетать. Порой Скуало казалось, что босс прямо-таки ждет каких-то откровений. Но это он, конечно, выдает желаемое за действительное. Просто секс, и никаких сомнений. Чтение между строк с Занзасом чревато нехваткой конечностей. — Посмотри мне в глаза, мусор. Скуало еще раз вздохнул. Дались ему эти глаза… Наклонился, облокотясь о спинку кресла, и осторожно поцеловал Занзаса в губы. Как мог нежно и заботливо. Просто так. Занзас может сделать вид, что не заметил, и все будет как раньше. Ну, почти. Занзас может с отвращением выгнать его из Варии, хотя это вряд ли. Занзас может все, что угодно, бля! Только идиоту было бы непонятно, что означает этот поцелуй. Такой поцелуй невозможно понять превратно. А Занзас определенно не идиот. Вдруг Скуало сильно рванули за руку. В следующее мгновение он обнаружил, что сидит у Занзаса на коленях, а прямо перед ним веселые удивленные глаза на довольном лице. И твердые большие руки крепко держат его за талию. — А красивые у тебя глаза, мусор! – насмешливо говорит Занзас.