« К чему мятежные роптания, Укор владеющей Судьбы? Она была добра к тебе, Ты создал сам свои страдания. » М. Ю. Лермонтов
* * *
1953 год. 11 июня.
Это был самый обычный день медленно проходящий в психиатрической больнице. Привычный запах сырости и медикаментов, от которого уже тошнило, стоял у парня в носу. Белый стены, который слышали не один вопль отчаяния, давили на него со всех сторон. Уильям медленно перебирал ногами по холодному кафелю больницы, тонкая рубашка не защищала от прохладного ветерка который стоял в помещении. Пропитанные болью и страданиями голубые глаза изучали пол. Разум молодого человека был за пределами стен психиатрической больницы. Хотя в последствии своих воспоминаний он возвращался обратно. Это был ожидаемый конец для него, так или иначе, жизнь привела бы его сюда. Он знал это, с самого начала знал, что медленно сходит с ума. Изредка, он допускал мысль, возможность другого результата. Сделав другой выбор, сказав другие слова, просто не выйти в тот судьбоносный день из дома, этого всего могло бы не быть. Но есть доля того, что он бы не сделал это все снова? Нет. Ему не жалко. Нельзя жалеть о своей любви. Уильям был рад, что ему дoвилось испытать такую искреннюю и большую любовь, что он мог почувствовать эту всепоглощающую любовь и отдать этому себя без остатка. Парень был доволен тем, что судьба ему позволила сказать « Я тебя люблю » и услышать это в ответ. Любить - это дар. Быть любимым - подарок. Так разве он может жалеть о том, что смог любить, и получать любовь взамен. Жизнь подарила ему множество волшебных и чудесных моментов, и человека, с которым он разделил все это. Но, как и все хорошее, это тоже закончилось. Жизнь состоит из белых и черных полосок, как бы банально и заезжено это не звучало. Они идут друг за другом всегда. Важно не забывать, что конец приходит тому и другому. Что за плохим, придет хорошее время. После ночи, наступает рассвет. Но в моменты апогея счастья, нельзя забывать, что это может закончится. Получать удовольствие от белой полосы, извлекать урок из черной полосы. И тем, и другим надо наслаждаться. Нельзя сдаваться на черной полосе, ведь тогда она пройдет, и не придет белая. Уильям не знал, пройдет ли эта черная полоса, и пройдет ли она вообще. Он даже не мог сказать точно, является то, что с ним происходит черной полосой. Он не может больше делать тех вещей, что раньше, за стенами больницы. Не может видеть людей, без которых он не представлял своего существования. В то же время, он находится вдали от того, что некоторое время причиняло ему боль. Боль однозначно присутствует, она усиливается, но врачи вырабатывают у него к этому иммунитет. Иммунитет к боли. Уильям воспринимает боль как должное. Возможно поэтому он может назвать это с натяжкой белой полосой. Уильям не находил ничего плохого в своем личном безумии. Единственное в чем он себя обвинял, что позволил разбиться своей любви об холодный и грязный кафель психиатрической больницы. Но она всегда будет с ним, он будет собирать все кусочки в кучу и часами сидеть пытаясь все соединить вновь, каждый раз, когда реальность будет ее швырять и ломать. Он всегда будет любить. Находить в плохом хорошее - это уже вошло в его привычку. Всякий раз, когда черная полоса в его жизни, он пытается найти проблеск света. Ведь по ночам на небе есть звезды. Толчок в спину заставил шатена дрогнуть и вернутся в обратной в эту суровую реальность. Это был охранник, крупный и здоровый телосложением. Мужчина был одет в голубую форму, также как и другие охранники в обязанности которых входит следить за пациентами. В случаи дебоша, припадков, истерик они должны сдержать их физически. Мужчина оповестил, что они дошли до назначенной цели - кабинета психолога, лечащего врача. Уильям зашел в кабинет. Вместо надоевшего мужчины с очевидной сединой, которую тот пытался скрывать, сидела женщина средних лет. Уильям окинул ее взглядом, и за несколько секунд уже изучил ее внешний вид, и возможное положение. Темные, средней длинные волосы, светло-карие глаза, белый, совершенно новый, халат. Немного макияжа, для Уильяма это было в новинку, этот год единственные девушки или женщины которых он видел были без всей этой фальшивки. Пока парень не мог сказать, что эта новенькая фальшивка, он видел в ее глазах маленькое безумие. — Здравствуй, Уильям. Я твой новый врач, буду заниматься твоим лечением. Меня зовут Жизель Харви. — Женщина с доброжелательной улыбкой протянула руку, но не получила ответ. Уильям только с неким страхом наблюдал за ней. — Надеюсь, мы сможем стать друзьями? — Простите, Миссис Харви, я так не думаю. — Уильям собирался выходить. Он понимал, что если ему сейчас удастся отвертеться от нее, ему не удастся это сделать это в следующий раз. — Подожди минуту, и выслушай меня, потом, если ты захочешь, то можешь отказаться от моих услуг. — Шатен был уверен, что в любом случае откажется от нее, и будет это делать и с другими приходящими врачами, как и на протяжении всего этого года. Это не всегда была легко. Прежде чем Уильям навсегда с ними попрощается, ему приходилось еще пару раз с ними встречаться. Он остановился, но не обернулся. — Я знаю, что ты находишься тут без основательно. Ты может и сумасшедший, но не опасный. Я также знаю, что ты ни кому не рассказывал свою историю ни разу, возможно ты боишься. Но позволь я тебе помогу. Изучив твою историю, ту которая изложена на бумаге, я поняла, что ты абсолютно обычный молодой человек, но при этом эти люди считают, что ты должен быть тут. Почему? — Если вы читали это дерьмо, то знайте, что у меня маниакальная депрессии. — Прошептав эти слова, Уильям взялся за ручку двери. — Если это и так, ты не должен быть здесь! Позволь мне тебе помочь, расскажи все, и я помогу тебе! — помедлив несколько секунд, парень обернулся обратно. — Я тут, чтобы ты смог обсудить свои проблемы со мной, и чтобы ты нашел выход из этого. — И что вы сделайте? Состроите печальное лицо и скажите, как вам жаль? Припасите это для других, которые верят этому. — Сев в кожаное кресло Уильям зарылся руками в волосы, и тяжело вздохнул. — А ты не этого хочешь? Потому что выглядит именно так. — Посмотрев своими голубыми глазами на нее, парень усмехнулся. Это тактика, которую он давно раскусил: вывести его на эмоции и заставить все рассказать. Но нет, ни у кого это не срабатывало. — Если ты со мной поделишься этим, то сможешь обсудить. Подумай, ты столько времени держишь это все в себе. Ты в любом случае ничего не теряешь. Это твой выбор. Тебе всего двадцать три. Ты не должен быть здесь. — Хорошо. — Она была права. Уильям не подпускал к себе ни кого за это время, ни семью, ни этих врачей. Он предпочитал носить это бремя в одиночку. За все это время, эта женщина единственная кто сказал, что он не должен тут быть. Остальные были согласны с его нахождением в больнице, говоря, что его депрессия переходит в более тяжелую форму, и в какой-то момент он может сорваться и быть опасным для окружающим. Он мог плакать, он мог рыдать, и в эти моменты он просто никого к себе не подпускал, и никогда не хотел кому-либо причинять боль. — Она была младше меня. Я стал для нее героем, лучшим, но прежде я стал ее страхом. Она стала для меня безумием.