Не сутулься

    Одним летним вечером Хоук решила созвать на банкет в фамильное поместье своих закадычных друзей, дабы отпраздновать удачную сделку, заключенную с каким-то аристократом. Предлог, конечно, был совершенно условный, лишь бы напиться, да и сама Мариан признавала, что давненько уже не общалась с приятелями. Сказано — сделано: друзья собраны, выпивка поставлена, а Лиандра Хоук благополучно выпроважена на какой-то там званый ужин. В общем, всё было готово.     В тот вечер Мариан особенно сильно язвила, и даже вечно спокойная Авелин под конец начала недовольно огрызаться на очередной взрыв хохота, вызванный старой историей ее знакомства с Донником. Всё было переврано и поставлено вверх ногами, но стражник внимательно слушал все байки, отлично вписавшись в компанию. Архивы Варрика пополнились тогда настолько, что он мог бы писать байки пять лет без перерыва. Но надо отдать должное Хоук (и алкоголю), ведь благодаря ее шуткам и подколам атмосфера была настолько разряжена, что даже вечно ссорящийся с эльфом Андерс завалился Фенрису на правое плечо, а Мерриль, к которой тевинтерский беглец тоже не питал особой любви, оккупировала левое, обхватив тонкими пальцами еще и руку. В довершение картины на коленях Фенриса разлеглась Изабелла, и теперь бедняга не мог даже пошевелиться.   — …И тогда я сказала им: «Бегите, глупцы!», — вдохновенно продолжала повествовать Хоук, изящно взмахивая рукой с бокалом вина. — И когда дракон, нет, два дракона вылезли из своих нор, то началась славная сеча. И крови моей, там пролитой, хватило бы на половину Недремлющего Моря…   — Ну, а маги? — протирая заспанные глаза, спросил Андерс.   — А что маги, маги сбежали, — Хоук небрежно махнула рукой, но, глянув на Фенриса, поспешила добавить, — или поджарились на драконьем пламени.   — И это ты так ходила за эльфийскими корнями? Потрясающая история, но лучше бы ты отправлялась на поиски… затерянных гномьих сокровищ, скажем, — заметил Варрик, уже вовсю обдумывая идею для нового романа.   — На всё твоя воля, — Хоук отпила немного вина и откинулась на спинку стула. — Дашь потом почитать.   — Всенепременно.     Вдруг Фенрис, до этого сидевший смирно под тяжестью трех тел, стряхнул с себя Изабеллу и выскользнул из-под магов. Те, впрочем, ничуть не огорчились и вскоре опять заснули, прижавшись друг к другу.   — Я… пройдусь, — бросил он и, ссутулившись, вышел из гостиной.     Варрик и Хоук удивленно переглянулись.   — Однако, припекла его наша честная компания.   — Однако. Пойду-ка я проверю, чего это он, — сказала Мариан, вставая, а Варрик, смекнув, быстро переключился на Авелин с ее муженьком.     Вот уже как полмесяца стояло абсолютное затишье. Никто ни на кого не покушался, не воровал, не собирался разносить дворец наместника и развязывать войну. Наступили «тихие времена», как называла их Хоук, но всё это означало, что вскоре должно произойти что-то грандиозное и такое масштабное, что наверняка сравняет город с землей.     Но пока что всё было спокойно, и, выйдя на балкон, Мариан с наслаждением прикрыла глаза, подставляя лицо прохладному ветру и не боясь схлопотать стрелу в шею.     Как она и думала, Фенрис был здесь и стоял, опершись на перила, до которых еще не успела добраться Изабелла. Глядя на него, смотрящего на ночной Киркволл, на то, как ветер треплет его белые волосы, Мариан поймала себя на мысли, что невольно любуется им. Что бы там не говорил этот вздорный эльф, а был он ужасно красив.     И тут ей в голову пришла отличная идея. Зная то, как Фенрис относится к своему прошлому, Хоук старалась не подшучивать над ним, но сейчас его сутулая спина предоставляла ей прекрасную возможность наверстать упущенное. Мариан хмыкнула и, незаметно подкравшись, небольно ударила Фенриса по лопаткам, крикнув.   — Не сутулься!     Она ожидала, что эльф заметил ее еще около входа на балкон и успеет перехватить ее руку до того, как та достигнет спины, но ничего такого не случилось, и Хоук преспокойно лупанула Фенриса по лопаткам, а затем с визгом отлетела к стене.   — Ты шего? Эшо ж я! — выпалила она, сплевывая кровь и выбитый зуб.     Фенрис с сияющими клеймами уже хотел наброситься на того, кто посмел так подло на него напасть, но, увидев зажимающую рот Хоук, сначала очень удивился, а потом и вовсе смутился, потупив взгляд.     Совсем неаристократично вытерев кровь рукавом, Мариан подбросила выбитый зуб в руке и ловко его поймала.   — Да, теряешь форму, — усмехнулась она, всё еще не решаясь подходить ближе. — А если бы у меня, скажем, нож был?     Она легко, как зуб, бросила эту фразу, забыв, что с Фенрисом так шутить нельзя.   — Я предполагал, что его у тебя не будет. — Эльф вздохнул и отошел обратно к перилам, опустив голову на руки.     Хоук сперва хотела сказать очередную колкость, но, вдумавшись, разом посерьезнела.   — Извини, — без тени усмешки в голосе сказала она. — Правда, дурацкая шутка вышла. Хотела тебя напугать, а ты мне вон зуб выбил. Расплатился.     Когда нельзя было шутить над другими, Мариан начинала шутить над собой, но отчего-то Фенрис не был готов над ней посмеяться. Неужели он так близко к сердцу принял ее глупый подкол? Неужели она тем самым пошатнула его доверие? О, Создатель, ну почему всё так сложно!   — Прости. — Хоук всё же подошла к Фенрису и осторожно опустила руки на его напряженные плечи. Словно показывая, что она никогда не ударит его в спину. — Я бы ни за что… И в мыслях не было, нет…     Она медленно провела ладонями по спине, расправляя плечи и ожидая, что Фенрис в любой момент стряхнет ее руки. Она представляла, как тяжело было заслужить его доверие и как не хотелось его терять по случайной оплошности. Но он не сбросил ее руки ни сразу, ни через минуту, и, немного осмелев, Мариан прислонилась холодной щекой к его шее, скрестив руки у него на груди.   — Если тебе когда-нибудь потребуется помощь или что-то в этом роде — двери моего дома открыты для тебя всегда.     Больше говорить не хотелось, да и слов уже не осталось; Хоук просто замерла, закрыв глаза и улыбаясь искренне, не так, как над шутками Изабеллы или байками Варрика, а как не улыбалась уже несколько лет, после смерти сестры. Фенрис тоже полностью расслабился и больше не собирался выбивать ей зубы. Клейма потухли, и Мариан надеялась, что ему сейчас так же спокойно и хорошо, как и ей. Что он тоже счастлив.     Молчание затянулось, но не было той неловкости, что обычно возникает при какой-то недосказанности, здесь тишина была приятной, успокаивающей, и когда руки стали затекать, Хоук с явным нежеланием отошла от эльфа, возвращая себе привычную усмешку.   — Ладно, возвращайся, как сочтешь нужным, а я пойду, пока меня Варрик не потерял.     И, уже стоя в дверях, она своим обычным заводным тоном добавила.   — И не беспокойся о спине. Чтобы до нее добраться, кому-то сперва придется встретиться со мной.     А потом окончательно скрылась в поместье.     Постояв в раздумьях еще какое-то время, Фенрис не сразу понял, что улыбается. Глупо и так ему несвойственно; хорошо, что хоть никто не видит. Он всё никак не мог понять, почему позволяет Хоук вытворять с ним всё это, почему подпускает так близко, но теперь это не казалось ему неправильным, а в ее слова отчего-то хотелось верить. Он готов был поспорить, что совершит тем самым грубейшую ошибку в его жизни, но ведь вся его жизнь и без того одна сплошная ошибка.     И Фенрис решил верить.